На грани вызова

– А тебе не кажется, что я именно это и пытаюсь сделать? – раздражение начало перерастать в злость.

– Допустим, – став серьезнее, пошел на уступку дагон. – Но твои слова – лишь личная заинтересованность в этой самочке. Я поверю, когда получу неопровержимые доказательства.

– Хочешь ее соблазнить? – рыкнул Ньер, до хруста в суставах сжимая подлокотники кресла.

– Ты же в ней уверен, – миролюбиво напомнил Дьер. – Значит, у меня ничего не выйдет, и опасения излишни. Ну а если результат будет иным… Мне ни от нее, ни от тебя ничего не нужно. Достаточно того, что ты осознаешь и признаешь свою ошибку. Даже если ты все же решишь жениться на круглоухой, моя совесть будет спокойна – я сделал все, чтобы ты не совершил опрометчивого поступка.

– Что ж, попробуй. Только Дея тебя оттолкнет, – без тени сомнения прошипел Ньер.

– И что тогда? – хмыкнул дагон.

– Ты найдешь способ сделать так, чтобы с того самого момента ни от кого не было ни одного презрительного взгляда в ее сторону!

– М-м-м…

Дьер задумался. Он совершенно не представлял себе, как можно организовать то, что запросил брат. Впрочем, с легкостью задвинул задачу в дальний угол – самочка не устоит перед ним. Уж что-что, а все нюансы психологии таких, как она, ему хорошо известны. Значит, Ньер проиграет, и поставленное им требование выполнять не придется.

– Согласен. Условие: тебя не должно быть рядом, – предупредил Дьер. – Улетишь на станцию, оставишь нас на некоторое время наедине.

– Встречное: никакого психологического давления на Дею! И ни малейшего намека на принуждение, – потребовал Ньер.

– Очень надо, – скептично проворчал его соперник. – Я даже не уверен, что захочу ее… – посмотрел на злющее лицо брата и договаривать фразу не стал. – Гм… Надеюсь, того, что она сама на мне виснет, как доказательства будет достаточно?

Понимая, что отступать поздно, Ньер кивнул. Со щемящей душу тоской посмотрел сквозь стекло на вновь присевшую на банкетку Дею, рядом с которой, нахохлившись, стоял чем-то определенно недовольный шош. Рарку оставалось лишь надеяться, что он не испытает снова той горечи разочарования, которую однажды в полной мере ощутил.

Ну а дагон ждал молча, с отчетливой ясностью понимая, какие чувства сейчас обуревают брата. И тоже надеялся. На удачу в поиске изобретения Гуза и на то, что восприятие Ньером Деи изменится, когда он убедится в неприглядной реальности, которую упорно не признает.

Вызов состоялся.



Музыка лилась, прерывалась, рождалась снова… Неведомые инструменты слаженно и четко вели свои партии, дополняя друг друга. В том же темпе, поддерживая ритм и настрой, шли световые эффекты.

Красивые сочетания. Тревожные нотки. Вдохновляющие тона…

Я бы, несомненно, получила удовольствие от необычного концерта, если бы не одно «но». Вернее, целых два.

Первое – крайне неудобная мебель. Сиденье «вздутое», ткань обивки шелковая, скользкая, спинки для опоры нет. На такой больше пяти минут не усидишь.

Второе – мужчины, решившие уединиться и разобраться с политико-экономическими делами. Их фигуры были прекрасно различимы через матированное стекло, и, я уверена, меня они видели ничуть не хуже! Ну как тут расслабишься?

Вот и получилось, что сначала не выдержала моя спина, заныв и потребовав разминки. Когда же я, памятуя о просьбе пригласившего нас хозяина посидеть спокойно, вернулась на банкетку, в моей голове уже не музыка доминировала, а совсем другие мысли. Те самые, что не давали покоя с тех пор, как я узнала, в гости к кому мы едем.

Надо! Вот чувствую, надо пузырек отдать! Ведь как дамоклов меч будет висеть это обязательство, если его не выполню. Но не могу же я на самом деле взять и в лоб огорошить этим дагона?! Или могу?

Представила вытянувшуюся от удивления физиономию мужчины и хихикнула.

– Что же тут смешного?!

Раздраженное восклицание удачно совпало с финальным крещендо очередной музыкальной композиции.

«Удачно», потому что хоть реакцией на этот резкий звук можно было оправдать то, что от неожиданности я вздрогнула. Хорошо не обернулась!

– Вот точно дура. Только зря музыка играет, она все равно ничего не оценит. Ума маловато. А ведь какая партитура! Какая чистота звука! Синхронность со светорядом невероятная! Эх, совершенно бессмысленное занятие для круглоухой выбрал хозяин.

Спиной чувствуя стоящего позади меня шоша, я с любопытством прислушивалась к его недовольному ворчанию.

– Подумать только, сколько ей оказывается чести! Обедает вместе со всеми за столом, на сидушке расселась… Моей любимой, между прочим! А могла бы и на полу устроиться, привычная же.

Ого… Неужели круглоухие до такой степени примитивны? Или же это Хас сильно преувеличивает?

– Почему хозяин позволил ей здесь одной остаться и меня не позвал? Другими мыслями занят? Обо всем я сам догадываться должен… Да за такими, как она, глаз да глаз нужен! Не проявишь бдительность, и пострадает наше имущество. А оно дорогое!

Продолжая упорно рассматривать мыски своих туфелек, я выслушала очередную порцию нытья и… И не удержалась. Развернулась, впиваясь взглядом в неподвижно стоящего, нахохлившегося шоша.

– Ой! – всплеснула руками. – Пушистик!

Под негодующее «Это кто еще тут пушистик?! Я – Хас! Тебе же говорили, безмозглое ты существо!» я встала и сделала маленький шаг навстречу, коварно сообщив:

– Да, я помню, что тебя Хас зовут. Но «пушистик» мне нравится больше. И тебе очень подходит. Особенно, когда ты не шипишь…

Еще один шажок. И еще… Приближалась я медленно, говорила неторопливо, с выражением чрезвычайной заботы, не забывая выдерживать паузы. Все делала для того, чтобы опешивший и встопорщивший шерсть шош успевал реагировать, а я слышать его ответы.


– Ты специально сюда зашел? – продолжила провоцировать.

– Специальнее некуда!

– Наверное, по мне соскучился?

– Только этого не хватало!

– Может, тебя хозяин забыл?

– Никто меня не забыл! Я самостоятельный шош и хожу, где хочу.

– Нет? Значит, ты заблудился?

– Как я могу в собственном доме заблудиться?!

– Ну да, что это я глупости говорю. Ты же здесь живешь.

– Граш-ш-ш… – Хас попятился, отстраняясь от руки, которую я к нему протянула. – Дура, ты меня слышишь, что ли? Отвечай!

Сообразив, что напрасно рискую и точка невозврата того и гляди будет пройдена, я вздохнула и отступила.

– Ты меня не любишь. Плохой пушистик не хочет, чтобы Дея его гладила, – обиженно заявила, старалась, чтобы на этот раз мои слова не звучали, как ответ на вопрос. Вернулась обратно на банкетку и села, подперев голову рукой.

– Показалось. Кажется, я становлюсь параноиком, – успокоился Хас, но в тот же миг встрепенулся и уставился на фигуру дагодена за стеклом.

Несколько секунд неподвижности, и рыжая тушка поспешно рванула к своему хозяину.

– Иду! – услышала я прежде, чем шош скрылся за прозрачным углом. А еще через мгновение оттуда ко мне вышел Ньевор.

– Все в порядке? – посмотрел на меня с такой заботой в глазах, словно я не с шошем общалась, а с каким-нибудь диким животным. И выжила не иначе как чудом.

– В полном, – успокоила его, с нетерпением ожидая, что же дальше?!

– Хорошо. Тогда идем.

Ньевор сделал шаг к проему, ведущему на лестницу, а я растерялась.

– Уже уходим? – Невольно оглянулась на оставшегося за стеклом дагодена, рядом с которым теперь был его шош.

Беседуют. И, видимо, собираются это делать долго. Получается, что шанс сказать про флакончик я снова упустила? Обидно…

– Да. – Если рарк и заметил мою заминку, то акцентировать внимание не стал. Дождался, когда я поднимусь, и продолжил говорить, уже сопровождая меня на выход. – Сейчас пойдем в столовую, потом выспишься, а рано утром поедешь смотреть восход Лидвот.

– А потом полетим на станцию? – Я вспомнила, что приглашение дагодена заставило Ньевора отложить начало работы. И не сразу до моего сознания дошло странное единственное число, в котором он заговорил о будущем. – То есть как это «выспишься и поедешь»? Я одна? А ты?

– Ты не будешь одна, – отчего-то недовольно бросил рарк. Страдальчески поморщился, снова спрятав глаза за челкой, и попросил: – Дея… Мне надо кое-что обдумать. После ужина я тебе все объясню.

Вот и как это понимать? Что же такого, кардинально изменившего планы, мужчины наобсуждали? И почему я буду одна, но при этом не одна? В чем подвох?

Вопросы одолевали, накатывало волнение, даже тревога, в предчувствии чего-то не очень хорошего. И все же я терпеливо ждала. Не мешала, внимания не требовала, вела себя тихо и незаметно. Даже ела молча, лишь, стараясь делать это ненавязчиво, поглядывала на своего спутника. Из растерянно-задумчивого он за это время превратился в сосредоточенно-обдумывающего и тоже бросал на меня краткие взгляды, когда полагал, что я этого не вижу.

– Дея, а тебе понравился шош?

От неожиданности вопроса, а еще больше темы, которая его заинтересовала, я аж подавилась. Изумленно захлопала глазами, приходя в себя и пытаясь понять причину.

– Красивый. Но сердитый, – перечислила осторожно, так и не решив, что будет правильнее: проявить восхищение или сказать, что не в восторге. С одной стороны, обижать пушистиков не хочется, с другой, неясно, какой будет реакция на похвалу чужого шоша.

Решила: пусть рарк сам выбирает удобный ему вариант. И не ошиблась.

– То есть понравился, – сделал тот вывод, который желал услышать Ньевор. Кивнул удовлетворенно и снова ушел в себя.

Я же продолжила ужинать, полагая, что, когда закончу, мне наконец все объяснят.

Не тут-то было. Покинув столовую, Ньвор разговорчивей не стал. На полпути к дому усадил меня на скамейку, посоветовал подышать воздухом и уткнулся носом в экран планшета, который захватил с собой. Пришлось мне снова запастись терпением.

На пролетающих мимо пьежек я теперь без содрогания смотреть не могла, потому волей-неволей изучала кустики… покрытую галькой дорожку… свои новые туфли… длинные пальцы мужчины, работающие с голоэкраном… От них взгляд невольно скользнул дальше: к узким запястьям… подтянутым до середины предплечий манжетам белой рубашки… к плечам… жилистой шее… коротко постриженному затылку… Задержался на ушах, заостренные кончики которых выглядывали из-под массы темных волос и едва заметно шевелились.

Раньше я этого не замечала. Уши и уши. Ан нет, у них, оказывается, еще и подвижность другая… Нестерпимо захотелось их коснуться. Проверить, может, они и на ощупь иные? А еще зарыться пальцами в волосы и тоже… потрогать! Я же совершенно не представляю, какие они. Мягкие или, наоборот, жесткие и непослушные…

– Так, – заговорив, спас меня от соблазна Ньевор. Убрал в сторону технику и попросил: – Дея, дослушай меня до конца, не перебивая. А потом я отвечу на все твои вопросы, если они останутся.

И без того заинтригованная, я уверенно кивнула. Мысленно закрыла рот на замок, приготовилась слушать и…

– Через час я улетаю на станцию.