На крыльях

Я бросилась к Нинке на помощь, однако Келла умудрился поймать ее, придерживая за талию, и даже поставить на ноги.

– Да исчезни ты, свинья, – прошипела Журавль и потянула руки к своему суженому. Тот, кстати, был весьма недурен собой, напоминая чем-то прокачанную и улучшенную версию Эдгара.

Келла, кажется, все-таки обидевшись на «свинью», не стал больше ее удерживать. Улыбка с его лица пропала, уступив место то ли брезгливости, то ли злости.

– Ипполит, умоляю, спасите! – с той страстью, с какой только могла, обратилась Нинка к будущему супругу.

Тот удивленно посмотрел на нее.

– Что? – не понял Ипполит и нервно поправил очки.

Вместо ответа Ниночка трогательно прижалась к нему, обхватив его плечи руками. Глаза Ипполита стали по пять рублей. Глаза тех, кто выстроился для встречи новой пары молодоженов стали еще больше. А я поняла, что тут что-то нечисто. Попыталась предостеречь подругу, но меня не слушали.

– Я приехала на свадьбу с вами, а этот негодяй пристает ко мне, – вполне натурально всхлипнула Нина, а Келла, услышав это, захохотал.

– Я должен вас защитить? – уточнил слабым голосом Ипполит, пытаясь от нее отлепиться.

– Конечно, – подняла на него взгляд Нинка. – Вы мой жених. И я выйду за вас. Так и знайте, – пообещала она.

– Какой он твой жених? – раздался громкий женский голос – из ЗАГСа вышла весьма бойкая дама лет пятидесяти в элегантном пальто и замысловатой белой шляпе в черный горох. – Отойди от моего зятя, шалава! – велела она Нинке.

Та, не отлипая от жениха, послала тетку в пеший тур по лесам и долам. Она всем своим видом показывала, что отдавать Ипполита, вернее, деньги Эльзы Власовны, не намерена.

– Пожалуйста, прекратите, – взмолился молодой человек в очках. – Люди смотрят, неудобно.

– Что происходит? – ничего не понимал поверенный. – Нина, вы перепу…

Однако его слова заглушил рев дамы в шляпе:

– Ах ты, кобель! – заорала она уже Ипполиту. – Неудобно ему! Только на Светочке моей женился, уже девку какую-то отыскал! И на что мою девочку-то променял?! На деревенщину в уродском наряде!

– Да ты себя видела? – возмутилась Нинка, забыв, как выглядит. Но тут до нее дошло, что она перепутала женихов и полезла обниматься к чужому, уже даже не жениху, а мужу, который, видимо, ожидал невесту, дабы вместе с ней выйти к гостям, готовящимся осыпать их лепестками и пожелать счастливой семейной жизни. Наверное, он что-то хотел спросить у поверенного, а мы с Нинкой приняли его за Ипполита.

Пока тетка орала, Журавль отпихнула несчастного молодого человека в очках, который от воплей тещи съеживался все больше и больше, и подошла ко мне, делая вид, что оказалась тут случайно.

Келла продолжал ржать.

К даме присоединился хор родственников, построившихся на лестнице, которые были удивлены поступком лже-Ипполита. Они в один голос под руководством тещи кричали на бедного молодого человека. Видя, что тот не может дать отпор, к воплям подключилась и вторая часть родственников – со стороны жениха. Его они, естественно, защищали.

Обстановка накалилась.

– Мама, что происходит? – вышло в это время из ЗАГСа эфемерное юное создание в свадебном платье и фате-паутинке. Рядом с ней стояла девушка с букетами: судя по браслету на руке – свидетельница. Обе они были растеряны.

– Света! – бросился к ней Ипполит. – Она сама ко мне пристала!

– Не подходи к моей дочери! – взвизгнула теща.

Что там было дальше, даже не знаю – мы, наконец-таки, скрылись в ЗАГСе вместе с поверенным Эльзы Власовны и, как оказалось, Келлой.

Он смеялся. Чуть ли не пополам согнулся, оглашая хохотом «Дворец бракосочетаний» – ему даже замечание сделали, но синеволосому было глубоко фиолетово на чужие слова.

– Все из-за тебя, бестолочь, – озлобленно глянула Нина на ржущего Синего. – Убирайся, труп.

– Нин, успокойся? – не смогла сдержаться я. – Может быть, вам поговорить? Просто сесть и поговорить.

– У нас нет времени на разговоры, нам нужно зарегистрировать отношения, – встрял поверенный. Его никто не слушал.

– Катя дело говорит, – с одобрением в голосе сказал Келла. – Поболтаем? Я скучал.

Журавль устало откинула назад вуаль и с ненавистью посмотрела на музыканта.

– Дверь там, рыло. Прочь.

– Ты уверена, что хочешь этого? – резко прекратив смеяться, спросил тот.

– Более чем. Пошел вон с моих глаз, – приказала Нинка, но я вдруг заметила, как голос ее едва заметно дрогнул.

Или мне показалось?..

Келла свел темные брови к переносице. Кажется, он был крайне зол и едва сдерживался. И куда только делся его веселый смех?

– А я последний раз предлагаю: пошли со мной, – проговорил он сквозь зубы.


– А я в последний раз предлагаю тебе пойти в зад, – отозвалась тотчас Нина.

Они с яростью уставились друг на друга.

– Может быть, успокоимся? – вмешался поверенный Эльзы Власовны, нервно поглядывая на дорогие наручные часы. – Церемония скоро.

На него никто не обращал внимания, кроме меня.

– Дура, – насмешливо посмотрел Келла на Нинку, с трудом пряча гнев.

– Следи за словами, – припечатала та его уничтожающим взглядом.

– Я твой жених, – и Келла плотоядно улыбнулся. – Твой путь к финансовой независимости, – явно передразнил он кого-то.

Он не шутил.

У Нинки ни один мускул на лице не дрогнул, только от глаз повеяло таким холодом, что я испугалась за нее.

Она молчала, а синеволосый же, кажется, торжествовал. Упивался победой. И в его взгляде не было ничего доброго, в нем появилась какая-то болезненная жесткость.

– А, это вы! Я ждал вас. Ефим Строганов-Софьин? – уточнил тем временем поверенный, копаясь в документах.

– Он самый, – отрывисто бросил Келла.

Поверенный протянул ему ладонь, и они обменялись рукопожатием.

Я молчала. Не знала, что сказать. И все мои теплые мысли, вся моя надежда, что Келла вернулся за своей любимой, таяли, как эскимо в теплых руках.

Он мстил. Издевался. Проверял Нину на прочность.

Наслаждался ее поражением.

– Отлично, наше время как раз проходит, а Эльза попросила меня приглядеть за вами, – вновь бросил поверенный взгляд на часы. Он, кажется, ничего не подозревал. – Ваши документы, друзья, с собой?

– С собой. Но мне сказали уйти, – со смешком отозвался барабанщик, глядя при этом в лицо Журавлю с дерзким вызовом. – Не смею перечить.

– А как же Ипполит? – не веря, спросила я. Да что тут происходит, в конце концов?

– Эльза Власовна пошутила, – ответил, прокашлявшись, поверенный. – Ну, вы же знаете, как эксцентричны порою эти пожилые богатые леди.

– Вы что устроили? – рассердилась я, теперь до конца поняв, что над подругой просто-напросто зло пошутили. Очень зло. И слаженно. Нет, она и сама шутила над людьми, и порою довольно жестоко, но…

Но могла ли я быть не на стороне своей лучшей подруги?

Конечно, нет.

А Журавль словно очнулась. Оглядела их презрительно. Даже улыбнулась – ни дать, ни взять Снежная Королева. И глаза – словно льдинки. И голос – ледяной. И сердце.

– Вот как. Решил поиздеваться надо мной? – не своим голосом спросила Нинка и трижды медленно похлопала в ладони. – Браво, мой милый. Браво. Десять баллов.

– Было смешно. Почему бы и нет? – пожал широкими плечами Келла.

– Почему бы и нет, – задумчиво повторила подруга, зачем-то беря у меня из рук свой огромный букетище. – Действительно… Почему? – спросила Журавль словно саму себя и внезапно огрела букетом Келлу по лицу. Хоть реакция у него и была хорошая, но увернуться он не успел – не ожидал такой подставы.

– Стерва! – заорал он и вновь едва не получил охапкой роз по лицу, но отскочил. Больно ему не было – было обидно.

– Иди сюда, биомасса, – кровожадно поманила его Нинка, и лицо ее перекосилось от ярости. – Я тебя в порошок стирать начну.

Журавль, не слушая ни меня, ни поверенного, приближалась к барабанщику. Она попыталась еще раз ударить его, но Келла, выругавшись, выхватил букет из ее пальцев и швырнул на пол, а после несколько раз со злостью наступил на хрупкие замерзшие цветы.

На мраморном полу они смотрелись некрасиво. Помятые, с отлетевшими лепестками, изломанные. Особенно досталось лилии.

Мне стало их жаль.

Подруга не растерялась и пустила в ход сумочку, которая попала синеволосому по плечу. Он разъярился еще больше. Казалось даже, Келле хотелось ударить Нину в ответ, но он сдерживался.

– Вы что делаете?! Зачем мусорите?! – справедливо возмутилась одна из работниц ЗАГСа, проходящая мимо.

– Она за собой уберет, – кивнул на Нинку Келла.

– Друзья, а как же свадьба?! – возопил поверенный, который совсем ничего не понимал.

– Не будет никакой свадьбы, – хрипло сообщил синеволосый. – И денег, – усмехаясь, добавил он, глядя в окаменевшее лицо Нины. – Пошла ты.

– Я не опоздал? – услышала я вдруг еще один знакомый голос за спиной и резко обернулась – позади стоял Антон и улыбался.