Мудрость палача
Часть 9 из 45 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Она замерла. Этого Элла боялась больше всего. Она абсолютно не умела обманывать. Не умела лгать, глядя человеку в глаза. Собственно, ни дома, ни на работе ей лгать не приходилось. Но она категорически не умела этого делать даже по пустякам. Если вдруг она задумывала какой-нибудь сюрприз для мужа и ей надо было всего-навсего не выдать его раньше времени, то и это ей не удавалось – выражение лица сразу выдавало Эллу.
– Ч-что вы сказали? – запинаясь и еще больше краснея, спросила она. Следующий вопрос мог оказаться роковым. Она это почувствовала. Но в этот момент сверху крикнули:
– Он здесь! На лестнице кровь. Он вылез на чердак. Быстрее сюда.
Оба преследователя, уже не обращая на нее внимания, побежали наверх. Элла дождалась, когда они скроются, и с бьющимся сердцем подскочила к своей квартире. Отперла дверь, быстро вошла, закрыла все замки, и едва не рухнула от нервного напряжения. Раненый уже не стонал. Он лежал на полу без движения.
– Эй, – испуганно позвала его Элла, – вы живы?
День седьмой. Москва. Пятница, 29 июня.
Все газеты сообщили о загадочной смерти заместителя директора ФСБ генерала Кирилла Сергеевича Лосякина. И о том, что в автомобиле погибшего нашли огромную сумму денег. Водителя самосвала, который совершенно не был виновен в аварии, на всякий случай арестовали, и теперь его беспрерывно допрашивали сотрудники прокуратуры и контрразведки.
Директор с отвращением посмотрел на лежавшую перед ним стопку газет. Журналисты словно с цепи сорвались. Они почувствовали, что тут кроется какая-то тайна, и будут теперь копать, копать, пока не нащупают чего-нибудь. «А ведь на самом деле, что это были за деньги, чьи, как они оказались в салоне автомашины?» – подумал директор. Вообще-то он догадывался, что деньги принадлежали его погибшему заместителю. Он понимал также, что такая сумма не могла появиться случайно. К тому же в кармане генерала был найден этот проклятый магнитофон. Придется теперь раскапывать всю эту историю. А пока что газетчики подняли шумиху вокруг гибели генерала, «дипломата» с долларами, и все это может возбудить ненужные подозрения против ФСБ.
Директор снова взглянул на газетную стопку и, подняв трубку, приказал вызвать другого своего заместителя, благо их число приближалось к десятку. Через несколько минут в его кабинет вошел генерал Потапов. Он кивнул директору и прошел к столу.
– Садитесь, – пригласил хозяин кабинета и пристально посмотрел на Потапова.
Это был человек среднего роста с редкими волосами. Я него было постоянно мрачное выражение на лице и напористый колючий взгляд. Он был одним из заместителей, который сумел уцелеть при нескольких сменивших друг друга руководителях. Возможно, его ценили за профессионализм. Директора спецслужб подолгу в своих креслах не удерживались, кадровая чехарда нарушала весь ритм работы. В таких обстоятельствах необходимость в профессионалах была очевидной. Кто-то должен был заниматься конкретными делами.
– Что-нибудь выяснили? – строго спросил директор. Он с некоторым облегчением подумал, что Президент серьезно болен и ему не придется докладывать обо всей этой истории и, главное, о магнитофонной записи, найденной в кармане погибшего генерала ФСБ.
– Судя по всему, запись была сделана в тот же день или чуть раньше, – доложил Потапов, – эксперты считают, что один из говоривших, безусловно, погибший. А вот идентифицировать второго практически невозможно. Единственное, что могут сказать эксперты, это что ему много лет.
– Как это много? – не понял директор. – Он что, старик?
– Во всяком случае, достаточно пожилой человек. Это пока все, что удалось выяснить. Я не могу без вашего согласия подключить другие службы, чтобы попытаться более детально проанализировать голос говорившего.
– Что еще удалось установить?
– Судя по разговору, речь идет о конкретной акции, за которую Кирилл Сергеевич готов был заплатить, – пояснил Потапов. – Он сообщил, что «деньги уже переведены», а его собеседник ответил, что знает обо всем. Непонятно только, почему в салоне автомобиля оказалась такая сумма в долларах. Если Кирилл Сергеевич вез ее для передачи своему собеседнику, то почему не передал? А если перевел деньги, то откуда взялась эта наличная валюта? Мы пока не выяснили. Но определенно можно сказать, что речь идет о некой конкретной акции, которая должна быть проведена в течение ближайших двух месяцев.
– И какая акция, вы, конечно, не знаете?
– Пока нет. Мы даже не можем установить место встречи и человека, с которым генерал встречался. Мне нужно получить ваше согласие на проведение широкомасштабной экспертизы.
– Вы читали, что пишут во всех газетах? – показал на стопку директор ФСБ.
– Я стараюсь не обращать внимания на их нападки, – мрачно отмахнулся Потапов.
– И очень напрасно. Они все, как по команде, бросились на это дело. Если кто-нибудь разнюхает и про магнитофонную запись, неизвестно каким образом оказавшуюся в кармане погибшего, будет такой скандал, что наше ведомство вообще можно будет закрывать. В лучшем случае полетят наши головы. В худшем – примут решение о реорганизации ФСБ. Вы ведь знаете нашего нового Премьера, ему нужно очки зарабатывать. Разборка с бывшими сослуживцами – очень удобная точка для этого. Люди не любят, когда их предают, но не отказывают себе в удовольствии предавать других.
Потапов оценил сентенцию своего руководителя и кивнул в знак согласия. Затем спросил:
– Мне подключать аналитиков из других подразделений?
– Сделаем так, – решил директор, – уберите голос погибшего, чтобы он не фигурировал. Или измените его голос так, чтобы никто не мог узнать Кирилла Сергеевича. А с его собеседником нужно разобраться. Нужно выяснить, кто это мог быть. Психологов нашли?
– Я меня есть на примете эксперт, с которым мы раньше работали. Может, вы слышали? Он работал с нами в Сибири, над кражей ЯЗОРДов, помогал нам в расследовании нескольких громких уголовных дел. Я ему полностью доверяю. Он человек, обладающий исключительными способностями. Если вы разрешите, я дам ему послушать пленку.
– Вы можете за него поручиться? – быстро уточнил директор. – Учтите. Никто не должен знать о нашей находке. Никто, пока мы сами не разберемся, – быстро поправился он.
– Это один из лучших экспертов в мире. Если не самый лучший, – воодушевленно сообщил Потапов. – Может быть, вы слышали о нем. Это Дронго.
– Это тот загадочный эксперт, про которого ходит столько легенд, – усмехнулся директор, – я всегда думал, что это вымышленный персонаж. Наши сотрудники иногда говорят в сложных случаях – надо позвать Дронго. Я думал, это обычная шутка.
– Нет, это вполне реальный человек, – сказал Потапов. – Я него сложный характер, но в таких случаях он просто незаменим. Я думаю, что равных ему сегодня нет. Конечно, мы будем работать и с нашими экспертами, но они определяют голос с помощью приборов, а Дронго может уловить нюансы поведения человека по его разговору. Даже по такому короткому, как этот.
– Почему вы не оформляете его штатным экспертом?
– Он не хочет, – ответил Потапов, – ценит свою независимость. Кроме того, он иногда практикует и как частный детектив.
– Тоже мне, Шерлок Холмс, – пробормотал директор, – и почему у него такая странная кличка? Почему никто не называет его по имени?
– Он взял себе такую кличку очень давно, – пояснил Потапов, – дронго – это небольшая птица, которая обитает в юго-восточной Азии. Говорят, что эти птицы отличаются необычайной храбростью и не боятся никого в небе. Вот почему он взял себе такое имя. И с тех пор иначе его не называют. Если вы разрешите, я найду его и попрошу прослушать запись. Голос Кирилла Сергеевича мы уберем, а вместо него я наговорю на пленку слова. Важно, чтобы Дронго услышал весь текст разговора целиком.
– Хорошо. Но это всего лишь один из возможных вариантов. Главное, чтобы поработали наши эксперты. Пусть проверят модуляции голоса, его тембр, акцент, чистоту произношения. В общем, все как полагается. Пусть дадут конкретное заключение.
– Они работают только второй день, – напомнил Потапов.
– Пусть поторопятся. Я хотел бы знать, какой именно «счетчик» включен, – раздраженно заметил директор, – кому переводил деньги Кирилл Сергеевич. Откуда они вообще у него? Мне уже два раза звонил Генеральный прокурор, требует организовать тщательную проверку по тем деньгам, что нашли в машине. Хорошо еще, что они не знают о пленке. Откуда все-таки у генерала были такие деньги? С кем он был связан? Чье поручение он выполнял, встречаясь с этим человеком? Судя по разговору, они были знакомы. Что говорит водитель самосвала? Может, он намеренно устроил аварию, чтобы уничтожить генерала ФСБ?
– Парень в полной прострации. Типичный лимитчик. Я него семья, двое маленьких детей. Ютятся в одной комнате, какой-то коммуналке. От страха он чуть с ума не сошел. Я звонил в ГИБ... тьфу ты, черт, не могу выговаривать то слово… в общем, я звонил в бывшее ГАИ. Там абсолютно убеждены, что авария произошла в результате грубого нарушения правил самим погибшим. Водитель самосвала ни в чем не виноват. Это еще хорошо, что парень не растерялся. Иначе он мог врезаться в проходивший рядом троллейбус. Можно себе представить, сколько тогда было бы жертв. Да и вообще все могло обернуться гораздо хуже...
– Кто может знать, что лучше, что хуже. Никому из нас неведомо, что завтра с нами будет, – мрачно прокомментировал директор. – Что говорит прокурор?
– Трое суток завтра истекают. Он настроен освобождать парня.
– Он – понятно, а вы?
– Мы проверяем этого парня по всем линиям. Он никогда и нигде не мог встречаться с Кириллом Сергеевичем. Видимо, произошла роковая случайность. На дорогах были пробки, а покойный торопился на совещание...
– Только не говорите, что это я виноват в его смерти, – прервал директор, – проверьте всех знакомых погибшего. Всех до единого. Может, среди них появится человек, которому они перевели деньги. Хотел бы я знать, куда они их перевели. Проверяйте всех, даже соседей.
– Вы сами приказали не беспокоить семью погибшего несколько дней. С понедельника мы начнем оперативные мероприятия.
– С понедельника поздно. Из разговора ясно, что они с неизвестным были хорошо знакомы. И потом, вряд ли генерал ФСБ лично стал бы встречаться с каким-нибудь дворником. Судя по всему, это кто-то из «бывших». Проверьте по архивным материалам. Подумайте, кто это мог бы быть. Нам нужно найти этого сукина сына до того момента, когда он «выключит счетчик». Может, он планирует убийство Премьера? Или взрыв в людном месте? Или убийство какого-нибудь зарубежного гостя, прибывшего в Москву? Мы не можем гадать на кофейной гуще. Черт возьми! – Директор стукнул кулаком по столу. – Излишние политические пристрастия Кирилла Сергеевича всегда меня настораживали. Его принадлежность к определенной группировке всегда вызывала у меня некоторое неприятие. Вы же знаете о его близости с известным банкиром.
– Может быть, поговорить с этим банкиром? – предложил Потапов.
– Только этого не хватало! – испугался директор. – Не хватало, чтобы вы его уличили в связях с генералом ФСБ. Представляете, какой шум он поднимет в своих газетах.
– Я не это имел в виду, – пояснил Потапов. – Нам нужно довести до сведения банкира, что магнитофонная запись находится в ФСБ, и мы располагаем некоторыми сведениями о том, что погибший получил крупную сумму наличными и перевел на чей-то счет немалый гонорар за работу, которая должна быть сделана в течение двух месяцев. Банкир, о котором вы говорите, – умный человек. Он поймет, что исполнение этого заказа нужно остановить.
– Только в том случае, если он заказчик, – нервно ответил директор, – а если мы ошибаемся?
Потапов печально вздохнул. Собрал все бумаги и аккуратно сложил их в папку.
– В последние годы мы стали слишком часто ошибаться, – заметил он. – Мы ведь практически всегда знаем, кто конкретно стоит за тем или иным громким убийством, но доказать ничего не можем. Нет исполнителей – нет доказательств. Хотя нам точно известно, кому выгодно убрать известного журналиста или чиновника.
– Что вы хотите сказать? – нахмурился директор. – Думаете, вы придумали удачный план? А если он здесь ни при чем? А если он пойдет к Премьер-министру? Или еще хуже, расскажет обо всем в газетах. В этом случае у меня будут все основания вас уволить. И не по личному желанию, генерал.
– Я все понял, – поднялся Потапов, – но, по-моему, это наиболее разумный вариант. Иначе нам не остановить того неизвестного, с которым разговаривал Кирилл Сергеевич перед своей смертью.
– Ладно, – подумав, ответил директор, – пусть поработают эксперты. И подключите своего Дронго. Разговор с банкиром оставим на самый крайний случай. Если в ближайшие несколько дней мы не добьемся существенных результатов, дам вам разрешение на беседу. Под вашу личную ответственность, генерал.
– Хорошо, – кивнул Потапов, – пусть будет под мою ответственность. Разрешите идти?
– Поймите меня правильно, – вдруг сказал директор, – это очень грязное дело. Я первый раз в жизни не знаю, как мне поступить. С одной стороны, Кирилл Сергеевич погиб, и не хочется копаться в грязном белье погибшего. С другой – совершенно очевидно, что наш бывший коллега нанял исполнителя для осуществления некой акции, о которой мы можем лишь гадать. И я не знаю, что мне делать. Предположить можно все, что угодно, даже самое страшное. Может быть, он хотел занять мое место, – невесело предположил директор, – или его не устраивали вы… – Он заметил, как на какой-то момент на мрачном лице Потапова появилось насмешливое выражение. Или ему показалось? Он нахмурился и изменил тон: – К тому же обстановка в стране такая, что сейчас можно взорвать ситуацию. Скоро выборы, неизвестно кто одержит победу, что будет с Президентом. Мы обязаны предвидеть любой вариант развития событий, – закончил свою речь директор, глядя в глаза своему заместителю.
– Я вас понимаю, – ответил Потапов, – разрешите идти?
– Идите, – отпустил его хозяин кабинета.
«Слизняк, – подумал Потапов, выходя, – он всего боится».
«Болван, – подумал директор, глядя вслед генералу, – он совершенно не чувствует опасности».
ЧАСТЬ ВТОРАЯ ВТОРЫЕ
СЕМЬ ДНЕЙ
День восьмой. Москва. Суббота. 30 июня.
Дронго сидел на диване и читал книгу. В последние годы он все чаще обращался к мудрости средневековых мыслителей, поражаясь их уму и умению в любые, даже самые тяжкие времена ставить истинные ценности превыше всего. Эразм Роттердамский, Монтень, Спиноза – им выпало жить в эпоху мрачного средневековья, когда на улицах городов полыхали костры – инквизиция расправлялась с еретиками, «ведьмами», «колдуньями», а эти философы пытались разгадать тайну человеческого бытия.
Дронго размышлял о мудрости и мужестве подвижников, несущих свет истины в любые, самые страшные, смутные времена, когда его размышления прервал телефонный звонок. Он недовольно взглянул на телефон. В последние годы ему казалось, что любая новость несет в себе некое разрушительное начало. Он становился консерватором. По всей видимости, сказывался возраст, но даже самому себе признаваться в этом он не хотел.
Включился автоответчик, предлагавший позвонившим оставить сообщение или свой номер телефона. После паузы он услышал знакомый голос.
– Мне нужно к вам приехать. Возьмите трубку, я знаю, что вы дома.
– Ч-что вы сказали? – запинаясь и еще больше краснея, спросила она. Следующий вопрос мог оказаться роковым. Она это почувствовала. Но в этот момент сверху крикнули:
– Он здесь! На лестнице кровь. Он вылез на чердак. Быстрее сюда.
Оба преследователя, уже не обращая на нее внимания, побежали наверх. Элла дождалась, когда они скроются, и с бьющимся сердцем подскочила к своей квартире. Отперла дверь, быстро вошла, закрыла все замки, и едва не рухнула от нервного напряжения. Раненый уже не стонал. Он лежал на полу без движения.
– Эй, – испуганно позвала его Элла, – вы живы?
День седьмой. Москва. Пятница, 29 июня.
Все газеты сообщили о загадочной смерти заместителя директора ФСБ генерала Кирилла Сергеевича Лосякина. И о том, что в автомобиле погибшего нашли огромную сумму денег. Водителя самосвала, который совершенно не был виновен в аварии, на всякий случай арестовали, и теперь его беспрерывно допрашивали сотрудники прокуратуры и контрразведки.
Директор с отвращением посмотрел на лежавшую перед ним стопку газет. Журналисты словно с цепи сорвались. Они почувствовали, что тут кроется какая-то тайна, и будут теперь копать, копать, пока не нащупают чего-нибудь. «А ведь на самом деле, что это были за деньги, чьи, как они оказались в салоне автомашины?» – подумал директор. Вообще-то он догадывался, что деньги принадлежали его погибшему заместителю. Он понимал также, что такая сумма не могла появиться случайно. К тому же в кармане генерала был найден этот проклятый магнитофон. Придется теперь раскапывать всю эту историю. А пока что газетчики подняли шумиху вокруг гибели генерала, «дипломата» с долларами, и все это может возбудить ненужные подозрения против ФСБ.
Директор снова взглянул на газетную стопку и, подняв трубку, приказал вызвать другого своего заместителя, благо их число приближалось к десятку. Через несколько минут в его кабинет вошел генерал Потапов. Он кивнул директору и прошел к столу.
– Садитесь, – пригласил хозяин кабинета и пристально посмотрел на Потапова.
Это был человек среднего роста с редкими волосами. Я него было постоянно мрачное выражение на лице и напористый колючий взгляд. Он был одним из заместителей, который сумел уцелеть при нескольких сменивших друг друга руководителях. Возможно, его ценили за профессионализм. Директора спецслужб подолгу в своих креслах не удерживались, кадровая чехарда нарушала весь ритм работы. В таких обстоятельствах необходимость в профессионалах была очевидной. Кто-то должен был заниматься конкретными делами.
– Что-нибудь выяснили? – строго спросил директор. Он с некоторым облегчением подумал, что Президент серьезно болен и ему не придется докладывать обо всей этой истории и, главное, о магнитофонной записи, найденной в кармане погибшего генерала ФСБ.
– Судя по всему, запись была сделана в тот же день или чуть раньше, – доложил Потапов, – эксперты считают, что один из говоривших, безусловно, погибший. А вот идентифицировать второго практически невозможно. Единственное, что могут сказать эксперты, это что ему много лет.
– Как это много? – не понял директор. – Он что, старик?
– Во всяком случае, достаточно пожилой человек. Это пока все, что удалось выяснить. Я не могу без вашего согласия подключить другие службы, чтобы попытаться более детально проанализировать голос говорившего.
– Что еще удалось установить?
– Судя по разговору, речь идет о конкретной акции, за которую Кирилл Сергеевич готов был заплатить, – пояснил Потапов. – Он сообщил, что «деньги уже переведены», а его собеседник ответил, что знает обо всем. Непонятно только, почему в салоне автомобиля оказалась такая сумма в долларах. Если Кирилл Сергеевич вез ее для передачи своему собеседнику, то почему не передал? А если перевел деньги, то откуда взялась эта наличная валюта? Мы пока не выяснили. Но определенно можно сказать, что речь идет о некой конкретной акции, которая должна быть проведена в течение ближайших двух месяцев.
– И какая акция, вы, конечно, не знаете?
– Пока нет. Мы даже не можем установить место встречи и человека, с которым генерал встречался. Мне нужно получить ваше согласие на проведение широкомасштабной экспертизы.
– Вы читали, что пишут во всех газетах? – показал на стопку директор ФСБ.
– Я стараюсь не обращать внимания на их нападки, – мрачно отмахнулся Потапов.
– И очень напрасно. Они все, как по команде, бросились на это дело. Если кто-нибудь разнюхает и про магнитофонную запись, неизвестно каким образом оказавшуюся в кармане погибшего, будет такой скандал, что наше ведомство вообще можно будет закрывать. В лучшем случае полетят наши головы. В худшем – примут решение о реорганизации ФСБ. Вы ведь знаете нашего нового Премьера, ему нужно очки зарабатывать. Разборка с бывшими сослуживцами – очень удобная точка для этого. Люди не любят, когда их предают, но не отказывают себе в удовольствии предавать других.
Потапов оценил сентенцию своего руководителя и кивнул в знак согласия. Затем спросил:
– Мне подключать аналитиков из других подразделений?
– Сделаем так, – решил директор, – уберите голос погибшего, чтобы он не фигурировал. Или измените его голос так, чтобы никто не мог узнать Кирилла Сергеевича. А с его собеседником нужно разобраться. Нужно выяснить, кто это мог быть. Психологов нашли?
– Я меня есть на примете эксперт, с которым мы раньше работали. Может, вы слышали? Он работал с нами в Сибири, над кражей ЯЗОРДов, помогал нам в расследовании нескольких громких уголовных дел. Я ему полностью доверяю. Он человек, обладающий исключительными способностями. Если вы разрешите, я дам ему послушать пленку.
– Вы можете за него поручиться? – быстро уточнил директор. – Учтите. Никто не должен знать о нашей находке. Никто, пока мы сами не разберемся, – быстро поправился он.
– Это один из лучших экспертов в мире. Если не самый лучший, – воодушевленно сообщил Потапов. – Может быть, вы слышали о нем. Это Дронго.
– Это тот загадочный эксперт, про которого ходит столько легенд, – усмехнулся директор, – я всегда думал, что это вымышленный персонаж. Наши сотрудники иногда говорят в сложных случаях – надо позвать Дронго. Я думал, это обычная шутка.
– Нет, это вполне реальный человек, – сказал Потапов. – Я него сложный характер, но в таких случаях он просто незаменим. Я думаю, что равных ему сегодня нет. Конечно, мы будем работать и с нашими экспертами, но они определяют голос с помощью приборов, а Дронго может уловить нюансы поведения человека по его разговору. Даже по такому короткому, как этот.
– Почему вы не оформляете его штатным экспертом?
– Он не хочет, – ответил Потапов, – ценит свою независимость. Кроме того, он иногда практикует и как частный детектив.
– Тоже мне, Шерлок Холмс, – пробормотал директор, – и почему у него такая странная кличка? Почему никто не называет его по имени?
– Он взял себе такую кличку очень давно, – пояснил Потапов, – дронго – это небольшая птица, которая обитает в юго-восточной Азии. Говорят, что эти птицы отличаются необычайной храбростью и не боятся никого в небе. Вот почему он взял себе такое имя. И с тех пор иначе его не называют. Если вы разрешите, я найду его и попрошу прослушать запись. Голос Кирилла Сергеевича мы уберем, а вместо него я наговорю на пленку слова. Важно, чтобы Дронго услышал весь текст разговора целиком.
– Хорошо. Но это всего лишь один из возможных вариантов. Главное, чтобы поработали наши эксперты. Пусть проверят модуляции голоса, его тембр, акцент, чистоту произношения. В общем, все как полагается. Пусть дадут конкретное заключение.
– Они работают только второй день, – напомнил Потапов.
– Пусть поторопятся. Я хотел бы знать, какой именно «счетчик» включен, – раздраженно заметил директор, – кому переводил деньги Кирилл Сергеевич. Откуда они вообще у него? Мне уже два раза звонил Генеральный прокурор, требует организовать тщательную проверку по тем деньгам, что нашли в машине. Хорошо еще, что они не знают о пленке. Откуда все-таки у генерала были такие деньги? С кем он был связан? Чье поручение он выполнял, встречаясь с этим человеком? Судя по разговору, они были знакомы. Что говорит водитель самосвала? Может, он намеренно устроил аварию, чтобы уничтожить генерала ФСБ?
– Парень в полной прострации. Типичный лимитчик. Я него семья, двое маленьких детей. Ютятся в одной комнате, какой-то коммуналке. От страха он чуть с ума не сошел. Я звонил в ГИБ... тьфу ты, черт, не могу выговаривать то слово… в общем, я звонил в бывшее ГАИ. Там абсолютно убеждены, что авария произошла в результате грубого нарушения правил самим погибшим. Водитель самосвала ни в чем не виноват. Это еще хорошо, что парень не растерялся. Иначе он мог врезаться в проходивший рядом троллейбус. Можно себе представить, сколько тогда было бы жертв. Да и вообще все могло обернуться гораздо хуже...
– Кто может знать, что лучше, что хуже. Никому из нас неведомо, что завтра с нами будет, – мрачно прокомментировал директор. – Что говорит прокурор?
– Трое суток завтра истекают. Он настроен освобождать парня.
– Он – понятно, а вы?
– Мы проверяем этого парня по всем линиям. Он никогда и нигде не мог встречаться с Кириллом Сергеевичем. Видимо, произошла роковая случайность. На дорогах были пробки, а покойный торопился на совещание...
– Только не говорите, что это я виноват в его смерти, – прервал директор, – проверьте всех знакомых погибшего. Всех до единого. Может, среди них появится человек, которому они перевели деньги. Хотел бы я знать, куда они их перевели. Проверяйте всех, даже соседей.
– Вы сами приказали не беспокоить семью погибшего несколько дней. С понедельника мы начнем оперативные мероприятия.
– С понедельника поздно. Из разговора ясно, что они с неизвестным были хорошо знакомы. И потом, вряд ли генерал ФСБ лично стал бы встречаться с каким-нибудь дворником. Судя по всему, это кто-то из «бывших». Проверьте по архивным материалам. Подумайте, кто это мог бы быть. Нам нужно найти этого сукина сына до того момента, когда он «выключит счетчик». Может, он планирует убийство Премьера? Или взрыв в людном месте? Или убийство какого-нибудь зарубежного гостя, прибывшего в Москву? Мы не можем гадать на кофейной гуще. Черт возьми! – Директор стукнул кулаком по столу. – Излишние политические пристрастия Кирилла Сергеевича всегда меня настораживали. Его принадлежность к определенной группировке всегда вызывала у меня некоторое неприятие. Вы же знаете о его близости с известным банкиром.
– Может быть, поговорить с этим банкиром? – предложил Потапов.
– Только этого не хватало! – испугался директор. – Не хватало, чтобы вы его уличили в связях с генералом ФСБ. Представляете, какой шум он поднимет в своих газетах.
– Я не это имел в виду, – пояснил Потапов. – Нам нужно довести до сведения банкира, что магнитофонная запись находится в ФСБ, и мы располагаем некоторыми сведениями о том, что погибший получил крупную сумму наличными и перевел на чей-то счет немалый гонорар за работу, которая должна быть сделана в течение двух месяцев. Банкир, о котором вы говорите, – умный человек. Он поймет, что исполнение этого заказа нужно остановить.
– Только в том случае, если он заказчик, – нервно ответил директор, – а если мы ошибаемся?
Потапов печально вздохнул. Собрал все бумаги и аккуратно сложил их в папку.
– В последние годы мы стали слишком часто ошибаться, – заметил он. – Мы ведь практически всегда знаем, кто конкретно стоит за тем или иным громким убийством, но доказать ничего не можем. Нет исполнителей – нет доказательств. Хотя нам точно известно, кому выгодно убрать известного журналиста или чиновника.
– Что вы хотите сказать? – нахмурился директор. – Думаете, вы придумали удачный план? А если он здесь ни при чем? А если он пойдет к Премьер-министру? Или еще хуже, расскажет обо всем в газетах. В этом случае у меня будут все основания вас уволить. И не по личному желанию, генерал.
– Я все понял, – поднялся Потапов, – но, по-моему, это наиболее разумный вариант. Иначе нам не остановить того неизвестного, с которым разговаривал Кирилл Сергеевич перед своей смертью.
– Ладно, – подумав, ответил директор, – пусть поработают эксперты. И подключите своего Дронго. Разговор с банкиром оставим на самый крайний случай. Если в ближайшие несколько дней мы не добьемся существенных результатов, дам вам разрешение на беседу. Под вашу личную ответственность, генерал.
– Хорошо, – кивнул Потапов, – пусть будет под мою ответственность. Разрешите идти?
– Поймите меня правильно, – вдруг сказал директор, – это очень грязное дело. Я первый раз в жизни не знаю, как мне поступить. С одной стороны, Кирилл Сергеевич погиб, и не хочется копаться в грязном белье погибшего. С другой – совершенно очевидно, что наш бывший коллега нанял исполнителя для осуществления некой акции, о которой мы можем лишь гадать. И я не знаю, что мне делать. Предположить можно все, что угодно, даже самое страшное. Может быть, он хотел занять мое место, – невесело предположил директор, – или его не устраивали вы… – Он заметил, как на какой-то момент на мрачном лице Потапова появилось насмешливое выражение. Или ему показалось? Он нахмурился и изменил тон: – К тому же обстановка в стране такая, что сейчас можно взорвать ситуацию. Скоро выборы, неизвестно кто одержит победу, что будет с Президентом. Мы обязаны предвидеть любой вариант развития событий, – закончил свою речь директор, глядя в глаза своему заместителю.
– Я вас понимаю, – ответил Потапов, – разрешите идти?
– Идите, – отпустил его хозяин кабинета.
«Слизняк, – подумал Потапов, выходя, – он всего боится».
«Болван, – подумал директор, глядя вслед генералу, – он совершенно не чувствует опасности».
ЧАСТЬ ВТОРАЯ ВТОРЫЕ
СЕМЬ ДНЕЙ
День восьмой. Москва. Суббота. 30 июня.
Дронго сидел на диване и читал книгу. В последние годы он все чаще обращался к мудрости средневековых мыслителей, поражаясь их уму и умению в любые, даже самые тяжкие времена ставить истинные ценности превыше всего. Эразм Роттердамский, Монтень, Спиноза – им выпало жить в эпоху мрачного средневековья, когда на улицах городов полыхали костры – инквизиция расправлялась с еретиками, «ведьмами», «колдуньями», а эти философы пытались разгадать тайну человеческого бытия.
Дронго размышлял о мудрости и мужестве подвижников, несущих свет истины в любые, самые страшные, смутные времена, когда его размышления прервал телефонный звонок. Он недовольно взглянул на телефон. В последние годы ему казалось, что любая новость несет в себе некое разрушительное начало. Он становился консерватором. По всей видимости, сказывался возраст, но даже самому себе признаваться в этом он не хотел.
Включился автоответчик, предлагавший позвонившим оставить сообщение или свой номер телефона. После паузы он услышал знакомый голос.
– Мне нужно к вам приехать. Возьмите трубку, я знаю, что вы дома.