На грани вызова

– Так никто же о последствиях даже не догадывался. Расчеты показывали, что все должно пройти гладко. А риск… – Ньевор расцепил пальцы и взъерошил волосы, на миг приоткрыв лоб и брови, которых я раньше из-за густой челки вообще ни разу не видела. – Рискнуть пришлось потому, что иначе от наших планет вообще могло ничего не остаться. Я же про врага тебе говорил. В ресторане. Помнишь?

– Настолько страшный? – кивнув, спросила я скептично беспечно. Мне можно. Я глупая, многих проблем не понимаю, наверняка не в состоянии оценить истинного уровня опасности.

– Непобедимый.

Вот как… Может, рарки наш корабль за этого самого врага приняли? С другой стороны, от него, настоящего, они прятались, сбегали, а нас просто атаковали. Что-то не сходится.

– А сейчас? – продемонстрировав волнение, с опасением посмотрела на небо, закрытое куполом. – Он тоже нам угрожает?

– Нет. Сейчас его уже нет.

– Но как же? Если он был непобедимый… Кто его уничтожил?

Вырвалось. Не смогла сдержаться. Поздно спохватилась, что логическую цепочку очень уж складную построила. Наверное, поэтому Ньевор не только положение тела изменил, развернувшись ко мне, но и посмотрел с подозрением.

Понимая, что пошатнувшуюся репутацию круглоухой нужно спасать, я смущенно улыбнулась и подвинулась к нему ближе. Погладила по руке. Пусть хоть этим умная мысль нивелируется, превратившись в ловкую попытку добиться его расположения.

Вот только рарк, вместо того чтобы в нужном мне ракурсе оценить желание сблизиться, рассердился:

– Дея, ты неисправима! Тебе от меня только банальный секс и нужен! Ты что, так ко мне ничего и не чувствуешь? А ведь я старался! Даже касался, чтобы тебе привычнее было и проще меня воспринимать. Или круглоухие действительно напрочь лишены не только ума, но и способности любить?

Если он меня спрашивает, то совершенно напрасно. Что я ему отвечу, когда сама ничего толком не знаю? Мало того, я еще и его возмущения не понимаю! И вообще, если не прикосновениями, то как тогда рарки показывают друг другу, что влюблены?!

В общем, я молчала, на всякий случай сверля взглядом гладкое покрытие дорожки, на которой стояли мои ноги, обутые в сиреневые туфельки.

Бежевые ботинки рарка, вскочившего со скамьи, отбежали в сторону, прогулялись по границе видимости, вернулись и…

– Я ничуть не умнее тебя, Дея, если решил, что ты сможешь изменить свою суть, – раздался холодный, жесткий, вовсе не извиняющийся голос. – И я совершенно напрасно тебя мучаю. Как только снимут купол, отвезу обратно в поселение. Там ты будешь иметь все то, что тебе привычно.

Вот честно, скажи он это раньше, до того как я узнала о перемещениях во времени, наверное, я бы не расстроилась. И даже сочла за благо избавиться от общества рарка, поведение которого вводило меня в основательный ступор и нервировало. Но сейчас у меня была цель. Я подобралась так близко к пониманию того, что происходит! Я почти добыла нужную информацию! И вот так легко все потеряю? Вернусь к исходной точке? Ну нет!

Подскочив на ноги и сжав кулаки в негодовании, я вытянулась, чтобы казаться выше, и обвинила:

– А откуда ты знаешь, что мне привычно и нужно? Разве я тебе об этом говорила? Ты требуешь, что я тебя полюбила, потому что решил, что ты этого желаешь. А сам? Ты сам собираешься меня любить? Или я нужна, лишь чтобы ты мог потешить свое самолюбие? А когда со мной возиться надоест, ты от меня без зазрения совести избавишься? Ведь тебе будет не нужна нелюбимая влюбленная дурочка!

Осеклась, подавившись воздухом, потому что Ньевор, перехватив, сильно стиснул мои запястья. Торопливо разжала кулаки, коря себя за несдержанность. Я ведь даже не заметила, как начала бить его в грудь.

– Значит, хочешь, чтобы я тебя полюбил? – голос мужчины теплее не стал, скорее, захолодел еще больше. – Мечтаешь о настоящей взаимности? Или же я должен влюбиться в одностороннем порядке, а ты рванешь на сторону, к первому же, кто покажется тебе более… привлекательным?

– С чего такие подозрения? – изумилась я. – Разве я дала повод? Я хоть раз посмотрела на кого-то другого?

– А разве нет? Тогда это что? – отпустив мои руки, Ньевор полез в карман брюк и триумфально презрительно вытащил ту самую карточку, которую мне оставил охранник.

– Понятия не имею! У нас в поселении таких не было! – фыркнула я, борясь со сложным смешанным чувством возмущения и страха. Первое – оттого, что он рылся в моих вещах! Второе – потому как это на самом деле серьезный компромат.

– Это коммуникационный идентификатор! – обвиняюще припечатал рарк. – Сказать тебе, кому он принадлежит? Это ведь проверяется на раз!

– Не знаю и знать не хочу! – отрезала я, решив не признаваться. Мог же охранник мне этот идентификатор незаметно в карман положить. – И я по нему ни с кем не связывалась! Надеюсь, это тоже… проверяется!

– Да, – нехотя, но признал Ньевор. – Поэтому я и молчал, не говорил, что нашел. Но сам факт! – снова перешел на повышенный тон. – Ты его хранила!

– Я про него не знала! – я схватилась за голову, не в силах выдерживать его непробиваемого упрямства.

– А если бы знала, то наверняка воспользовалась! Мне не нужен секс ради самого секса! Тебе – наоборот! Ну и зачем в таком случае тебе моя любовь, Дея, а?

От такого умозаключения у меня дар речи пропал. Я, как вытащенная на берег рыба, лишь открывала и закрывала рот, хватая воздух. Наверное, сейчас был бы подходящий момент, чтобы заплакать, но слез, как на грех, не было. Лишь желание как следует встряхнуть вошедшего в раж мужчину, чтобы в себя пришел!

Вместо этого я заставила себя сесть на скамейку и зажмурилась.

– Раз… Два… Три…

– Что ты делаешь? – непонимающе рыкнул Ньевор.

– Девять… Десять, – закончила я и, открыв глаза, подняла голову, чтобы посмотреть на нависающего надо мной рарка. – Успокаиваюсь. Дедушка говорил, что если считать вслух, то думается потом лучше и правильнее.

Уж не знаю, как был понят мой намек, но Ньевор тоже сел. Вытянув длинные ноги, уперся руками в сиденье, чуть наклонившись вперед. Правда, молчал совсем недолго.

– Странный он у тебя… Был.

– В чем странный?

– Судя по тому, что ты о нем говоришь, темперамент у него был ненормальный. Какой-то… – он запнулся, подбирая определение, – флегматичный. Сдержанный. Мягкий. Даже непонятно, как он с таким на должности старосты в поселении так долго продержался.


– Он просто был очень разумный, – заступилась я за образ, который в реальности не существовал. Мне оставалось лишь надеяться, что проверять мои слова никто не станет.

– Так я ж не про ум, – покосился на меня Ньевор. – В этом-то какие сомнения, раз он остроухий был? Я про характер…

Развивать тему я не стала – чревато. Я же прекрасно видела, с какой яростью схлестнулся старик со своим убийцей. Он же бросился на него не раздумывая, сдержанностью там и не пахло. Мог ли такой рарк рассуждать о психологическом комфорте? Вряд ли. Но моему собеседнику этого знать не обязательно.

– Похоже, ты от своего деда характер унаследовала, – продолжил рассуждать Ньевор, – Ни моего вызова нормально принять не можешь, ни со своим окончательно определиться. А с учетом твоей круглоухости… то есть некоторых особенностей… В общем, я уже не знаю, что с тобой и делать-то.

Челюсть у меня отвисла отнюдь не в переносном смысле. Что он хочет этим сказать?

Нет, то, что ему нужна влюбленная любовница, а не вертихвостка на одну ночь, – это понятно. Однако, видимо, не укладываюсь я в привычные рамки, как ни стараюсь соответствовать местным канонам. Придется искать оправдания.

– Может, дело не в характере? – осторожно, словно прощупывая почву, пошла я на разведку, подталкивая его, чтобы выдвинул хоть какие-то предположения. Иначе я опять наворочу непоняток.

– А в чем? В несоответствии генетики и воспитания? Так это бессмысленно, сколько раз пытались… – фыркнул было Ньевор и замер, словно действительно догадался. Посмотрел на меня ошарашенно и неуверенно озвучил: – Может, это из-за болезни? Какой-нибудь побочный эффект от вируса? Он же в мозг пробирается, оттого и мучения страшные. Исследований в этой области мало. Это ты выжила, а обычно у круглоухих смертность от лиспы стопроцентная. Я видел данные статистики, когда работал в департаменте… Кстати, кто были твои родители? Твоя мать или отец, не знаю… Кто родился у твоего деда, с какими ушами?

– И я не знаю, – вздохнула максимально естественно и принялась с той же отдачей изобретать легенду: – Я вообще после болезни все забыла. Никого в поселении не узнавала, дедушка меня заново учил. И родителей уже не было. Я поэтому и испугалась, когда дедушку убили. Не представляла, как одна выживу, ничего толком не понимая. И в такой панике была, когда даг Легор отказался меня брать с собой.

– Ты почему мне раньше не сказала?! – взорвался Ньевор. – Дея, ты… ты… – Он, так и не подобрав нужных слов, возмущенно надул щеки.

– Я боялась, – поежилась я вовсе не наигранно. – Вдруг ты меня на опыты сдашь? Дедушка говорил, что мне туда нельзя. Замучают.

– Вот тут я с ним согласен… Стоп! – собеседник остановил сам себя и воззрился на меня с очередной порцией подозрения во взгляде: – Дея, а ты в смысле тяги к сексу тоже… изменилась?

Пожав плечами, я развела руки в стороны. Мол, да, как-то так получилось.

– И что, меня совсем-совсем не желаешь? – растерянно пробормотал рарк, осунувшись.

– Прости, – пискнула я, вжимая голову в плечи.

– Тогда зачем ты ко мне приставала?

– Я? – изумилась совершенно искренне. – Когда?

– Да только что! Когда мы про напавшего на нас врага говорили!

– Я не приставала. Просто хотела тебя успокоить. Ты так волновался…

– Я?… – теперь настала очередь Ньевора изумляться. – Дея, да я и не думал переживать. Ну напали амиоты, да. Но ведь это давным-давно было, сейчас этих монстров в нашей галактике уже нет. И сделали наши отцы все, что могли, защищая планеты от неминуемой гибели. А то, что не самым удачным оказался способ… Так нам теперь не переживать нужно, а с этим жить… Все, идем домой, а то поздно уже. Завтра договорюсь насчет экскурсии.

Он решительно поднялся со скамьи, протягивая мне руку, чтобы помочь.

– Значит, в поселение меня не отправишь? – с робкой надеждой уточнила я, цепляясь за тонкое запястье.

– А нужно бы… – словно в сомнении качнул головой Ньевор. Посмотрел на мое расстроенное лицо и фыркнул: – Дея, ты как была глупышкой, так и осталась! Я, по-твоему, совсем без мозгов? Тебя же там твои… соплеменники изведут. А ты мне… здесь пригодишься.

Перед последними словами снова запнулся. И у меня не было даже намека на сомнения – изначально он что-то другое хотел сказать. Вот только что? Это, увы, так и осталось для меня загадкой.

Зато теперь поведение рарка снова изменилось. Не так чтобы кардинально, но трогать меня он перестал. Совсем. Даже руку начал подавать, чтобы помочь подняться или пройти, лишь в крайнем случае. Я хоть и удивилась, и поначалу обрадовалась, но, когда этому факту нашлось объяснение, серьезно задумалась – вот оно мне надо? Потому что причиной был… ритуал ухаживания!

Оказывается, если рарки желают легкого флирта и необременительных отношений, то и показывают это именно таким незамысловатым способом – прикосновениями. Оттого и круглоухие, с их навязчивой тягой к сексу, воспринимаются в штыки. Ибо серьезные намерения по отношению к ним бессмысленны.

– Как же тогда влюбленные? Они что, так и держатся друг от друга на расстоянии? – решив, что мне, как потерявшей память, такие вопросы простительны, я при любом удобном случае добросовестно допрашивала Ньевора.

Сейчас случай был подходящим: рарк вернулся с работы раньше обычного, с аппетитом поужинал и прилег на диван, включив на волноре канал с музыкальными композициями. Лиричными они никогда не были, скорее жестко-ритмичными, задорно-боевыми, от которых действительно хотелось… бросить кому-нибудь вызов и выиграть!

– Влюбленные обнимаются только после того, как вызов друг от друга принимают, – наставительно пояснил Ньевор. – Потому что без него это безнравственно.

– То есть со мной ты вел себя безнравственно? – хихикнула я.

– С тобой вообще невозможно вести себя прилично! – рыкнул Ньевор, отрывая голову от подлокотника, чтобы сердито на меня посмотреть. Впрочем, беззлобно, скорее, профилактически.

– А вызов… Он в этом случае какой? – сидя на подоконнике, я покачала ногами, заставляя взлетать в воздух тонкую ткань юбки, придавая своему вопросу легкомысленной беспечности. Мол, я безо всякой задней мысли спрашиваю, просто интересуюсь.

– Обоюдный, – припечатал мужчина. – Прямой вопрос, прямой ответ, условия… Ты ведь почти мне его бросила, когда спросила, собираюсь ли я в тебя влюбляться. «Почти», потому что условий не озвучила. И я тебя подтолкнул, когда спросил, хочешь ли ты моей любви. И о предполагаемой взаимности. А ты проигнорировала, увела разговор в сторону. Не приняла и не отвергла. Я и разозлился. Подумал, это потому, что тебе другое нужно.

Вот так. В который раз убеждаюсь – со словами на Ракисе действительно нужно быть очень аккуратной. Мне любовь Ньевора точно не нужна, и сама я влюбляться в него не собираюсь. Хорошо хоть повезло избежать вызова с последствиями! Ну почему? Почему у меня вечно язык впереди ума рыщет? Ведь едва не вляпалась!

«Все мы крепки задним умом»… Фраза известная и потому хорошая в оправдательном смысле. Правда, проблем от этого меньше не становится.

Но хоть с личными отношениями немного разобралась – уже плюс. Осталось прояснить, что же рарки со своим врагами не поделили? Просто так ведь они на них нападать бы не стали. Как он их назвал? М-м-м… Амиоты?

– Они самые, – подтвердил Ньевор, когда я осторожно об этом спросила. Не отрывая взгляда от проплывающего за окном аграва унылого коричнево-серого пейзажа, продолжил: – А напали они потому, что мы на их пути оказались. Была бы на нашем месте другая звездная система, амиоты бы ее разрушили. Им ведь без разницы, кого пожирать.

– Как это «пожирать»? – растерялась я. – Они разумных существ едят?