Мы – грязь. Мы – цветы

Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

В коллаже на обложке использованы фотографии:

© inarik, Chet_W / iStock / Getty Images Plus / GettyImages.ru





* * *




От автора:



Дорогой читатель, нарратив романа повествует о мире, схожем с нашим с точки зрения физики и масштабов, на вымышленной планете Земля. Технологии здесь немного более развиты. На мир этот медленно, но верно, надвигается угроза: страшная и неведомая, и рано или поздно персонажи данного романа с ней столкнутся. Однако ещё неизвестно: кому предстоит сыграть ключевую роль в грядущих событиях – отважным героям или матёрым мерзавцам.

Каждой главе присвоена ПоВ (PoV – point of view – точка зрения), она закрепляет фокализацию на одном действующем лице. События одних эпизодов могут составлять по времени всего несколько часов, а других – недели или даже месяцы. Все персонажи в той или иной мере связаны между собой, хотя это может не бросаться в глаза, что же касается их судеб, то они переплетены между собой в ещё более крепкое веретено.





Карта мира





Пролог

Сын волшебницы




«Есть только один гениальный постановщик – Творец. В его пьесе играют миллиарды людей, и каждый уверен, что он – в главной роли. Самое интересное, что он прав. Пьеса запутана, никто не читал сценария, никто не репетировал, все импровизируют и пытаются понять смысл роли и замысел пьесы».

©Claude Lelouch





«Ты меня и не видишь! Я кричу – ты не слышишь!

Небо падает вниз, где ты друг? Тебя нет!

Мой мир рухнет вот-вот, отзовись, если дышишь,

Подари мне надежду на новый рассвет.

Протяни же мне руку сквозь пепел и дым,

Ты мой ангел-хранитель, опора моя!

Сквозь пространство и время вернись вновь живым,

Лишь тогда я пойму, что живу я не зря.

На жестокой войне я прошёл через ад:

Я весь кровью истёк, утонул в море зла,

Проносясь сквозь жестокость, с оглядкой назад,


Мимо смерти и горя, туманная мгла,

Она всё застелила, сравняла с землёй,

Города хоронила, машины, людей,

Отпечаток оставив своей пятернёй

На могилах несбывшихся чьих-то идей.

День за днём, шаг за шагом, и за боем бой,

В атмосфере подрывов, снарядов, огня,

Я жалел, что нет прочной стены за спиной,

Той, что сможет спасти и утешить меня.

Как дозваться до крайних пределов всего?

Как кричать своим сердцем, всем телом, душой?

Как суметь в этот час сотворить волшебство?

Ты возьми на корабль мою душу с собой!

Ты услышишь меня в парусах корабля!

Небо падает вниз, где ты друг? Нет тебя!

Леденеет огонь, улетает земля,

Но я верю в спасителя, верю в тебя!

Точно знаю, ты жив, и меня ты отыщешь

Среди звёзд миллионов и хищных планет.

Мой мир рухнет вот-вот, отзовись, если дышишь,

Подари мне надежду на новый рассвет», –





лира уносилась к звёздам, и дальше: в чёрный космос.

С безумной скоростью отдаляясь от бойца, лежащего под дождём в луже крови, слова отражались от пределов обозримой Вселенной, возвращаясь на Землю, но уже в другое место и время, за полтора года до того, как родились в сознании героя. Туда, где в голове совсем иного человека не жила поэзия, но вспыхивали языки жгучего пламени воспоминаний.

«Молись Богу, любому в какого веришь, за каждый день, прожитый на Земле. Ищи плюсы во всём, даже там где их нет: складывай минусы перпендикулярно друг другу, если угодно. Цени каждое мгновение, оно имеет значение, лишь когда ты жив, – вертелись в голове слова матери. – В гневе господнем лишь бы небеса не рухнули. Но если и обрушатся, ты всё равно молись».

И кусочек неба упал.

– Так что, это был действительно метеорит? – Дункан Хоук наконец отвлёкся от думы. Он вместе с троицей других осужденных подошёл к закрытой отработанной шахте, охраняемой двумя стражами. Один был высокий и мощный, его знали как добряка Мартина, второй – мелкий вездесущий Рикард, его отбывающие наказание особенно не любили, и это, несомненно, было взаимно.

– Он самый, и вам придётся спуститься к нему для разведки, – крепыш Мартин был, как всегда, серьёзен. – Этот кусок инопланетного дерьма пробил огромную дыру, и судя по всему очень глубокую.

Зима в этом году затянулась, и особенно неприятно это ощущалось здесь – в Королевских рудниках, в колонии поселения, расположенной на самом севере края суровых ледяных островов, где отбывали своё наказание около десяти тысяч осужденных. Большая часть местных обитателей трудилась в шахтах различной глубины, добывая уникальный минерал – энтропин.

Дункак Хоук отбывал уже третий год своего наказания, из пяти вынесенных ему приговором королевского суда за мошенничество. За свои тридцать лет харизматичный фокусник попался единственный раз, дурача своими трюками богатеньких дам верхних кварталов Мулсатора, он угодил в цепкие руки мужа одной из бедолаг, отдававших свои деньги талантливому иллюзионисту.

Эта зима была холоднее предыдущих, каждый новый день казался более мрачным и серым. Сегодня небо было зловеще пурпурным, и снег, отливающий ляпис лазурью, кружился таинственней и тревожней обычного.

Дункан подошёл к пригорку на краю образовавшегося кратера. Вглубь уходила невероятных размеров воронка, и её дна не было видно. Она частично охватывала старую шахту.

– Как видишь, можно попробовать спуститься уцелевшими шахтерскими тоннелями. – Рикард подошёл к Хоуку. – И нам с Мартином придётся следовать с вами, в эту вонючую дыру, такую же бездонную как твоя ж…, глубокую как океан твоих бандитских глазёнок, в общем. Приглядеть за вами, сопляками, чтобы вы там не поранились.

– Спокойствие, страж, ведь мы колдуны, помнишь? – сказал Микки, один из тройки осужденных, пришедших с Дунканом. Он тоже был иллюзионистом и мошенником и любил называть так себя и Хоука. На свободе они не были знакомы, но за год, проведённый вместе в Королевских рудниках, стали хорошими приятелями. Микки прислали в колонию позже, за такие же преступления, однако покинуть её им предстояло примерно в одно время. В связи с молодым возрастом, всего восемнадцать лет, Микки осудили на меньший срок, чем Дункана. Королевское правосудие во всей его красе.

Двое других заключённых: братья-воры Бари и Гарри, как обычно, предпочитали молчать и по минимуму общаться со стражами. Так уж повелось за время существования колонии поселения. Стражи присматривали за осужденными на работах, проводили осмотры казарм и всех служебных помещений. На каждом из островов с действующими и закрытыми шахтами находились небольшие штабы, насчитывающие примерно по сорок стражей на каждом из островов. В данный момент шахты разрабатывались на четырёх островах, на двух были полностью выработаны и закрыты, и на одном шло строительство новой шахты. На том острове располагался центральный штаб, в котором несло службу управление колонии поселения.

Начальником Королевских рудников был Золтан Карсон, мужчина примерно лет пятидесяти, с сединой на висках. Старый вояка, ранее служивший в гвардии короля Мулсатора – Райдена Кора. После его смерти на престол взошла его старшая дочь Эйрин и провела множество назначений, включая перевод Золтана сюда. В лицо Карсона знали все, благодаря тюремному телевизионному каналу, транслировавшемуся в столовых во время завтраков и ужинов.