Мы вернемся

Тихий детский голосок прервал легкую утреннюю болтовню. Элис тут же напряглась, а Вик полезла в шкафчик за вторым стаканом.

– Здесь не обязательно спрашивать – вся еда общая! Прости, не помню, как тебя зовут – я вчера не сильно следила за происходящим.

– Меня зовут Лин. – Девочка жадно пила апельсиновый сок. – Вкусно.

– Ты будешь блинчики?

Лин закивала, не поднимая взгляд от пола.

– Давай мы все позавтракаем, а потом расскажем тебе, что к чему. Хорошо? – Получив еще один утвердительный кивок, Элис немного воспряла духом. – Это Костра и Виктория. Но мы все зовем ее Вик. А я…

– Ты Элис, я запомнила, – Лин смотрела на нее из-под своих длинных ресниц и смущенно улыбалась.

– Здорово. Ты кушай, кушай. Не стесняйся. Хочешь какао?

– Я сделаю, Элис, не переживай. Ты лучше пей свой кофе, пока не остыл. – Костра уже доставала банку с какао.

– А кто разбил вазу? Я вчера осколки видела, – поинтересовалась Вик, забираясь, как обычно, на стол. Видимо, сидеть за столом ей категорически не нравилось.

– Это я… – Лин замерла, не успев донести вилку ко рту.

– Она швырнула подушкой в Ирга и задела ненароком вазу, – тут же пришла на помощь Элис.

– В Ирга? – Вик заулыбалась. – Все правильно сделала, этот…

– Вик! – Костра махнула в сторону девушки полотенцем. – Ешь, милая, не слушай этих болтушек.

– Спасибо.

Лин, казалось, старалась не делать лишних движений и слиться с обивкой стула. Она отламывала вилкой маленькие кусочки и тщательно их пережевывала – словно пыталась растянуть удовольствие и наесться на ближайшие полгода одновременно.

– Милая, а сколько тебе лет? – Костра поставила перед Лин чашку с какао.

– Я не знаю.

– Как это?

– В бедный районах не считают года, потому что у нас не на что праздновать. Так хоть не обидно – просто новый день и все.

– То есть ты никогда не праздновала Новый год?

– Нет.

– И день рождения?

– Нет. Я даже не знаю, когда он.

Тишина на кухне была готова треснуть по швам и разорваться на тысячи невысказанных возмущений и сожалений. Элис устало потерла глаза и привычно попыталась поправить несуществующие волосы.

– Пусть он будет сегодня. Ну, твой день рождения. Ты же сегодня ночью появилась у нас – можно считать, родилась заново. И мы можем отпраздновать, – предложила Элис. Ей ужасно хотелось хоть как-то порадовать эту несчастную малышку.

– Отличная идея! Милая, ты любишь шоколадный крем? Я испеку тебе праздничный торт! – Костра тут же засуетилась, воодушевленная внезапным праздником.

– Настоящий день рождения? – Лин смущалась, радовалась и старалась не заплакать.

– Не думала, что буду рада праздновать чью-то смерть, но я тоже в деле, – вмешалась Вик. – С чего начинать?

– Вам – не знаю, решайте сами. А мне пора уже объяснить Лин, почему мы празднуем ее смерть, как ты выразилась.

Вик лишь развела руками, мол, сами знаете, с кем имеете дело. Элис отнесла посуду в мойку и взяла свою шляпу – чтобы не напекло в голову. Такую же, только поменьше, она протянула Лин.

– Она подойдет к твоему платью.

– Я нашла его на кресле возле кровати, оно такое красивое! – В глазах Лин было столько восторга, что невозможно было не улыбаться ей в ответ. – У меня никогда таких не было: мягких и ярких.

– Правильно сделала, что надела его. Пойдем на пляж?

– А нас пустят? – Лин настороженно остановилась у двери.

– Хм, не знаю, кто нас должен не пустить, но ты не бойся. Здесь ты можешь делать практически все, что захочешь.

Лин благодарно улыбнулась и вышла на улицу вслед за Элис. Она жадно разглядывала близлежащие дома, встречных людей, машины и велосипеды. Она выглядела как котенок из одного смешного видео, который впервые увидел снег, – Элис очень любила смотреть подобные, когда ей было грустно.


– А мне говорили, что после смерти мы попадаем в Подземное царство. Но это не выглядит так, словно мы под землей.

Лин присела возле клумбы и с упоением нюхала цветы. Ее темные волосы, которые сегодня свободно спадали на плечи, практически закрывали узенькое смуглое лицо. Элис предположила, что ей лет двенадцать, но утверждать не бралась – ей редко удавалось угадать возраст человека по внешнему виду. Как показывала история с Эваном, по голосу количество лет она определяла еще хуже.

– Понимаешь, Лин, ты не совсем чтобы умерла. Нет, в твоем мире, конечно, да… Боже, как это звучит-то дико! – Элис шумно выдохнула и попыталась вспомнить, что говорили ей по прибытии. – Технически ты не можешь умереть, потому что ты персонаж.

– Кто? – И без того большие глаза Лин стали просто огромными.

– Ну герой книги или фильма…

– Я слышала, что у богатых есть книги, но никогда не видела их.

В этот момент Элис впала в отчаянье. Как объяснить необъяснимое? Хорошо еще, что Лин не паниковала и не плакала, как она сама. Наоборот, казалось, девочка наслаждается жизнью. Почему-то Элис подумалось, что впервые.

– Ладно, давай по-другому. Тебе мама рассказывала сказки? Истории какие-нибудь.

– Да, она рассказывала нам легенды по вечерам.

– Вот! Легенды! – Элис увидела зацепку и тут же ухватилась за нее. – Представь, что кто-то решил сочинить новую легенду. И придумал человека, который в этой легенде живет. Понятно?

Лин закивала. Кажется, изъясняться жестами ей было привычнее.

– Вот этот человек, придуманный кем-то, и называется персонаж. И когда этот персонаж умирает в своей легенде – он попадает сюда. И живет тут.

– Здорово!

– Ты так считаешь?

– Конечно! Если бы я знала, что не умру совсем, то мне было бы проще. – Лин каким-то необъяснимым образом переключалась из маленького ребенка, который впервые видит мир, в мудрого, взрослого человека.

– А что с тобой случилось там? – Элис боялась услышать историю Лин. Как бы там ни было, она совсем еще ребенок и уж точно не успела пожить.

– Нам нечего было есть, а я отдавала все, что находила, младшему брату. Я видела, как умирали другие люди, из бедных, и знала, что тоже умру.

– И тебе не было страшно? – Спокойствие, с которым Лин говорила о собственной и чужой смерти, выбивало Элис из колеи. И кто из них еще ребенок – вот вопрос.

– Когда я была меньше, черные тени из Подземного царства забрали очень много людей. Они кричали так страшно, что я даже плакать не могла. Так что просто умереть у себя дома – это почти счастье, это совсем не страшно.

И Элис еще переживала, что Лин нужно будет успокаивать! Это ее саму нужно было успокаивать, потому что слова этой худенькой девчушки переворачивали мир Элис вверх дном. Ей даже стало стыдно в какой-то мере за то, как она относилась к смерти и жизни здесь. Но все равно обменивать свою позицию на оптимизм Лин со всей его предысторией она бы точно не стала.

– А ты из какой легенды? – Лин бегала вокруг Элис, наблюдая, как при движении колышется подол ее платья.

– Мы тут не можем знать, откуда пришли. И что там случилось после нашей смерти – тоже. Есть только память и эта новая жизнь.

– А почему ты умерла?

Кажется, более странного вопроса Элис в своей жизни еще не слышала.

– Я болела. Поэтому и волос нет.

– Ты была бедной и к тебе не пришел лекарь?

– Нет, Лин, в моей легенде лекари приходят ко всем. Но мою болезнь нельзя было вылечить.

– Зато ты попала сюда! Здесь так красиво! И никто не прогоняет…

«И все чужие», – хотелось добавить Элис, но было ли это правдой? Разве рассказываешь чужим всю свою прошлую жизнь? Разве чужие знают, что ты любишь есть на завтрак? Разве станешь просто и по-домашнему есть мороженое ночью на кухне с посторонним? Странно, но в этом невероятном месте люди переставали быть чужими крайне быстро. Для этого было много причин, но главная прозвучала еще в самые первые минуты пребывания Элис здесь: мертвым можно все. Даже стать частью новой семьи всего за две недели. Или за одно утро – эти огромные добрые глаза Лин казались настолько знакомыми и родными, что Элис осознала в этот момент – она не бросит эту девочку ни при каких обстоятельствах.

– Ты видела когда-нибудь океан? Ну много-много воды… Нет? Тогда побежали – это ведь твой день рождения! Догонишь? – Элис сняла кеды и побежала по песку босиком, наслаждаясь спонтанной радостью от утра, которое обещало быть таким тяжелым, но, к счастью, не сдержало обещания.

Утащить Лин с пляжа оказалось непосильной задачей. Она бегала по берегу, плескалась в воде, хохотала, рисовала что-то на мокром песке и, кажется, не верила, что все это происходило с ней наяву. Элис тоже зашла в воду – по колено – и подставила лицо солнцу. Она скучала по веснушкам: раньше каждую весну ее лицо покрывали «поцелуи солнца», как их называла мама. Но в последний год веснушек не было – то ли от того, что Элис не видела солнца, то ли от того, что организму уже не хватало сил даже на радостный прием весны. Сказал бы кто ей пятнадцатилетней, что она захочет вернуть ненавистные на тот момент веснушки – задушила бы собственными руками. А сейчас отдала бы многое за рыжие крапинки на этом бледном лице.

– Я больше не могу… – Лин устало плюхнулась на песок, изображая собой морскую звезду.

– Не прошло и трех часов. Надо идти домой, а то от такого количества солнца станет плохо. Нам обеим. Пошли, океан никуда не денется – поверь мне.

– Я тебе верю. – Лин поднялась на ноги и взяла Элис за руку. – Ты хорошая.

От этой трогательной доверчивости и открытости у Элис навернулись слезы. Пришлось сделать вид, что это от солнца – объяснять, почему она расплакалась, Элис как-то не хотелось. Тем более с ее любовью к этому делу, момент нежности вполне мог превратиться в получасовую истерику.

Они покинули пляж и пошли по небольшому парку в сторону своей улицы. Лин молчала, еле переставляя ноги – эмоций и впечатлений ей хватило сполна, а вот силы были на исходе. Неожиданно она остановилась и показала рукой куда-то в сторону:

– А это там не Вик…

Элис обернулась и действительно увидела в тени деревьев Викторию. Она стояла спиной, а руки, обнимающие ее, явно свидетельствовали, что она не одна. В этот момент Элис захотелось провалиться под землю: застукать целующуюся Вик, да еще и в парке, где она явно прячется от посторонних глаз, – это было слишком. Слишком любопытно, чтобы не загореться желанием узнать, кто же покорил их очаровательного солдата.