Мы вернемся!
Часть 12 из 27 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Рота! Бегом за мной, быстрее все, марш, марш, марш!
Егеря понеслись в сторону крепости за командиром, спешно уходя с линии огня своей батареи, а её ядра всё били и били по валу и по его надстройкам, круша укрепления, разбивая и переворачивая турецкие пушки.
— Смотри, как артиллерия-то пристрелялась, — Алексей показал Милорадовичу на рушащийся форт. — Дальше никуда пока не пойдём, здесь свой десант будем ждать. Думаю, что вряд ли турки скоро оправятся, но в случае чего вон к берегу откатимся, — и, оглядывая стрелковую цепь, выкрикнул общую команду: — Рота! Всем перезарядиться. Построение стрелковой цепью по парам. Командирам осмотреть своих солдат и доложить о потерях!
По цепи пошло шевеление. Смешавшиеся во время атаки и отхода с батареи отделения — десятки — теперь выстраивались в свои боевые порядки. Егеря перезаряжали оружие, а командиры осматривали свои подразделения.
— Первый плутонг — один легкораненый, убитых нет!
— Второй плутонг — все целые!
— Третий плутонг — один раненый в бок — Прошка ушастый. Говорит, в строю будет, залечили ему на месте рану. Убитых нет!
— Четвёртый плутонг — двое с царапиной, убитых нет!
— Тыловое отделение — все целы у нас!
— Дозорное звено — все целы, вашбродь! Только вот Борьке щепа от разбитой ядром пушки в одно антиресное место попала. Везунчик у нас Бориска, сидеть теперяча не сможет, всё только бегом будет делать!
По цепи послышались смешки, переросшие затем в дружный хохот.
«Уф-ф, — Лёшку отпустило. — Все живы, ранения лёгкие, а солдаты шутят. Ну, значит, всё хорошо. Легко отделались пока, вот так бы и дальше!»
— Гусев, Сергей, бери моего Афоньку и пару солдат из своей полуроты. Встречайте наш десант на берегу и выводите его к нам, — отдал распоряжение прапорщику командир роты. — Вестового отпустишь ко мне, как только пехота высадится, чтобы я знал, что у нас за спиной уже прикрытие есть. А мы пока здесь будем всю нашу высадку прикрывать.
Через пару десятков минут русская батарея, заметив, что ответного огня с противоположного берега нет, свой огонь прекратила. А вскоре к егерской цепи подбежал и Афоня.
— Ваше благородие, первая партия нашей пехоты на берег высадилась, с ней и сам генерал прибыл, строит тама солдат в колонну. Говорят, что скоро ещё подкрепления подойдут, а казаки и карабинеры — так те и сами через Дунай вплавь пустились.
Турки, не зная истинной численности переправившихся русских, решительность не проявили и не воспользовались удобным моментом, чтобы их сбить в реку. В редутах и в самой крепости слышался шум. Высланная ими на разведку конная сотня была встречена огнём егерей и, потеряв три десятка убитыми, откатилась назад, к укреплениям. Всё это только усилило в них панику и суету. Неприятель готовился к обороне.
— Здесь, с нашей стороны, два редута стоят, ваше превосходительство. А вот тут уже и сам предкрепостной ров, а вот далее сам насыпной вал начинается! — показывал на расчерченной схеме оборонительные укрепления турок Егоров. — Пушки здесь, здесь и здесь, и вот ещё здесь.
Суворов оглядел всё своим цепким взглядом и обернулся к Муринову.
— Подполковник, строим войска в две колонны. Каждая из них бьёт свой редут и далее без промедления атакует крепостной вал! Егеря идут перед общим порядком и поддерживают наши колонны огнём. Всё, господа, времени у нас нет, чтобы здесь рассвет ждать! Атакуем немедленно, пока неприятель не опомнился!
Через короткое время собранные в две колонны войска пошли в атаку. Егеря, разделённые на две полуроты, бежали шагах в ста впереди пехоты. Алексей следовал в цепи солдат сержанта Хлебникова. Колонна Муринова шла скорым шагом, молча. Ещё немного, ещё чуть-чуть — и солдатам можно будет ринуться в атаку. А перед егерями, шагах в ста, уже высился земляной вал редута. С него разглядели атакующую колонну, и в её сторону ударили первые выстрелы.
«Нервничают турки, без команды бьют, россыпью, — подумал Егоров. — Ну, ждите, сейчас и мы ударим!»
— Егеря! С колена! Цельсь!
«Бабах!» — звонко ударила пушка с редута, и первое ядро с гулом прошло над головами.
— Орудие слева, пятое отделение бьёт по прислуге. Остальные выбивают стрелков. Огонь!
«Бах! Бах! Бах! Бах!» — ударили ружья из стрелковой цепи. Алексей сам выбрал свою цель. Вот тут, возле ивовых корзин, что-то темнело и кучно суетилось несколько фигур. «Бах!» — вспышка от ружейного ствола немного его ослепила, не дав разглядеть результат своего выстрела, а он уже сидел на коленях и скусывал плотную бумагу с патрона.
«Бабах!» — в том месте, куда он только что стрелял, редут осветила вспышка от пушечного выстрела.
— Седьмое отделение, справа орудие! Бить по прислуге! — выкрикнул он что было сил команду и, дозарядив штуцер, выбрал очередную цель.
«Ура-а!» — разнёсся грозный рёв сзади. Пехота, подойдя ближе, делала атакующий рывок.
«Бах!» — приклад от отдачи ударил его в плечо, а он тут же, уперев его в землю, начал очередную зарядку своего оружия.
— А-а-а! — Двое здоровенных пехотинцев-гренадеров чуть было не сшибли егеря, стремительно выскочив у него из-за спины, и пронеслись дальше к валу. Ещё, ещё, ещё один солдат пробежал вперёд с криком «Ура!».
— Егеря, штыки надеть! Вперёд! — и полусотня кинулась на редут следом за астраханцами. А там уже шла рукопашная. Русская пехота стремительным броском выбила защитников укреплений с вала и теперь теснила их в сторону крепости.
— Рота! Огонь сверху, с валов! — отдал новый приказ поручик. И пули русских стрелков начали выкашивать боевые порядки обороняющихся, выбивая в первую очередь их командиров.
— Ура-а! — Астраханцы поднажали, и турки, наконец покинув редут, понеслись в сторону самой крепости.
— Вперёд! — отдал новую команду Лёшка, буквально на бегу дозаряжая свой штуцер.
— Не медлим! Строимся в колонну — и вперёд! — крикнул своим пехотинцам команду Муринов, а егеря за спиной убегающих турок уже приближались к валу самой крепости.
— Стой! — крикнул Лёшка. — Всем рассыпаться и бить цели на выбор!
Впереди был ров, за ним виднелась четырёхметровая земляная стена, поверх которой среди плетней и засыпанных камнями корзин стояли пушки и были места для стрелков. Там сейчас мелькали головы, и оттуда в сторону русских раздавались выстрелы.
«Османы не сильны с ружейном бое, суетятся, палят без прицела, а толку с этого мало, — думал Лешка, выбирая для себя цель. — Но вот если они успокоятся, приноровятся, да посветлеет ещё хоть немного, то как куропаток тут нас на выбор перебьют. Прав был Александр Васильевич, только атакой здесь всё можно решить!»
— Ага, вот вы где, голубчики. — Пушечный выстрел осветил прислугу орудия, и Лёшка мгновенно выжал спусковой крючок.
— Вперёд, братцы, за матушку императрицу. Ура! — Из темноты выскочил прихрамывающий на одну ногу Суворов и призывая своих солдат взмахнул шпагой.
— Вперёд! — с каким-то восторженным упоением выкрикнул Егоров, и его егеря, не дожидаясь подхода колонны пехоты, скатились в крепостной ров.
— Наверх! Наверх! Гренадами бей! Метать обе!
Штуцер был разряжен, и Лёшка выбил на трут искры от удара ружейного курка об огниво. Затем раздул тлеющую ветошь и поджёг запал у гренады. Раз, два, три!
«Тяжело, блин, вверх такие железки метать, нужно будет что-то с этим делать», — мелькнуло в его мозгу, и он с широкого маха зашвырнул чугунное ядрышко за бровку вала. «Ба-ах!» — ударил первый разрыв, а рука, нащупав в сумке вторую гренаду, уже вытаскивала её наружу.
«Ба-ах! Ба-ах! Ба-ах!» — разнеслись разрывы уже метнувших свои «гостинцы» егерей. «Ба-ба-ба-ах!» — грохнул мощный взрыв, обдав всех землёй, камнями и деревянной щепой.
«Похоже, пушечный припас рванул, нужно срочно воспользоваться удобным моментом!» — решил Егоров. Затем закинул за спину штуцер, оглянулся и выхватил из ножен шашку, а из кобуры — пистоль.
— Братцы, вперед! Бей турок, пока они не опомнились! За мной! Ура!
Вот и вершина вала, здесь всё было в дыму. Горели вязанки ивовых прутьев, валялась перевёрнутая разбитая пушка, а вокруг неё лежало несколько разорванных и присыпанных землёй трупов. И этот знакомый уже запах пороха, горелого человеческого мяса и крови.
Из-за поворота траншеи выскочили сразу несколько турок. Их лица были закопчённые, в руках у двоих ружья, все же остальные сжимали в них кривые сабли.
«Бум!» — Лёшка на рефлексе пригнулся, и круглая свинцовая пуля впилась в землю у головы. Бах! Он, не целясь, нажал на спусковой крючок пистоля. Набегавший первым здоровяк взвыл и, перегнувшись вперёд, ткнулся в дно траншеи. Хлесь! Сабля поручика встретила в ударе турецкую и отбила её в сторону.
— Вашбро-одь, пригнитесь! — Здоровяк Савва чуть оттолкнул его в сторону и ударил вдоль всей траншеи из тромбона. Картечь словно гигантской метлой выкосила всю пятёрку.
— Ура-а! — В траншею запрыгнули первый, второй, третий пехотинцы! Они заполнили её всю и потом словно бы волной хлынули уже вовнутрь крепости.
Лёшка вскинул перед собой штуцер и бросился следом за солдатами. Один поворот траншеи, второй, завернув в третий, поручик вылетел на большой, выкопанный в земле четырёхугольник. В самом его центре какой-то пехотный офицер с трудом отбивался своей шпагой сразу от троих турок. Левая окровавленная рука его свисала плетью. Ещё немного — и ему конец, османы теснили его к стенке и уже праздновали победу. Убить русского на месте или попытаться взять его в плен — вот что их сейчас волновало.
— На-а! — Лёшка с ходу рванул дуло штуцера с клинковым штыком вперёд. Наточенная сталь с хрустом вошла в бок крайнему. Штуцер назад! И егерь успел прикрыться им от удара сабли сверху. Кривой клинок выбил сноп искр о прусскую сталь, а Лёшка, подшагнув правой ногой навстречу и закручивая своё тело против часовой, влупил резко прикладом в висок атакующего османа. Турок выронил саблю и кулём рухнул на спину, а поручик, вновь вернув штуцер в атакующее положение, шёл теперь на последнего противника. Тот не принял боя и, развернувшись, бросился к боковому ходу.
Бах! Его аж отбросило тяжёлой пулей вперед, и он повалился на землю.
— Вашбродь, с вами всё в порядке? — Ротный вестовой подскочил с дымящимся дулом фузеи к командиру.
— Всё в порядке, Афоня, — успокоил солдата Егоров. — Вот, господину офицеру помощь нужна. Сбегай, нашего лекаря Мазурина сюда позови! — и повернулся к раненому. Тот в это время, морщась, придерживал здоровой рукой свою раненую.
— Поручик Егоров, — представился Алексей, вглядываясь в раненого. Было такое чувство, что он где-то уже видел это лицо. Эти голубые большие глаза, высокий лоб и светлые волосы, выбивающиеся из-под буклей.
Офицер прислонился к стенке окопа.
— Капитан Троекуров, Григорий.
Лёшку мгновенно осенило. Ну конечно! Как же он сразу-то не догадался! Он же похож на своего отца Ивана Семёновича Троекурова! Перед Егоровым стоял младший его сын Григорий. Батюшка в поместье рассказывал, что они оба у него служили в войсках, а старший, Андрей, так и вовсе уже был в штаб-офицерах.
Капитан в это время тоже с интересом вглядывался в егеря.
— Благодарю вас, поручик, спасли меня, я ваш должник! Если бы не вы, то вот эти трое меня бы в капусту здесь пошинковали, — и он кивнул на лежащие трупы. — Эка ловко вы с ними управились!
— Не стоит благодарности, Григорий Иванович, — улыбнулся Лёшка. — Какие же могут быть долги между земляками?!
Троекуров в удивлении вскинул брови вверх.
— Земляки-и?! — и он пристально вгляделся в Алексея.
— Так точно, господин капитан. Козельский уезд, поместье Егоровых. Пётр Григорьевич Егоров — ваш сосед. А я, стало быть, его младший сын, Алексей, — подтвердил Лёшка. — С вашим батюшкой, матушкой и… хм… сестрицей Машенькой мы очень подружились. Это как раз было незадолго до моего ухода на службу. Не раз я бывал у вас в гостях в усадьбе.
— Лёшка! Ну, точно! А я-то гляжу, откуда я тебя знаю! — воскликнул Григорий и дёрнулся навстречу Егорову. Как видно, рана дала себя знать, и он, зашипев от боли, зажал её здоровой рукой.
— Тише, тише, Ваша светлость, не дергайтесь так, вон ведь как кровь побежала. — Алексей посадил Троекурова на перевёрнутую корзину. — Сейчас мой лекарь прибежит и перевяжет вам рану.
— Благодарю, Алексей, — кивнул Григорий. — Только прошу тебя, не называй ты меня светлостью. Сам же знаешь, у нас в действующих войсках не принято эдак расшаркиваться перед титульными, во всяком случае пока они в штаб-офицерство не перешли. А уж тебе-то и подавно теперь можно меня всегда просто по имени звать, безо всяких церемоний, вот после всего этого, — и он кивнул на лежащих турок.
Русские войска в это самое время выбили оборонявшихся из всех укреплений и теперь вели их дальнейшее преследование.
— Коли-и басурман! — кричал с вала Суворов, подбадривая атакующих и опираясь на двух дюжих солдат. Его нога была вся в крови. Разорвавшаяся пушка контузила генералу бок и посекла осколками ногу. Но командующий поиском не покинул поле боя, он до самого конца был со своими солдатами.
— Пехоте преследовать противника до рассвета! Коннице рубить супостата ещё и днём. Сдающихся миловать, всех остальных сечь без жалости!
В восемнадцатом веке преследованию разбитого противника уделялось очень мало внимания. Ему традиционно оставляли путь к отступлению, так называемую «золотую тропу», считая, что так он будет менее упорен и стоек в обороне. Суворов же отвергал все эти правила: «преследовать и уничтожать, сколько только будет можно, чтобы они опять потом супротив нас не встали!»
Город Туртукай при крепости и её саму сожгли, а все пожелавшие этого жители были перевезены на противоположный, русский, берег. Десять больших захваченных орудий утопили в Дунае, а шесть мелких переправили на свой берег. Трофеями Суворова стали шесть знамён, девятнадцать больших торговых судов, множество боевого припаса и провианта. Потери турок составили полторы тысячи убитыми. Русские потеряли двадцать шесть человек убитыми, и сорок два воина у них были ранены.
Егеря понеслись в сторону крепости за командиром, спешно уходя с линии огня своей батареи, а её ядра всё били и били по валу и по его надстройкам, круша укрепления, разбивая и переворачивая турецкие пушки.
— Смотри, как артиллерия-то пристрелялась, — Алексей показал Милорадовичу на рушащийся форт. — Дальше никуда пока не пойдём, здесь свой десант будем ждать. Думаю, что вряд ли турки скоро оправятся, но в случае чего вон к берегу откатимся, — и, оглядывая стрелковую цепь, выкрикнул общую команду: — Рота! Всем перезарядиться. Построение стрелковой цепью по парам. Командирам осмотреть своих солдат и доложить о потерях!
По цепи пошло шевеление. Смешавшиеся во время атаки и отхода с батареи отделения — десятки — теперь выстраивались в свои боевые порядки. Егеря перезаряжали оружие, а командиры осматривали свои подразделения.
— Первый плутонг — один легкораненый, убитых нет!
— Второй плутонг — все целые!
— Третий плутонг — один раненый в бок — Прошка ушастый. Говорит, в строю будет, залечили ему на месте рану. Убитых нет!
— Четвёртый плутонг — двое с царапиной, убитых нет!
— Тыловое отделение — все целы у нас!
— Дозорное звено — все целы, вашбродь! Только вот Борьке щепа от разбитой ядром пушки в одно антиресное место попала. Везунчик у нас Бориска, сидеть теперяча не сможет, всё только бегом будет делать!
По цепи послышались смешки, переросшие затем в дружный хохот.
«Уф-ф, — Лёшку отпустило. — Все живы, ранения лёгкие, а солдаты шутят. Ну, значит, всё хорошо. Легко отделались пока, вот так бы и дальше!»
— Гусев, Сергей, бери моего Афоньку и пару солдат из своей полуроты. Встречайте наш десант на берегу и выводите его к нам, — отдал распоряжение прапорщику командир роты. — Вестового отпустишь ко мне, как только пехота высадится, чтобы я знал, что у нас за спиной уже прикрытие есть. А мы пока здесь будем всю нашу высадку прикрывать.
Через пару десятков минут русская батарея, заметив, что ответного огня с противоположного берега нет, свой огонь прекратила. А вскоре к егерской цепи подбежал и Афоня.
— Ваше благородие, первая партия нашей пехоты на берег высадилась, с ней и сам генерал прибыл, строит тама солдат в колонну. Говорят, что скоро ещё подкрепления подойдут, а казаки и карабинеры — так те и сами через Дунай вплавь пустились.
Турки, не зная истинной численности переправившихся русских, решительность не проявили и не воспользовались удобным моментом, чтобы их сбить в реку. В редутах и в самой крепости слышался шум. Высланная ими на разведку конная сотня была встречена огнём егерей и, потеряв три десятка убитыми, откатилась назад, к укреплениям. Всё это только усилило в них панику и суету. Неприятель готовился к обороне.
— Здесь, с нашей стороны, два редута стоят, ваше превосходительство. А вот тут уже и сам предкрепостной ров, а вот далее сам насыпной вал начинается! — показывал на расчерченной схеме оборонительные укрепления турок Егоров. — Пушки здесь, здесь и здесь, и вот ещё здесь.
Суворов оглядел всё своим цепким взглядом и обернулся к Муринову.
— Подполковник, строим войска в две колонны. Каждая из них бьёт свой редут и далее без промедления атакует крепостной вал! Егеря идут перед общим порядком и поддерживают наши колонны огнём. Всё, господа, времени у нас нет, чтобы здесь рассвет ждать! Атакуем немедленно, пока неприятель не опомнился!
Через короткое время собранные в две колонны войска пошли в атаку. Егеря, разделённые на две полуроты, бежали шагах в ста впереди пехоты. Алексей следовал в цепи солдат сержанта Хлебникова. Колонна Муринова шла скорым шагом, молча. Ещё немного, ещё чуть-чуть — и солдатам можно будет ринуться в атаку. А перед егерями, шагах в ста, уже высился земляной вал редута. С него разглядели атакующую колонну, и в её сторону ударили первые выстрелы.
«Нервничают турки, без команды бьют, россыпью, — подумал Егоров. — Ну, ждите, сейчас и мы ударим!»
— Егеря! С колена! Цельсь!
«Бабах!» — звонко ударила пушка с редута, и первое ядро с гулом прошло над головами.
— Орудие слева, пятое отделение бьёт по прислуге. Остальные выбивают стрелков. Огонь!
«Бах! Бах! Бах! Бах!» — ударили ружья из стрелковой цепи. Алексей сам выбрал свою цель. Вот тут, возле ивовых корзин, что-то темнело и кучно суетилось несколько фигур. «Бах!» — вспышка от ружейного ствола немного его ослепила, не дав разглядеть результат своего выстрела, а он уже сидел на коленях и скусывал плотную бумагу с патрона.
«Бабах!» — в том месте, куда он только что стрелял, редут осветила вспышка от пушечного выстрела.
— Седьмое отделение, справа орудие! Бить по прислуге! — выкрикнул он что было сил команду и, дозарядив штуцер, выбрал очередную цель.
«Ура-а!» — разнёсся грозный рёв сзади. Пехота, подойдя ближе, делала атакующий рывок.
«Бах!» — приклад от отдачи ударил его в плечо, а он тут же, уперев его в землю, начал очередную зарядку своего оружия.
— А-а-а! — Двое здоровенных пехотинцев-гренадеров чуть было не сшибли егеря, стремительно выскочив у него из-за спины, и пронеслись дальше к валу. Ещё, ещё, ещё один солдат пробежал вперёд с криком «Ура!».
— Егеря, штыки надеть! Вперёд! — и полусотня кинулась на редут следом за астраханцами. А там уже шла рукопашная. Русская пехота стремительным броском выбила защитников укреплений с вала и теперь теснила их в сторону крепости.
— Рота! Огонь сверху, с валов! — отдал новый приказ поручик. И пули русских стрелков начали выкашивать боевые порядки обороняющихся, выбивая в первую очередь их командиров.
— Ура-а! — Астраханцы поднажали, и турки, наконец покинув редут, понеслись в сторону самой крепости.
— Вперёд! — отдал новую команду Лёшка, буквально на бегу дозаряжая свой штуцер.
— Не медлим! Строимся в колонну — и вперёд! — крикнул своим пехотинцам команду Муринов, а егеря за спиной убегающих турок уже приближались к валу самой крепости.
— Стой! — крикнул Лёшка. — Всем рассыпаться и бить цели на выбор!
Впереди был ров, за ним виднелась четырёхметровая земляная стена, поверх которой среди плетней и засыпанных камнями корзин стояли пушки и были места для стрелков. Там сейчас мелькали головы, и оттуда в сторону русских раздавались выстрелы.
«Османы не сильны с ружейном бое, суетятся, палят без прицела, а толку с этого мало, — думал Лешка, выбирая для себя цель. — Но вот если они успокоятся, приноровятся, да посветлеет ещё хоть немного, то как куропаток тут нас на выбор перебьют. Прав был Александр Васильевич, только атакой здесь всё можно решить!»
— Ага, вот вы где, голубчики. — Пушечный выстрел осветил прислугу орудия, и Лёшка мгновенно выжал спусковой крючок.
— Вперёд, братцы, за матушку императрицу. Ура! — Из темноты выскочил прихрамывающий на одну ногу Суворов и призывая своих солдат взмахнул шпагой.
— Вперёд! — с каким-то восторженным упоением выкрикнул Егоров, и его егеря, не дожидаясь подхода колонны пехоты, скатились в крепостной ров.
— Наверх! Наверх! Гренадами бей! Метать обе!
Штуцер был разряжен, и Лёшка выбил на трут искры от удара ружейного курка об огниво. Затем раздул тлеющую ветошь и поджёг запал у гренады. Раз, два, три!
«Тяжело, блин, вверх такие железки метать, нужно будет что-то с этим делать», — мелькнуло в его мозгу, и он с широкого маха зашвырнул чугунное ядрышко за бровку вала. «Ба-ах!» — ударил первый разрыв, а рука, нащупав в сумке вторую гренаду, уже вытаскивала её наружу.
«Ба-ах! Ба-ах! Ба-ах!» — разнеслись разрывы уже метнувших свои «гостинцы» егерей. «Ба-ба-ба-ах!» — грохнул мощный взрыв, обдав всех землёй, камнями и деревянной щепой.
«Похоже, пушечный припас рванул, нужно срочно воспользоваться удобным моментом!» — решил Егоров. Затем закинул за спину штуцер, оглянулся и выхватил из ножен шашку, а из кобуры — пистоль.
— Братцы, вперед! Бей турок, пока они не опомнились! За мной! Ура!
Вот и вершина вала, здесь всё было в дыму. Горели вязанки ивовых прутьев, валялась перевёрнутая разбитая пушка, а вокруг неё лежало несколько разорванных и присыпанных землёй трупов. И этот знакомый уже запах пороха, горелого человеческого мяса и крови.
Из-за поворота траншеи выскочили сразу несколько турок. Их лица были закопчённые, в руках у двоих ружья, все же остальные сжимали в них кривые сабли.
«Бум!» — Лёшка на рефлексе пригнулся, и круглая свинцовая пуля впилась в землю у головы. Бах! Он, не целясь, нажал на спусковой крючок пистоля. Набегавший первым здоровяк взвыл и, перегнувшись вперёд, ткнулся в дно траншеи. Хлесь! Сабля поручика встретила в ударе турецкую и отбила её в сторону.
— Вашбро-одь, пригнитесь! — Здоровяк Савва чуть оттолкнул его в сторону и ударил вдоль всей траншеи из тромбона. Картечь словно гигантской метлой выкосила всю пятёрку.
— Ура-а! — В траншею запрыгнули первый, второй, третий пехотинцы! Они заполнили её всю и потом словно бы волной хлынули уже вовнутрь крепости.
Лёшка вскинул перед собой штуцер и бросился следом за солдатами. Один поворот траншеи, второй, завернув в третий, поручик вылетел на большой, выкопанный в земле четырёхугольник. В самом его центре какой-то пехотный офицер с трудом отбивался своей шпагой сразу от троих турок. Левая окровавленная рука его свисала плетью. Ещё немного — и ему конец, османы теснили его к стенке и уже праздновали победу. Убить русского на месте или попытаться взять его в плен — вот что их сейчас волновало.
— На-а! — Лёшка с ходу рванул дуло штуцера с клинковым штыком вперёд. Наточенная сталь с хрустом вошла в бок крайнему. Штуцер назад! И егерь успел прикрыться им от удара сабли сверху. Кривой клинок выбил сноп искр о прусскую сталь, а Лёшка, подшагнув правой ногой навстречу и закручивая своё тело против часовой, влупил резко прикладом в висок атакующего османа. Турок выронил саблю и кулём рухнул на спину, а поручик, вновь вернув штуцер в атакующее положение, шёл теперь на последнего противника. Тот не принял боя и, развернувшись, бросился к боковому ходу.
Бах! Его аж отбросило тяжёлой пулей вперед, и он повалился на землю.
— Вашбродь, с вами всё в порядке? — Ротный вестовой подскочил с дымящимся дулом фузеи к командиру.
— Всё в порядке, Афоня, — успокоил солдата Егоров. — Вот, господину офицеру помощь нужна. Сбегай, нашего лекаря Мазурина сюда позови! — и повернулся к раненому. Тот в это время, морщась, придерживал здоровой рукой свою раненую.
— Поручик Егоров, — представился Алексей, вглядываясь в раненого. Было такое чувство, что он где-то уже видел это лицо. Эти голубые большие глаза, высокий лоб и светлые волосы, выбивающиеся из-под буклей.
Офицер прислонился к стенке окопа.
— Капитан Троекуров, Григорий.
Лёшку мгновенно осенило. Ну конечно! Как же он сразу-то не догадался! Он же похож на своего отца Ивана Семёновича Троекурова! Перед Егоровым стоял младший его сын Григорий. Батюшка в поместье рассказывал, что они оба у него служили в войсках, а старший, Андрей, так и вовсе уже был в штаб-офицерах.
Капитан в это время тоже с интересом вглядывался в егеря.
— Благодарю вас, поручик, спасли меня, я ваш должник! Если бы не вы, то вот эти трое меня бы в капусту здесь пошинковали, — и он кивнул на лежащие трупы. — Эка ловко вы с ними управились!
— Не стоит благодарности, Григорий Иванович, — улыбнулся Лёшка. — Какие же могут быть долги между земляками?!
Троекуров в удивлении вскинул брови вверх.
— Земляки-и?! — и он пристально вгляделся в Алексея.
— Так точно, господин капитан. Козельский уезд, поместье Егоровых. Пётр Григорьевич Егоров — ваш сосед. А я, стало быть, его младший сын, Алексей, — подтвердил Лёшка. — С вашим батюшкой, матушкой и… хм… сестрицей Машенькой мы очень подружились. Это как раз было незадолго до моего ухода на службу. Не раз я бывал у вас в гостях в усадьбе.
— Лёшка! Ну, точно! А я-то гляжу, откуда я тебя знаю! — воскликнул Григорий и дёрнулся навстречу Егорову. Как видно, рана дала себя знать, и он, зашипев от боли, зажал её здоровой рукой.
— Тише, тише, Ваша светлость, не дергайтесь так, вон ведь как кровь побежала. — Алексей посадил Троекурова на перевёрнутую корзину. — Сейчас мой лекарь прибежит и перевяжет вам рану.
— Благодарю, Алексей, — кивнул Григорий. — Только прошу тебя, не называй ты меня светлостью. Сам же знаешь, у нас в действующих войсках не принято эдак расшаркиваться перед титульными, во всяком случае пока они в штаб-офицерство не перешли. А уж тебе-то и подавно теперь можно меня всегда просто по имени звать, безо всяких церемоний, вот после всего этого, — и он кивнул на лежащих турок.
Русские войска в это самое время выбили оборонявшихся из всех укреплений и теперь вели их дальнейшее преследование.
— Коли-и басурман! — кричал с вала Суворов, подбадривая атакующих и опираясь на двух дюжих солдат. Его нога была вся в крови. Разорвавшаяся пушка контузила генералу бок и посекла осколками ногу. Но командующий поиском не покинул поле боя, он до самого конца был со своими солдатами.
— Пехоте преследовать противника до рассвета! Коннице рубить супостата ещё и днём. Сдающихся миловать, всех остальных сечь без жалости!
В восемнадцатом веке преследованию разбитого противника уделялось очень мало внимания. Ему традиционно оставляли путь к отступлению, так называемую «золотую тропу», считая, что так он будет менее упорен и стоек в обороне. Суворов же отвергал все эти правила: «преследовать и уничтожать, сколько только будет можно, чтобы они опять потом супротив нас не встали!»
Город Туртукай при крепости и её саму сожгли, а все пожелавшие этого жители были перевезены на противоположный, русский, берег. Десять больших захваченных орудий утопили в Дунае, а шесть мелких переправили на свой берег. Трофеями Суворова стали шесть знамён, девятнадцать больших торговых судов, множество боевого припаса и провианта. Потери турок составили полторы тысячи убитыми. Русские потеряли двадцать шесть человек убитыми, и сорок два воина у них были ранены.