Муж понарошку

– Я бы не хотел об этом говорить...

– А о чем ты так хотел со мной поговорить, что насильно притащил к себе?

– О нас...

– Ну вот, я же про нас и спрашиваю.

– Вовсе нет.

– Вовсе да. Как я должна сделать какие-то выводы и принять решение, если ничего о тебе не знаю?

– Какое ты там собралась принимать решение? Кто тебя, вообще, спрашивает? Собрала вещи – и вперед.

– В какой еще перед?

– Ко мне.

Галя сухо, саркастично рассмеялась:

– Да, такие заявления, конечно, тоже очень помогают определиться.

– А ты надеешься, что на свете существует мужик, живя с которым, можно оставаться свободной?

– Да кто тебе сказал, что я хочу с кем-то жить? Ты, как минимум, торопишь события. Знаешь, есть такое понятие – ухаживания, свидания...

– Ухаживания?! После того, как я тебя с ружьем у местных мужиков отбивал, я еще и ухаживать должен? Да и вообще, не в том я возрасте, чтобы ухаживать...

– Быстрее борщ давай, так?

Галя дернулась, видимо, намереваясь соскочить с его колен, но руки Льва были на страже и не отпустили ее – даже на сантиметр сдвинуться не дали.

– Я. Хочу. Быть. С тобой, – с расстановкой проговорил Лев. – Как это будет выглядеть, можем обсудить и договориться. Но если ты планируешь нервы мне мотать и играть в подростковые игры, то иди в баню. Я уже слишком старый для этих игр.

– Заладил: старый-старый, – хмуро пробормотала Галя. – Сколько тебе лет-то? По фигуре не скажешь, что ты, прям, старик...

Её щеки вдруг покрылись румянцем, как у девочки, она опустила глаза. Льву это очень понравилось. Это приятно...

– Мне 40, а тебе?

– А дамам такие вопросы не задают! Мне всегда 16! – вредина высунула язык, в лучших традициях маленьких девочек, и Лев не удержался от еще одного поцелуя.

Женское тело в его руках опять обмякло, словно приглашая более решительным действиям, но он удержался, напомнив себе, что торопиться не стоит – так можно все испортить. Поэтому и отпустил, когда Галя всё-таки настояла на том, чтобы слезть с его коленей.

– Меня Надька с Максом совсем потеряли... – пробормотала она как будто извиняющимся тоном. – Я пойду... Завтра жду тебя... откапывать канал... да? Могу за это борщом покормить... Такая награда тебя устроит?

Лев усмехнулся, поймал ее, поцеловал в щеку. Что ж, наверное, придется всё-таки и поухаживать...





* * *


Алексей приехал за Надей уже утром – они с Галей и Максимкой только-только успели позавтракать.

– Что, соскучился уже? – с улыбкой спросила Надя своего мужа, и с изумлением увидела, как он заливается краской.

– Там... маме нужна твоя помощь... – промямлил он, но в Надиной душе уже зародилась надежда, что ему в самом деле приятно ее общество и неприятно его отсутствие.

Тут подошел сосед – они с Алёшей душевно поздоровались, и Лев с победной улыбкой продемонстрировал принесенный с собой инструмент.

– Неужели на свете существует человек, способный переупрямить мою кузину?! – восхитился Алексей. – Браво-браво, Лев, ты превосходишь все мои ожидания!

Галя сузила глаза, и ее симпатичное веснушчатое личико слегка потемнело от гнева. Надя взяла ее за руку и успокаивающе погладила ладошкой: мол, не обращай внимания – они просто куражатся. Алёша предложил Льву помощь с раскопками, но тот наотрез отказался: сами справимся, и Родин сразу увез Надю домой.





‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 13. Его первый поцелуй





Дома Надю ждали обычные заботы: нужно было вымыть баню, прополоть грядки, помочь бабе Зине с приготовлением обеда, накрыть на стол... Алексей в это время, само собой, пропадал где-то на своих стройках и в гараже, и, увидев его за столом, Надя поняла, что тоже очень соскучилась по нему. Они ведь не виделись почти целые сутки – и теперь она острее чувствовала, как ее будоражит его голос и взгляд, а от мыслей о прикосновении и вовсе кружилась голова. Надя не осмелилась обнять Алёшу при встрече утром у Гали, и весь оставшийся день она буквально не могла думать ни о чем другом.

Когда все разошлись по комнатам после ужина, Надя вымыла посуду и с замиранием сердца остановилась у двери своего мужа. Выждав несколько секунд, но так и не перестав волноваться, она постучала.

– Войдите, – донесся из комнаты такой приятный, ясный мужской голос.

Надя вдохнула, открыла дверь и шагнула внутрь. Алёша сидел на заправленной кровати и читал книгу при свете настольной лампы, стоявшей на тумбочке. Когда Надя вошла, он поднял голову и ласково улыбнулся ей.

– Что ты читаешь? – спросила она дрожащим от волнения голосом.

– Турненев, "Отцы и дети".

– Беллетристика?! – удивилась Надя.

Алексей пожал плечами:

– Почему бы и нет? Проходи, садись, – он указал глазами на свою кровать. – Ты что-то хотела спросить?

Надя присела на краешек.

– Да... то есть, нет... Я... просто хотела поговорить с тобой.

– О чем?

– О чем-нибудь. Вот, например, об этой книжке...

Губы Алексея тронула слабая улыбка, и Наде невыносимо захотелось попробовать эту улыбку на вкус. Может быть, она сошла с ума, и это дикое извращение – влюбляться в мужчину, который на 12 лет старше нее? Но как же теперь избавиться от этого чувства?

– Хм... Это весьма любопытное произведение. Впрочем, ты, наверное, сама не так давно его читала...

– Да. Всего-то года 4 прошло…

– И как оно тебе?

– Очень понравилось. Только грустное. Больше всего мне в душу запало то, как Базаров к родителям своим относился. Некрасиво, не по-человечески.

– Ты права. Он решил, что он самый умный и традиционные ценности ему не нужны, вкупе с человеческими чувствами. За это и пострадал.

– Судьба наказала его безответной любовью?

Алёша усмехнулся:

– Ну да, судьба, в лице Ивана Сергеевича. Я, впрочем, не совсем уверен, что Одинцова его нисколько не любила...

Надин голос непроизвольно понизился до шепота:

– Почему же тогда...

– Это очень сложный вопрос. Возможно, чтобы понять ответ на него, нужно прожить ее жизнью. Прочувствовать нищету, в которой они жили с сестрой, вот эту ответственность за младшую, потом пожить с нелюбимым старым мужем... Знаешь, я считаю, что нельзя никого осуждать, пока не побываешь на его месте. С одной стороны, конечно, Одинцова могла разобраться со своими душевными драмами и выйти за него и прожить счастливую семейную жизнь рядом с умным мужчиной, который ей явно нравился, но клеймить ее позором за то, что она этого не сделала...

– Наша учительница по литературе говорила, что Базаров был неподходящим к месту и времени человеком – потому и погиб. Так что дело, наверное, не в Одинцовой...

– Как знать, – улыбнулся Алёша.

– А может быть, – с готовностью подхватила Надя, – женись он на ней – и примирился бы со временем. Стал проще, любил жену, воспитывал детей, охотился на уток и пил чай с бубликами...

Улыбка Алексея стала еще шире:

– Какая идиллическая картина!

Надя поднялась на ноги, не в силах больше смотреть на своего недоступного супруга и его чудесную, по-детски открытую улыбку. Он вдруг тоже встал, отложив книгу, и, обогнув кровать, подошел к жене. Положил ладони ей на щеки и поцеловал в лоб. Ужасно, как маленького ребенка! Прошептал проникновенно, вызывая тысячи мурашек по всему телу:

– Спокойной ночи!

Но Надя не смогла удовольствоваться этим и обвила его шею руками, отчаянно прижавшись к твердому мускулистому телу мужчины, и с наслаждением вдыхая его сладко-терпкий запах. Алёша сначала растерялся и лишь неуверенно положил ладони ей на спину, но постепенно это прикосновение становилось все более активным. От его горячих рук по ее телу волнами расходилось тепло, превращаясь в жар, скручиваясь клубками в груди и животе, отнимая ноги. В какой-то момент Надина голова сдалась и отключилась, и ее пылающие губы прижались к шее Алёши, потом к щеке, а потом... он сам повернул к ней голову и завладел ее губами. Это было безумное, горячечное, но фантастически приятное слияние. Надя будто ухнула в огненную пропасть и сгорала там, разрываясь на части от наслаждения. Этот жар не был болезненным, хоть и уничтожал сознание, заставлял его растворяться, отправлял в небытие. Но он и ласкал, утешал, обволакивал ощущением безграничного всепоглощающего счастья. Однако продлилось оно совсем недолго, как Надя и ожидала. Алексей поддался моменту лишь на мгновение, а затем сразу же очнулся.

– Мы не можем, прости, Надюша, нам нельзя... – прошептал он сокрушенно, выпуская ее из объятий, и отошел в сторону.

Она не смогла ничего ответить: ее душили слезы. Как это – нельзя? Почему – нельзя? Кто им запретил? Они ведь взрослые люди, женатые, что в этом неприличного? И как понимать его поцелуй? Он тоже влюблен или..? О, какая мука..! Если бы только у Нади было побольше опыта в отношениях с мужчинами, она смогла бы понять, что происходит между ней и ее мужем...

Надя убежала к себе, упала на постель и долго плакала в подушку, сотрясаясь от рыданий. Но он не пришел ее утешить. Он, наверное, больше никогда ее не обнимет..!

Надя оказалась права: Алексей заковал себя в броню, совсем не смотрел на нее и старался первым с ней не заговаривать. На следующий вечер он пригласил ее выйти с ним во двор, привел к скамеечке за домом, усадил и наконец взглянул. Уж лучше бы он этого не делал! Такого ледяного холода она еще не видала в его глазах, ставших такими родными для нее, такими любимыми...