Муж для ведьмы

— Зачем тебе понадобилось караулить женщину? И еще интереснее, зачем понадобилось сдергивать с крючка вывеску?

— А…?! — тот занервничал, завозился, как угорь на сковородке. — Я… Я просто случайно вывеску зацепил.

— Да? — протянул преподобный и подался ближе.





* * *


Сейчас Тибальду стало страшно всерьез.

Он действительно следил за чертовой девкой, которая, как назло, только и делала, что бродила по магазинам и тратила деньги на какие-то тряпки. А его злость душила. Такие деньжищи — и на что?!

А потом ее понесло в печатный цех, и тут на Тибальда что-то нашло. Так велик был соблазн придушить ее в том подвальчике. Избавиться раз и навсегда. Не будет ее — и его жизнь опять наладится. Всего-то надо было спуститься и… Дело двух минут, никто никогда не узнает, там такая темень и постоянный шум. Найдут дохлую девку, а он будет уже далеко. На него никто не подумает.

Но ему вдруг стало страшно. Как будто какая-то сила навалилась и сковала по рукам и ногам. Так страшно, что затряслись колени. Хоть убей, он не заставил себя в тот приямок спуститься, так и стоял снаружи. И уйти не мог.

Жутко. А потом он услышал снизу шаги и опрометью метнулся прочь.

Да, верно, по пути он зацепил и чуть не снес вывеску. Она держалась на честном слове. И свалилась прямо на девку! Вот он ликовал, есть все же в жизни справедливость!

Но тут появился какой-то богатый хлыщ, и он постарался незаметно сделать ноги. Но зазевался, хотелось проследить. А сейчас этот хлыщ держал его за горло.

И надо было придумать что-то правдоподобное, чтобы тот отстал.

— Ваша милость, не знаю, как величать вас, простите…

— Зови меня ваше преподобие.

Чеееерт! Тибальду дурно стало. Новый инквизитор! А он так вляпался… Смотрел в его холодные бледно-голубые глаза и обмирал от страха.

— Ваше преподобие! Ва-вааа… эх… — аж поперхнулся слюной.

Что было говорить??? И тут он вспомнил главное — инквизитору лучше не врать, у них на это нюх.

— Так я приставлен за ней следить, чтобы не случилось что.

— Следить?

— Да, ваша ми… ваше преподобие. Она племянница хозяина, у которого я работаю. А тут бес попутал, живот скрутило. И вот…

В этом Тибальд не врал, живот у него сейчас скрутило натурально.

— Где работаешь?

— «Кабанья нога», таверна в предместье.

Инквизитор отпустил его, демонстративно отряхнул перчатку и мотнул головой:

— Пошел.

Ох, как быстро Тибальд оттуда уносил ноги. Только у самой таверны перешел на шаг. И даже немного приободрился. Потому что вроде как разузнал про нового преподобного, и будет что рассказать Кристофу.





* * *


Обед уже прошел, день склонялся к вечеру.

Инна как всегда стояла на кассе, а поток посетителей не думал редеть. Даже несмотря на то, что в одном углу таверны велись ремонтные работы и пол, как ни старайся, был затоптан крошками побелки.

Но в противоположном углу с утра разливали пиво! Правда, сейчас пиво закончилось, зато народ с еще большим энтузиазмом стал налегать на еду и белое вино. Однако вечер близился, скоро поток посетителей наконец закончится. Все это время она подспудно нервничала и время от времени поглядывала на дверь.

И, похоже, не зря.






26




Уже под вечер входная дверь отворилась и…

Сначала Инна заметила темно-зеленый плащ. А потом подумала: «Shit happens»[2]. Если есть хоть маленький шанс чему-то неприятному произойти, оно обязательно произойдет, можно не сомневаться.

И пока она все это думала, новый преподобный Сквартонской миссии охватил цепким взглядом весь зал. На холеном породистом лице отразилось брезгливое выражение. Ну еще бы.

Ремонт, грязь, какой-то сброд из предместья. Однако тут было и несколько человек из городской стражи. Но те носили нашивки муниципалитета, а стало быть, находились в прямом подчинении главы города.

Бледно-голубые глаза преподобного задержались на них, а потом его цепкий взгляд нашел в глубине зала стойку заказов. А за стойкой — ее. Инна готова была на месте провалиться, а по его лицу скользнуло непередаваемое выражение. Смесь интереса, презрения и превосходства. Преподобный откинул назад полу плаща и неспешно пошел к стойке.

— Это еще кто? — шепотом спросил Кристоф, подходя ближе.

— Мессир Карл Йорг, собственной персоной, — прошипела она сквозь зубы.

Уже заранее предчувствуя, что ей не понравится общение с ним. Мужчина наконец дошел и остановился у стойки. Хотелось бросить все на Кристофа и уйти. Однако она заставила себя не реагировать и изобразила ничего не выражающую улыбку.

Перед преподобным только что расплачивался работяга. Зубоскалил с ней и оставил две монетки в один сольдо, чаевые. Почувствовав неладное, обернулся и тут же исчез. А преподобный уставился на те несчастные монетки, потом на нее. И на его физиономии отразилось потрясающее презрение.

Этим своим взглядом он как будто смешал ее с грязью.

«А вот шиш тебе», — подумала Инна.

Спокойно взяла монетки и опустила в карман передника. В котором и так уже было мелочи полно. Вскинула подбородок и проговорила:

— Добрый вечер, мессир Йорг. Будете делать заказ?

А тот, вероятно, понял это по-своему. Лениво обвел глазами зал и только после этого соизволил ответить:

— Добрый вечер, донна Иннелия.

Оперся локтем о стойку и замер, откровенно разглядывая ее. А взгляд холодный. Острый, как скальпель. Она почувствовала себя потрошеной курицей.

— Так значит, вот кто оплачивает ваши… кхммм покупки?

Чеееерт! У нее от этого грязного намека в голосе просто вскипела злость. Даже руки затряслись. Проклятый сноб! Это честная работа ничем не хуже других!

— Вы находите это предосудительным? — спросила она.

Но от волнения голос все-таки дрогнул. Она тут же пожалела об этом, но было поздно, преподобный уже заметил. Его голубые глаза блеснули, губы приоткрылись в усмешке.

— Что вы, донна.

Черт бы его побрал… Она же знала, что его заводит сопротивление. Нельзя проявлять эмоции. Инна постаралась успокоиться и отвела взгляд. И тут же столкнулась глазами с Тибальдом. Наверное, это и придало ей силы. Она смогла подавить трепещущий комок в груди. Повернулась к преподобному и нейтральным тоном повторила:

— Будете делать заказ?

Однако мессир Йорг никуда не спешил. Для него, похоже, удовольствие только началось.

— Я вот что хотел спросить, донна…

И пауза.

А у нее опять поджилки затряслись. И руки девать некуда, она спрятала их под стойку. Мужчина проследил жест и, не спеша сцеживая слова, задумчиво так спросил:

— Значит, ресторация в центре?

При этом смотрел на нее пристально, как будто давал прочувствовать собственную значимость. Инна почувствовала, как ее заливает румянцем от злости и бессилия. А мессир давил взглядом, считывая ее эмоции.

Нельзя было затягивать молчание.

— Это пока только планы на будущее, — проговорила она.

Преподобный кивнул, всем своим видом давая понять, что все ее слова для него пустой звук. Она еле заметно выдохнула в сторону. Тяжело давалась ей эта игра, тяжело. А мессир, похоже, решил сменить тактику.

И высокомерно бросил:

— Я надеюсь, меня здесь обслужат?