Мост

«Боги, Элли. Только не здесь. Пожалуйста. Пожалуйста, только не здесь…»

Она отпустила его.

Она сделала это сразу же, так быстро, что это дезориентировало его. Она подняла голову и разжала пальцы в его волосах, прежде чем положить ту же руку ему на плечо.

Ревик взглянул на неё, чувствуя, как тяжело вздымается его грудь, чувствуя, что остальные снова сосредоточились на них, даже те, кто, казалось, смотрел в сторону. Когда Ревик посмотрел на Джона в этот раз, он увидел угрызения совести в глазах другого мужчины.

Джон резко отвёл эти глаза от них двоих, и чувство вины покинуло его свет.

Не раздумывая, Ревик обратился к нему, и его свет и мысли были абсолютно бескомпромиссными.

«Никто тебя и пальцем не тронет, Джон. Я этого не допущу».

Джон вздрогнул и уставился на него.

Ревик слегка улыбнулся и тихонько прищёлкнул.

«Расслабься, ладно? Ты сегодня отлично справился. Лучше, чем я мог требовать от кого-либо из моих старших разведчиков».

— Ты же командир, — добавил Ревик вслух. — Не забывай об этом. Нам с тобой нужно поговорить позже, — он взглянул на Врега и пробормотал: —…Возможно, мне придётся поговорить с несколькими людьми здесь.

Джон смотрел на него почти так, словно не понимал, что он говорит.

— Так что не убегай, ладно? — сказал Ревик. — Про разговор я серьёзно.

Джон нахмурился. Он тоже взглянул на Врега, но сразу резко отвернулся. Как только он это сделал, челюсти Врега заметно напряглись, как раз перед тем, как он бросил на них обоих откровенно сердитые взгляды.

«Шёл бы ты далеко и надолго, Прославленный Меч», — пробормотал Врег в его сознании.

Ревик его проигнорировал.

«Джон?» — настаивал он.

После небольшой паузы Джон кивнул, и его кадык шевельнулся от глотка.

— Окей.

— Окей? — резко повторил Ревик.

Джон наградил его жёстким взглядом.

— Окей… сэр.

Ревик широко улыбнулся. Он понимал абсурдность неожиданного прилива оптимизма, который его накрыл, но ничего не мог с собой поделать.

— Вот так-то, — пробормотал он.

Что-то в том, как он сказал это, заставило всех в Хаммере расхохотаться.

Может быть, они тоже чувствовали этот оптимизм.

Что бы там ни было, это рассеяло напряжение, которое не отпускало его с тех пор, как приземлился «Чинук». Ниила усмехнулась, издав ещё один смешок, и наклонилась к Юми, с которой сидела напротив них. Впереди, за рулём, Джораг фыркнул от смеха, сидя рядом с Джаксом, Иллег и Мэйгаром.

Сидевший в среднем ряду Джон улыбнулся вместе с остальными, как будто не мог удержаться, хотя в его глазах всё ещё читалось скрытое раздражение и недоумение. Балидор хлопнул его по плечу, но Джон, казалось, даже не почувствовал этого. Ревик заметил, что Джон тоже слегка нахмурился, косясь в сторону Врега, но бывший Повстанец в этот момент выглядел откровенно сердитым.

Врег был единственным в «Хаммере», кто не рассмеялся над словами Ревика.

Ревик подавил искушение ударить старшего мужчину светом, хотя бы для того, чтобы убрать с его лица это замкнутое выражение. Ему нужно подождать, пока он не останется с ним наедине.

«Хаммер» остановился, и что-то в этом последнем рывке торможения, казалось, вырвало Джона из того места, в которое отправился его разум.

На этот раз, когда его ореховые глаза вернулись к окну, Джон сосредоточился на человеческих лицах, ожидающих их, включая Данте, ту девушку-хакера, которую они подобрали перед карантином, и ещё нескольких человек, которых Ревик узнал по человеческим Спискам.

Ревик проследил за взглядом Джона мимо двух видящих Адипана, Деклана и Викрама, к горстке друзей Элли из Сан-Франциско, а также к её с Джоном двоюродным братьям и сёстрам, к их дяде и тёте. У Ревика на мгновение перехватило горло, когда он увидел её семью, стоявшую там, несмотря на то, что он общался с ними из Сан-Франциско.

Он позаботился о том, чтобы они услышали от него лично, что случилось с ней, пусть даже он опустил некоторые мрачные подробности, главным образом о том, кто сделал это с ней, о беременности и о том, что она может никогда не проснуться.

Когда она пришла в себя, он позвонил им снова, поговорив с её дядей Джоном и тётей Кэрол, а также с двумя её кузенами, Карой и Марко.

Ему нужно было, чтобы они понимали, почему она ещё не совсем в себе.

Опять же, он опустил детали, в основном касающиеся её пристрастия к вайрам, но он говорил с ними об этом в течение нескольких часов. Ему нужно было, чтобы они полностью поняли, какой она будет, когда они наконец-то увидят её лично, и почему они не могут поговорить с ней по телефону.


И всё же он знал, что это будет для них шоком.

Слышать о том, что близкий человек потерял какую-то часть своего разума — это одно. Испытать это — совсем другое.

А Элли по-прежнему молчала. Даже в его сознании.

Он отвернулся от группы людей и нахмурился. Он знал, что сначала ему придётся поговорить с ними и, возможно, дать им достаточно времени, чтобы побыть с Элли под присмотром или без него. Он подозревал, что её двоюродным братьям будет легче — они скорее пребывали в смятении, нежели страдали, и гораздо меньше опустошены тем, что случилось с его женой.

Больше всего Ревика беспокоила тётя Элли, Кэрол.

Все эти годы она была для Элли чем-то вроде второй матери, и теперь, когда настоящей матери Элли не стало, Ревик подозревал, что Кэрол ещё крепче держалась за неё, возможно, как за остаток своей сестры. Именно Кэрол безутешно плакала по телефону, пока Ревик пытался — как он подозревал, безуспешно — утешить её и заверить, что Элли, по крайней мере, не испытывает боли.

Он честно не знал, почувствует ли она себя лучше или хуже, когда столкнётся с самой Элли, но последняя реакция беспокоила его.

Он также не знал, как Элли отнесётся к своей семье, не говоря уже о слезах и горе её тёти, если они ошеломят её эмоциями.

Он старательно скрывал это от своей жены с тех пор, как она пришла в сознание. Он вставил гарнитуру ей в ухо, чтобы тётя могла поговорить с ней по телефону, но не мог сказать, узнала ли Элли её голос.

Он также скрывал щитами от Элли большую часть своих собственных эмоциональных реакций — во всяком случае, самых сильных — хотя в последние несколько дней ему это удавалось гораздо реже.

И всё же она, похоже, не возражала. Она даже утешала его, по-своему.

Эта мысль покинула сознание Ревика секундой позже.

Его глаза привлёк кое-кто другой.

Перед этой небольшой группой людей из семьи и друзей Элли стоял человек, которого Ревик даже не сразу узнал. Он всё равно был вынужден посмотреть на этого человека, сосредоточившись на его тёмно-синих глазах и чёрных волосах с какой-то пустой сосредоточенностью, не зная, что его там держит.

Он вздрогнул, осознав, что смотрит на Джейдена, бывшего любовника своей жены и ещё одного беженца из Сан-Франциско.

Этот человек сильно изменился за месяцы, прошедшие с тех пор, когда Ревик видел его в последний раз.

Как и Джон, Джейден выглядел так, словно сильно похудел. Кроме того, как и Джон, большая часть того, что он потерял, была не мускулатурой, что делало его худощавым и каким-то более высоким, ростом почти с видящего. Он также выглядел более взрослым, чем Ревик помнил его раньше, несмотря на то, что ему было около тридцати пяти, то есть для человека он давно достиг физической зрелости.

Джейден уставился на «Хаммер» с такой напряжённостью, какой Ревик никогда раньше не видел на его лице. Это выглядело почти так, как будто он смотрел на самого Ревика, хотя Ревик знал, что это не может быть правдой, учитывая, что экранированные, затемнённые окна оставались закрытыми.

Ревик не мог припомнить, чтобы когда-нибудь видел такое выражение на лице Джейдена за всё то время, что он наблюдал за Элли в Калифорнии. Ему вдруг пришло в голову, что тётя Кэрол и все остальные должны были рассказать Джейдену о случившемся. Глядя на это лицо, Ревик ощутил, что ощетинился, не имея никаких сознательных мыслей, связанных с его реакцией.

Джейден числился в человеческом Списке Смещения.

Ревик помнил, что он занимал в нём относительно высокое положение — обозначение «2», в отличие от тройки и четвёрки, которые присвоены большинству членов семьи и друзей Элли. Ранг 2 «техник», так что они, вероятно, заставили его работать с Данте.

В ту же секунду Ревик понял ещё кое-что.

Джейден обвинит его в том, что случилось с Элли.

Возможно, ему придётся сдержаться, чтобы не убить этого ублюдка, когда тот это сделает.

Когда эта мысль проплыла в его голове вместе с более насыщенным импульсом враждебности, пальцы Элли сжались на его плечах, массируя мышцы там.

Ревик посмотрел на неё, когда Деклан открыл заднюю дверцу «Хаммера» снаружи. Когда Ревик встретился с ней взглядом, пассажирский отсек бронированного автомобиля залил свет снаружи. Он осветил её зелёные радужки, придав им призрачное сияние, которое он прочувствовал до самых ног.

Она улыбалась ему.

Боги. Боль змеилась в его свете, заставляя его руки болеть там, где он держал её.

Когда её собственный свет вспыхнул, отвечая на его, он мягко оттолкнул её своим aleimi, вплетая в этот импульс сильное извинение.

«Прости, — послал он едва слышно. — Не сейчас, детка. Ладно? Позже. Позже… Пожалуйста…»

Он послал его тихо, ещё тише, чем прежде. Он почувствовал ещё один мучительный укол стыда за обещание, заключённое в этих словах.

Но он знал, что действительно имеет это в виду.

Оторвав взгляд от её лица, он жестом приказал остальным выйти из машины наперёд них, и не только потому, что они были втиснуты в дальний конец сиденья в задней части пассажирского салона «Хаммера». Ему нужно взять себя в руки, прежде чем он столкнётся с этими людьми, иначе он действительно потеряет самообладание. Он должен сделать это для неё.

К тому времени, как все остальные вылезли из машины, он более или менее сумел снова натянуть на лицо рабочую мину.

— Хорошо, — сказал он, беря её за руку и улыбаясь ей. — Ты готова, детка?

Она улыбнулась ему в ответ, а потом опустила голову и на мгновение коснулась его лба своим. Боль жила даже в этом маленьком жесте.

Ревик мог себе представить, что он также чувствует в нём любовь.

Он послал ей в ответ свою любовь, столько, сколько она могла удержать, борясь со слезами, как и он сам. Он улыбнулся сквозь внезапно расплывшуюся картинку перед глазами, поднеся её руку к губам, чтобы поцеловать её пальцы, прежде чем начать скользить по скамье вслед за Балидором и остальными.