Мрачный шепот

Скорый конец его страданьям не предвиделся. Разве что смерть, но пока он не заслужил смерти. Пока Сиенна не отомщена. И будет ли когда-либо?

«Ты не любил ее. Это безумие»

Разумные слова. Чьи? Его демона? Его собственные? Он уже и сам не знал. Больше не мог отличать голоса один от другого.

Они стали едины, две половинки целого. И оба они были доведены до края и могли сорваться в любую минуту.

Пока же…

Парис погладил лежащий в кармане пакетик с сушеной амброзией и облегченно вздохнул. Все на месте. Теперь он постоянно носит с собой эту сильнодействующую вещицу.

На всякий случай. И случай подворачивается часто.

Смешанная с вином амброзия дарит ему алкогольное забвение. И пусть это длится недолго. И пусть каждый день ему приходится увеличивать дозу, чтобы достичь того же блаженного опьянения.

Приходится просить друга красть еще и еще. Богам известно, что он заслужил пару часов умиротворения, шанс утратить самого себя.

После он будет свеж, силен, готов сражаться с врагом.

Не думай об этом сейчас.

По прибытию в крепость у него есть работа. Она на первом месте; так должно быть. Он заставил себя сосредоточиться на окружении, отгоняя мысли прочь. Перед его взглядом мелькнули бесчисленные дворцы, расхаживающие по улицам людям. Их место заняли густо поросшие деревьями холмы, заброшенные и забытые.

Подскакивая на скальных выступах, внедорожник поднялся по одному из этих холмов, увертываясь от деревьев и небольших подарков, оставленных для Ловцов, настолько глупых, чтобы прийти сюда опять.

Примерно месяц назад они штурмовали крепость и ворвались внутрь — внутрь его дома, в котором он прожил много веков — из-за чего воинам пришлось основательно подлатать полученные раны, готовясь к новой поездке, к новой битве.

Понадобилась обновить многие предметы обстановки. Ему это не пришлось по душе. В его жизни в последнее время произошло слишком много перемен — поселившиеся в их доме женщины, возвращение старых врагодрузей, разгоревшаяся с новой силой война — терпение было на исходе.

Показалась крепость — возвышающийся исполин, сотканный из тени и камня. Плющ взбирался по зазубренным стенам, сращивая постройку с землей, и делая их трудноотличимыми друг от друга.

Единственная разделяющая их вещь — железные ворота. Еще одно новшество.

Пыл нетерпения внезапно пропитал прохладный воздух. Воины затаили дыхание. Так близко…

Торин, следивший за ними из крепости с помощью мониторов и сенсоров, открыл ворота. Когда они приближались к высокой арке входных дверей, Аэрон с такой силой сжал подлокотник, что тот треснул.

— Слегка взволнован, да? — поинтересовался Страйдер, поглядывая на него в зеркало заднего вида.

Аэрон не ответил. Вполне возможно, что он и не слышал вопроса. На его расписанном татуировками лице читалась решимость и злость, а вовсе не та снисходительность, с которой он обычно ожидал встречи с Легион.

Едва мотор умолк, вся компания покинула машину.

Яркие солнечные лучи опалили его тело, и пот начал пропитывать футболку и джинсы.

«Боги, неужели и в аду так жарко?»

Выйдя из машины, маленькая Гарпия ступила в сторону, обняла себя руками, побледнела и широко распахнула глаза. Сабин следил за каждым ее движением, не отрываясь, даже когда Парис вытащил его сумку, и та упала к его ногам.

Как Гарпия — настолько опасное существо — может быть такой боязливой?

Этого просто не могло быть; это не вмещалось ни в какие рамки.

Она словно состояла из двух частей двух разных головоломок, и теперь Парис раздумывал над тем, что девушку надо было везти в крепость с завязанными глазами.

Непредусмотрительность.

Однако он решил, что они все же могут вырезать ей язык, чтобы она не выболтала их секреты. А также руки, чтобы не смогла их записать.

«Кто ты?»

До истории с Сиенной он бы первый встал на защиту женщины. И то, что сейчас он этого не сделал, а напротив, ратовал бы за причинение ей вреда, должно было бы вызвать в нем чувство вины. Вместо этого он сердился, что не позаботился как следует о том, чтобы оградить своих друзей от нее.

Все возможные угрозы должны быть исключены.

Годами остальные пытались убедить его в этом, но он всегда сопротивлялся. Теперь же, наконец-то понял.

Однако уже поздно что-либо предпринимать против нее.

Сабин этого не допустит. Пропал парень. Парис не мог вспомнить, чтобы даже до разрыва их группировок Сабин с таким вниманием смотрел на женщину. Что не обязательно было хорошо. Если ее застенчивость не наигранная, то Сабин уничтожит ее, шаг за шагом понижая ее самооценку.

Мэддокс вышел из второй машины. Темный силуэт, замеченный краем глаза. Хранитель демона Насилия не озаботившись своим багажом, бросился вверх по ступеням. Двери распахнулись, и на пороге показалась носящая его дитя женщина. Со смехом и слезами Эшлин прыгнула в его объятия, он закружил ее. Через секунду возлюбленные слились в пылком поцелуе.


Сложно было вообразить дикого Мэддокса в роли отца — даже если дитя унаследует судьбу полудемона, как и все Повелители.

Следующей в дверном проеме замерла Даника, осматривая толпу в поисках Рейеса. Красавица-блондинка заметила его и взвизгнула. Мгновенно откликнувшись на это подобие особого зова, Рейес сжал в ладони кинжал и направился к ней.

Одержимый демоном Боли, Рейес не мог испытывать удовольствия без физических страданий. До появления Даники воин был вынужден резать себя двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, чтобы выживать. Во время их пребывания в Каире ему ни разу не захотелось сделать этого. По его словам, находиться вдали от Даники — уже само по себе мука. Теперь же, когда они опять рядом, он должен резать себя, но Парис не думал, что кто-то из них имел что-то против.

Взревев, Рейес подхватил ее на руки, и эти двое исчезли в крепости. Лишь отголоски смеха Даники напоминали о том, что они здесь были.

Парис потер внезапно занывшую грудь, молясь, чтобы боль утихла. Хотя и знал, что этого не случится. До тех пор, пока он не получит свою дозу амброзии. Каждый раз вблизи этих лучащихся любовью парочек в его груди рождалась боль и оставалась там, подобно высасывающему жизнь паразиту, пока он не упивался до потери сознания.

Люциена, который предпочел длительному перелету быстрый прыжок через мир духов, нигде не было видно. Они с Аньей, вероятно, заперлись в своей комнате.

Что ж, хоть один плюс.

Парис заметил, что Гарпия так же, как и он, внимательно рассматривает парочки. Восхищаясь или же надеясь использовать увиденное против них?

Хвала богам, других женщин в крепости не было. Никого, кого Парис мог бы соблазнить, и кому в конечном итоге причинить боль, покинув ради новой пассии.

Юная подружка Даники Джилли жила в отдельной квартире в городе. Малышка хотела иметь свое личное пространство. И они сделали вид, что выполнили ее желание, не обронив и слова и том, что ее жилье подключено к наблюдательной системе Торина. Семья Даники тоже уехала к себе домой, в Штаты.

— Пойдем, — сказал Сабин Гарпии.

Когда она не сделала этого, он показал жестом на место рядом с собой.

— Те женщины… — прошептала она.

— Счастливы. — Уверенность прозвучала в каждом слове. — Не будь они так рады воссоединению со своими мужчинами, они бы лично тебя приветствовали.

— Они знают…? — она опять не сумела закончить предложение.

— О, да. Они знают, что их возлюбленные одержимы демонами. А теперь идем.

Он взмахнул рукой.

Она все еще колебалась.

— Куда ты меня поведешь?

Сабин потер переносицу. Кажется, он стал это часто делать в последнее время.

— Идешь ты или нет, но я не намерен ждать здесь, пока ты на что-то решишься.

Он ушел, сердито чеканя шаг, и громко хлопнув дверью.

Парис подозревал, что любую другую он бы просто перекинул через плечо и внес в дом. Этой же девице он позволил выбирать. Очень умно.

Гарпия осмотрелась по сторонам, и Парис насторожился, чтобы в случае чего броситься ей вдогонку. Не то, чтобы он думал, что сможет настичь ее, если она воспользуется своими силами, как это было в пещере. Но он был готов к бою, если будет необходимо.

Новый красный маячок зажегся в его мыслях.

Она могла сбежать прямо сейчас. И даже раньше, пока они не сели на самолет. Черт возьми, она могла сбежать из их лагеря в пустыне. Почему же не сделала этого?

Только если она — Наживка, как он и подозревал, и здесь для того, чтобы выведать о них все, что сможет.

Сиенна, пусть и отрицала это, была Наживкой. Она целовала его, она же его и отравила — а ведь она была простой смертной. Каких же неприятностей можно ждать от Гарпии?

«Позволь о ней беспокоиться Сабину. У тебя самого достаточно дерьма на душе»

Девушка наконец-то решила пойти за Сабином и робкими шагами направилась внутрь.

— Пленников надо бы допросить, — произнес Парис, не обращаясь к кому-либо конкретно.

Самео отбросила на спину свои тяжелые черные локоны и нагнулась за своей сумкой. Никто не попытался ей помочь. Они относились к ней, как к равной, потому что она сама этого хотела. По крайней мере, так она всегда ему говорила. Он никогда не пытался посмотреть на нее по-другому, потому что никогда не хотел взять ее в свою постель. Возможно, при случае ей бы понравилось, если бы кто-то побаловал ее вниманием.

— Может быть, завтра, — сказала она, и от трагического звучания ее голоса у него едва барабанные перепонки не лопнули. — Мне надо отдохнуть.

Без дальнейших разговоров — хвала богам — она прошла в крепость.

В силу того, что Парис хорошо знал женщин, он понял, что она лжет. Глаза ее сверкали, а щеки покрывал румянец. Она выглядела возбужденной, а не уставшей. Встречу с кем она предвкушала?

С недавних пор она много времени проводила с Торином и …

Парис моргнул. Нет, конечно же, нет.

Торин не мог ни к кому прикоснуться, чтобы не инфицировать жуткой болезнью — и дальше по цепочке эта чума распространилась бы по миру. Даже бессмертный был в опасности. Смерть ему не грозила, но он бы уподобился Торину, который не мог познать ласки другого живого существа без жестоких последствий.