На волнах оригами

Бармен посматривал на Нину, явно считая, что клиентка не в себе, но ничего не спрашивал.

Журавль пила, о чем-то думая и болтая босой ногой в воздухе. Пока она шла к бару, умудрилась запнуться, вновь подвернуть ногу и теперь вдобавок ко всему еще и хромала. Ее туфли гордо стояли на соседнем стуле.

Еще пара бокалов – и Нинка вдруг сделалась совершенно иной: мягкой, милой, послушной и податливой. Она уронила белокурую голову прямо на стойку и принялась разговаривать сама с собой. Бармен и туфли выступили в роли вынужденных слушателей.

Сначала Ниночка рассказывала о том, как здорово она отдыхала на море, и какие ракушечки там она нашла, как бегала по голубеньким волнам, после зачем-то переключилась на мультик про пони, обстоятельно поведала о каждом из героев, а затем стала жаловаться на Матвея, который хитростью поцеловал ее.

– И я ему поверила, – хныкала она, подперев щеку кулачком, – пришла, а он стал меня целова-а-ать, представляешь? Целовать, – она почмокала губами в воздухе, – и все такое…

– Что – такое? – спросил порядком уставший сотрудник клуба.

– Ну, такое, – сложила на груди ручки лодочкой Ниночка, и взгляд бармена в который раз уцепился за неоднозначно порванное платье.

«Приставал к ней кто-то, что ли?» – подумал он, решив, что клиентка пала жертвой чьего-то гнусного домогательства, а после решила напиться. Да и немудрено – девка красивая, на таких всегда западают уроды.

– Ты его знаешь? – осторожно спросил он. – Напиши на него заяву.

– Заяву на Матвейку? – похлопала глазами Нина. – Что такое заява, зайчик?

– Заявление. В полицию. Раз он приставал к тебе. Вот что за придурок? – посетовал бармен. – Аж платье порвал.

– У меня везде платье порвано, – сказала тоненьким голосочком Нина и продемонстрировала разрез на бедре, заставив бармена сглотнуть. И вдруг заплакала, жалея и себя, и наряд, и вообще всех на свете. Приступ алкогольной доброты захватил ею полностью.

Она пыталась обуться и плакала, рассказывая туфлям, как ужасен этот мир.

– Вот животное, – покачал головой парень за стойкой. – Слушай, тебе бы домой, а? Ты уже порядочно выпила.

– Домой? – задумалась Нина. – Домо-о-ой, – протянула она и всхлипнула еще горше.

– Что такое? – появился за стойкой еще один работник клуба, порядком уставший от клиентов и шума.

– Да вот девчонка напилась, – шепотом поведал ему бармен. – Тип к ней какой-то приставал жестко. Видишь, все платье порвано?

– Домо-о-ой, пора домо-о-ой, – пропела Ниночка, ничего не слыша. Мысли ее приятно путались. Клонило в сон.

– Тебе точно пора домой, – согласился бармен.

– Отвези меня домой, милый, – заявила она, глотая крупные редкие слезы, которые стекали вместе с тушью по щекам.

– Сама не доедет, ей бы такси, – шепнул коллега. – Или чтобы приехали за ней.

– Ты адрес свой помнишь? – вздохнул бармен, порядком ошарашенный, что успел стать «милым».

– Ниночке нельзя домой, милый, – выдала девушка сквозь слезы. – Папочка будет ругаться. Пусть Ниночку заберет ее парень.

– Позвони ее парню, – посоветовал бармену коллега. – Пусть за своей девчонкой приезжает. У нас и без нее проблем хватает.

– Вы такие милые! – громко сообщила в это время Журавль и схватила бармена за руку. – Бедненький, – посмотрела она ему в лицо, – ты такой страшный. Но я тебя все равно люблю!

И она засмеялась весенним колокольчиком. Молодые люди переглянулись.

– А ты можешь позвонить своему парню? – спросил коллега бармена. – Где твой телефон?

– Вот мой любименький телефончик, – с грохотом выложила его на стойку Нина из сумочки. У нее задрожали губы. – Я хочу домой, – вновь приготовилась она плакать.

– Скоро поедешь, – пообещал бармен и принялся искать номер гипотетического парня, дивясь странному списку контактов. Кто там только не встречался! И Косорылая, и Умертвие, и Туповозка, и Земноводное, и даже Лицо Клизмой, которые затерялись среди обычных имен и фамилий.

– У нее тут тысяча контактов, – раздраженно бросил бармен, которому Журавль уже порядком поднадоела – даром, что красотка, но с головой проблемы. – Где тут ее парень? Эй, – потормошил он по плечу Ниночку, которая начала засыпать. – Как твоего парня-то зовут?

– Рыло, – пробормотала она.

– Что за Рыло? – почесал затылок бармен.

– Может быть, какой-нибудь Рылий? – предположил его коллега.

– Издеваешься? – раздраженно буркнул бармен. – Что за имя такое? И вообще, донской рылей – это музыкальный инструмент вроде бы…

– Может, его в честь инструмента назвали, – не прекратил подшучивать второй парень. – После того, как моего племянника назвали Цезарь, я уже ничему не удивлюсь.

– В честь салата? – усмехнулся бармен, листая записную книжку в телефоне.

– В честь салата, да, с креветками. В честь императора, вестимо. Так что у нас в семье растет Цезарь Петрович.

– Нашел! Есть! – радостно воскликнул бармен и тотчас замолчал, оглядевшись по сторонам – клиентов рядом не было. – Есть у нее в записной книжке некто Рыло С. Сейчас позвоню. Пусть забирает свою ненаглядную.


И бармен с легким сердцем и без задних мыслей, несмотря на очень позднее время, стал названивать таинственному Рылу С. Ответил неведомый Рыло С. не с первого раза.

Голос его был хриплым и недовольным. И каким-то напряженным.

– Что надо? – спросил он грубо.

Бармен прокашлялся.

– Рылий, тут ваша девушка…

Его коллега покрутил пальцем у виска, но было поздно.

– Что? – тихо, но с угрозой спросил Келла – Рылом С. мог оказаться лишь он. – Ты как меня назвал?

– Извините, она сказала, что вы – ее парень, – поспешно добавил бармен.

– Кто – она? – зло осведомился Келла, давно уже удаливший номер Ниночки из телефона, поддавшись внутреннему порыву.

– Ваша девушка, – вздохнул бармен и глянул на спящую Ниночку.

– Какая девушка, мать твою?! – заорал барабанщик «На краю» и вскочил на ноги.

Девушка, оставшаяся на кровати, удивленно посмотрела на полуобнаженного парня снизу вверх, но промолчала. На ее лице был написан восторг от столь тесного общения с любимым музыкантом.

Келла только что уединился в комнате с очаровательной фанаткой, с которой познакомился сегодня у Фила и Рэна в доме. То, как он глупо поступил утром с Вестой, Келла в полной мере осознал лишь вечером, когда вполне себе естественное желание остаться наедине с какой-нибудь привлекательной особой женского пола достигло своего пика. И вот он вроде бы закадрил классную девчонку, увел в пустую темную комнату и только-только приступил к объятиям и поцелуям, как стали раздаваться настойчивые звонки – один за одним. Пришлось взять трубку. И какой-то смертник стал называть его Рылием и нести дичь.

– Высокая красивая блондинка в синем платье, – отчеканил бармен. – Совершенно нетрезвая. Называет себя Ниночкой. Вы не могли бы забрать свою подругу из нашего заведения? – и молодой человек озвучил адрес клуба.

– Пошел ты, – мигом понял Келла, про какую такую нетрезвую блондинку Ниночку говорят ему по телефону. Он моментально завелся, и всяческий интерес к симпатичной полураздетой девушке, которая продолжала смотреть на него влюбленными глазами, пропал.

– Вы ее заберете? – скрипнул зубами бармен и был послан в крайне далекие земли.

– Пиастры! – голосом противного попугая выкрикнула Нина и вновь уронила голову на руки.

– Бедная девушка, – вздохнул бармен, которому хотелось обматерить ее тупого парня в ответ, но сделать этого на работе он не мог. – Столько всего пережить, еще и Рылий кинул.

– Слышь, ты, чмо, – отрывисто сказал Келла. – Я приеду только ради того, чтобы надрать тебе твой сморщенный зад.

И он бросил трубку.

– Вот придурок! – начал возмущаться бармен, а его коллега только смеялся. – Что за быдло! Почему всегда таким свиньям достаются такие девушки, – кивнул он на Нину. – Чего с ней? Уснула? Вот черт! И куда ее девать? Этот ее Тупорылий не приедет.

– Звони тому, с кем девочка последним разговаривала, – дал новый совет второй парень. – Пусть забирают. Не будешь же ты с ней нянчиться. Твоя смена скоро кончается.

Бармен вздохнул и покорно набрал последний номер, который значился как «Мистер Бица». Бица, видимо, происходило от слова «бицепс».

Мистер Бица оказался не в пример приветливее Рылия и пообещал приехать через полчаса.

Однако Матвей – последним с Ниночкой разговаривал именно он, опоздал. Минут через двадцать в клуб все же приехал Келла: в джинсах и рубашке с капюшоном, который закрывал синие волосы. Следом за ним беспечно шагал Рэн, которому было дико смешно – он и привез друга в клуб.

Келла, решив, что над ним изощренно измывается стерва Журавль, не выдержал и сорвался с места, а Рэн, ради интереса, потащился следом и всю дорогу, пока барабанщик дико ругался, ржал. Он же отговорил своего разгоряченного товарища не брать с собой в клуб биту. «Не пропустят», – стало единственным веским доводом.

Увидеть действительно спящую на барной стойке Ниночку Келла даже как-то и не ожидал. А она сладко спала, положив голову на скрещенные руки. Белые волосы разметались по спине в творческом беспорядке.

Нина сладко сопела и улыбалась, зажав в одной руке каблук туфли.

– О, вы, должно быть, Матвей? – улыбнулся бармен, который успел выяснить, как зовут Мистера Бицу.

– Это Рылий, – вежливо пояснил из-за спины друга Рэн и, удостоившись грозного взгляда, вынужден был замолчать, смеясь почти беззвучно. Происходящее его забавляло.

Келла подошел к Журавлю, как к бомбе замедленного действия, словно опасаясь, что она в любой момент сможет рвануть. И дотронулся с крайне брезгливым видом до ее плеча. Естественно, Ниночка просыпаться и не думала. Келла потыкал ее в спину – никакого эффекта.

– Она не просыпается, – опасливо сообщил бармен, подумав, что охрана – полные идиоты, раз пропустили в заведение этого мужлана в капюшоне.

– Проснется, – кровожадно пообещал Келла и потряс Ниночку так, что она едва не свалилась со стойки. Безрезультатно. Зато он, наконец, увидел ее заплаканное лицо со следами потекшей туши, разбитую губу, какие-то странные царапины на руках и в довершение всего – порванное платье.

Выглядела Нина беззащитно и трогательно, и вдруг Келла почувствовал себя ужасно усталым. Рука его сама собой потянулась к ее волосам, и парень с каким-то иррациональным страхом отдернул ее.

– Что с ней? – удивленно спросил он, понимая, что дело не чисто.

– Сложно сказать, – пожал плечами бармен.

– Говори, как есть, – потребовал синеволосый.