Мост Дьявола

— Мне очень жаль.

Какой-то фотограф внезапно прорывается через охранников и распахивает стеклянную дверь больницы. Он поднимает камеру и щелкает затвором. Срабатывает вспышка.

Я слышу крики. Прибегает охранник и хватает фотографа за руку. Когда его выволакивают наружу, фотограф кричит:

— Рэйчел Харт, как ваша дочь? Как ваши внучки? Вы можете что-то сказать?

Джио подходит к нам, поблескивая темными глазами.

— У меня есть новости, — тихо говорит он. — Только что видел в Твиттере. Сотрудники RMCP перехватили Бет Форбс и Зейна Ролли. Дети в порядке. — Он делает глубокий вдох. — Они пытались сесть на паром до Порт-Анжелеса в Виктории. Они собирались бежать в Соединенные Штаты, но пограничный патруль остановил их.

Мать Бет выходит из коридора. Она смотрит на нас с абсолютно потрясенным видом. Рэйчел устремляется к ней.

— Мне только что позвонили, — говорит Эйлин Гэллоуэй и начинает плакать. — Они в безопасности. Моим внукам ничего не угрожает.





Рэйчел

Сейчас





Понедельник, 22 ноября. Наши дни


Ранний вечер. Я пью чай и ласкаю Скаута у камина, когда Грэйнджер входит в гостиную.

Он молча стоит в дверном проеме, глядя на меня и Скаута. Выглядит сущей развалиной. Ему нужен душ и чистая смена одежды. Не знаю, хватит ли мне сил хотя бы приступить к делу.

— Рэйчел, я…

— У тебя была обязанность, Грэйнджер, — устало говорю я. — Врачебный долг. Обязанность сообщить о пациенте, который представлял опасность для детей. Твой клиент был учителем и школьным консультантом. Он работал с детьми, с уязвимыми подростками. Он насиловал мою дочь, у него был свой маленький ребенок, и он обратился к тебе за помощью. Если ты знал, что он может причинять вред людям, то ни о какой конфиденциальности между врачом и пациентом не могло быть и речи.

Он входит к гостиную и тяжело опускается в свое кожаное кресло.

— Я не знал о Мэдди, о порнографии или о педофилии. Честное слово. Я узнал о детской порнографии только во время нашего последнего сеанса, когда старался понять причины подсознательной психической травмы, вызывавшей его алкоголизм. В ретроспективе я думаю, что он действительно обратился ко мне из-за половых извращений, но боялся сказать об этом. Он считал, что если я смогу излечить его от привычки к спиртному, то он применит мои методы для избавления от более глубокого и тягостного пристрастия. — Он трет щетину на подбородке. — Когда я узнал благодаря гипнозу о его предрасположенности к детскому порно, то, признаюсь, я был шокирован и… вроде как утратил логику, потерял голову. Я внедрил подробности убийства Лиины в его подсознание и внушил, что он сделал это и скрывается от этого. В тот момент я беспокоился из-за Джонни и этой куртки. Я знал, что Лиина носила такую куртку, и знал, что Клэй Пелли был у костра. Когда Мерль приходила ко мне, я узнавал подробности убийства от нее, а потом… это просто случилось.

— Просто случилось? Просто так случилось, что ты внедрил уличающие свидетельства в мозг пациента?

Он трет ладонями лицо и облизывает губы.

— Это позволило убрать его, Рэйчел. Я считал, что если Клэя осудят, это будет правильно. Он сможет получить помощь в пенитенциарной системе и вернется здоровым человеком. А тем временем дети будут в безопасности. Он был нехорошим человеком.

— Это позволило реальным убийцам остаться безнаказанными. А побочный ущерб продолжается до сих пор.

— У тебя есть две прекрасных внучки, Рэйчел. Если бы Даррена забрали…

— Ты шутишь надо мной? — Я поднимаюсь на ноги. — Ты и впрямь хочешь сказать, что если бы Даррена в юности упрятали за решетку, то он бы не женился на Мэдди и в моей жизни не было бы Дейзи и Лили? Их и так не было в моей жизни. Моей дочери практически не было в моей жизни. Они были отчуждены от меня из-за того, что Мэдди не могла пережить собственное чувство вины. Она думала, что убила Лиину вместе со своими подругами. После признания Клэя они вышли чистыми из этого дела. Закопали свою травму. И это сделало их психопатами.

— В отчете коронера было сказано, что она все равно умерла бы от травм, даже если бы не утонула. Мэдди по праву считала, что она убила Лиину.

— Катись к дьяволу, Грэйнджер! Как ты смеешь! Я несколько раз перечитывала этот отчет, и Мэдди дословно пересказала мне ее показания для RMCP. Побои, которые Лиина испытала на южной стороне моста, не были смертельными. Только удары по голове — в основном когда ее колотили о древесный ствол, удары камнями и ботинком по затылку вызвали кровоизлияние в мозг, которое привело бы к ее смерти, даже если бы ее не утопили.

— Мэдди и другие девушки все равно очень плохо обошлись с ней.

— Издевательства и физические побои среди подростков — это всегда плохо. Но это не убийство. Знаешь что? Если бы не твои махинации, Мэдди могла бы рассказать мне, что случилось на самом деле. Или бы мы с Люком продолжили раскопки. Тогда все, кто издевались над Лииной, были бы выявлены и наказаны. А те двое, кто «покончили с делом», понесли бы уголовную ответственность. И возможно, только возможно, Грэйнджер, мы с Мэдди сохранили бы нормальные отношения. Может быть, она не стала бы набрасываться на меня и на всех остальных. Может быть, она не стала бы набрасываться на склон горы в порывах самобичевания, чтобы избавиться от воспоминаний и чувства вины. А если… — я вся дрожу, наставив палец на него, — … если бы Джонни покаялся за изнасилование Лиины, то не женился бы на злобной маленькой садистке, которая всю жизнь обманывала его. Садистке и убийце, которая стала матерью его детей. Твоих внуков. И им бы не пришлось до конца своей жизни знать о том, что их мать отправилась в тюрьму за жуткое убийство своей одноклассницы. И как быть с твоим сыном? Ему предстоит жить с осознанием того, что его жена окажется за решеткой. Потому что ты помог нам взвалить вину на невиновного человека.

— Он все равно был тяжело болен, Рэйчел.

— То, что ты сделал, непростительно.

— А как насчет тебя? Ты спрятала фотографию девочек, где у Мэдди был тот медальон на шее. Я видел его на грифельной доске в твоем кабинете. Если бы ты…

— Тогда я спросила Мэдди насчет медальона. Она сказала, что Лиина крала вещи у одноклассников и недавно была у нас дома. А потом Клэй сознался. Во всех подробностях. Из-за тебя. Поэтому я не стала продолжать расследование.

— Ты не лучше меня, Рэйчел.

Желчная горечь подступает к горлу, поскольку я знаю, что он прав. Но мы больше не можем быть вместе. Не сейчас. Только не после того, что он скрывал от меня. Наши отношения были построены на основе одной позорной тайны. Могут быть и другие тайны: откуда мне знать, что он не внедрил нужные мысли и в мое подсознание, когда лечил меня? Я даже не собираюсь спрашивать, потому что не верю ему. Сейчас мне нужно двигаться вперед, сосредоточиться на том, что еще осталось: на моей дочери и ее девочках. Мне нужно искупить вину за то, что я с самого начала привела Мэдди в кабинет Клэйтона Пелли в поисках консультации для разрешения наших домашних проблем. Мы с Джейком — наша невнимательность и безответственность — виноваты в том, что наш ребенок стал жертвой хитроумного извращенца.


Мне нужно, чтобы мои внучки росли на прочной основе, чтобы на них не сказались последствия этого дурного самообмана. Потому что история их родителей — все былые проступки — впечатана в их настоящее. Все так или иначе отзовется в их будущей жизни. Как это было с Тринити. Как это было с Ганешем и со многими другими. Моим внучкам нужно найти способ пережить все это. И я собираюсь быть рядом с ними.

— Убирайся, — сдавленно говорю я. — Собирай вещи и убирайся с моей фермы.

— Рэйчел, — он встает и протягивает руку ко мне, — пожалуйста…

— Нет. Не прикасайся ко мне.

— Я же сказал, чтобы ты не слушала этот подкаст. Я сказал, что всем будет только хуже.





Реверберация

Волновой эффект

Сейчас





ВЫДЕРЖКА ИЗ ФИНАЛЬНОГО ЭПИЗОДА



Убийство Лиины Раи под мостом Дьявола


Мэдди: Не знаю, когда начались издевательства над Лииной Раи. Конечно же, задолго до того холодного вечера в ноябре 1997 года, когда мы устроили костер в честь Улльра и пришли посмотреть на салют из русской ракеты. Тогда никто из нас уже не мог предотвратить развязку. Она наступила, как крушение поезда, тревожные гудки которого были слышны за милю до места катастрофы. И… что трудно понять и еще труднее осмыслить — это как хорошие люди, которых вы знаете и любите — друзья, родители, дети, возлюбленные — могут совершать действительно ужасные поступки. И как одна маленькая ложь цепляется за другую, а в результате всех накрывает снежная лавина. Как намеренное игнорирование мелочей со временем вносит свой вклад в чудовищные события.

Тринити: Все, что вы рассказали нам в этом эпизоде, является правдой?

Мэдди: Да. То же самое я рассказала моей матери в больнице, когда поняла, что пережила пожар и мои дочери тоже остались живы. Тогда я поняла, что должна сказать правду. О притеснении и издевательствах в школе. О совместной лжи, когда все прикрывают друг друга, но каждый боится за себя. О сексуальном насилии, которое подвергается замалчиванию. Общество должно стать более внимательным и нетерпимым к подобным вещам. Школьникам нужно понимать, что они делают. А их родителям нужно сознавать, какие опасности часто скрываются за невинными шалостями.

Тринити: Это гонка с препятствиями.

Мэдди: Я договорилась с Джасвиндером, Даршем и Ганешем Раи, и мы провели первую беседу с учениками средней школы Твин-Фоллс. О Лиине. О том, каким человеком она была. Обо всем хорошем, что у нее было, и какой она могла бы стать. И о том, как дело дошло до того места под мостом Дьявола. Надеюсь, это не только поможет семье Раи вылечить их душевную травму, но сделает наше общество более терпимым на уроке этой трагедии. Может быть, это предотвратит сходную трагедию где-то еще.

Тринити: Если бы мать Лиины была еще жива, что бы вы сказали Пратиме Раи?

Мэдди: Что мне очень, очень жаль. Я принимала участие в травле, которая закончилась насилием, и я глубоко сожалею об этом. И я сожалею о том, какие последствия это имело для вашей жизни, Тринити. Ваш отец занимался сексом со мной, хотя мы оба знали, что это незаконно. Я по наивности считала это своим бунтарством, но на самом деле я была жертвой. Мы, старшеклассницы, мало что смыслили в совращении. И той ночью у костра… он пробудил в нас нечто темное и ужасное. Особенно у Бет.

Тринити: Ту самую Тень, о которой писала Лиина?

Мэдди: Если угодно. В каждом из нас живет дикое животное.

Тринити: У вас есть адвокат?

Мэдди: Да. И я готова понести ответственность за мои поступки в тот день. Бет тоже должна понести ответственность. И Грэйнджер, и Джонни, и все остальные, кто лгал.

Тринити: Даже ваша мать?

Мэдди: Даже моя мать… и ваша тоже.





* * *


На другом конце страны Джослин Уиллоуби слушает окончание подкаста своей внучки, занимаясь вязанием у кровати своей дочери. Лэйси спит под действием успокоительных препаратов. Ее время подходит к концу. Кажется, что финальная глава ее жизни была написана, книга закрыта и теперь она может уйти. Недавно в палату приходил специалист по паллиативной медицине. Джослин смотрит на свою дочь и шепчет:

— Посмотри, Лэйси, что сделала Тринити. Я горжусь ею.

Она откладывает вязание и берет сухую, прохладную руку Лэйси в свои руки. Гладит бледную кожу с выступающими венами.

— Тринити добилась справедливости для Лииныю. — Джослин делает паузу. — Хотя я не знаю, кому станет лучше от этой справедливости. Но от правды всем будет лучше. Наверное, только это имеет настоящее значение. И правда освобождает, да, моя любимая?

Впрочем, Джослин не уверена, что она верит в это. Не вполне. Жизнь гораздо более сложна и многообразна. Слишком много темных оттенков серого. Но ее сердце чувствует, что душа Лэйси теперь свободна. Клэй тоже освободился из темницы своих психопатических отклонений. Маленькая Джейни вернулась в Твин-Фоллс и узнала, где появилась на свет. Теперь она знает, кто она такая. Подкаст был ее духовным странствием. Она побудила людей к общенациональной дискуссии о школьных притеснениях и о расизме. И о чувстве принадлежности к целому.