Мост Дьявола

— Она все равно захочет узнать.

Я киваю. Он прав. Наверное, сейчас бабушка сидит одна в доме престарелых у кровати моей мамы. Слушает подкаст и гадает о моих чувствах.

Я вытираю слезы и улыбаюсь ему.

— Да. Спасибо тебе.

Наши взгляды скрещиваются, и я снова ощущаю ту самую теплоту в груди. Он нежно улыбается. Думаю, мы оба знаем, что сегодня ночью мы будем спать вместе.

— Увидимся через несколько минут?

Я киваю.

Когда Джио выходит из комнаты и я слышу щелчок замка, то звоню моей бабушке.

Пока я жду ответа, слышу отдаленный, но усиливающийся вой сирен и пытаюсь представить, что происходило в Твин-Фоллс в это же время двадцать четыре года назад. Женщина из церкви ухаживала за мной, пока мать сдавала полиции моего отца. Вездесущая гора Чиф-Маунтин нависала над городом и наблюдала за происходящим из-за постоянно изменяющегося туманного занавеса.

— Тринити?

— Привет, бабушка. Извини за поздний звонок.

— Все нормально, милая?

— Как мама?

— Без изменений, Трин. Ты в порядке? Что происходит?

— Ты слушала последний эпизод?

— Да. Знаешь, меня не удивляет, что Мэдисон Уолкзек солгала.

— Он умер, бабушка.

Молчание. Отдаленный вой сирен сливается в общий хор. Должно быть, какое-то крупное происшествие.

— Кого ты имеешь в виду?

— Клэйтона. Это я виновата, бабушка. Я… его убили из-за моего подкаста. — Противоречивые чувства обрушиваются на меня, как цунами, когда я говорю это. — Сокамерники узнали, что он педофил, и прикончили его, либо кто-то на воле, знающий реального убийцу, распорядился о расправе над ним. Я склоняюсь к тому, что это было организовано снаружи… потому что я верю ему. Он не убивал Лиину. Это сделал кто-то другой. Если бы я не занялась этим подкастом, Клэй бы остался в живых. Фактически я убила его.

— Нет, Трин, нет. Клэйтон играл самостоятельную роль. Он хотел поговорить с тобой. Он принял участие. Через тебя он хотел поведать свою правду всему миру. Он должен был знать, чем рискует, когда согласился поделиться с тобой своей информацией. Если хочешь знать мое мнение, Клэйтон ожидал чего-то подобного. — Она медлит. — Возможно, он даже хотел этого, Трин.

— Он… знал, кто я такая. Он не сказал мне, но после его смерти я узнала, что он присматривал за мной и за мамой. Он всегда знал, где мы находились.

Моя бабушка надолго умолкает.

— Ну что же… Он хотел встретиться с тобой и посмотреть, кем стала его малышка. Он хотел сказать тебе в лицо, что не убивал ту девочку. Извиниться, на свой манер. Дать тебе понять причину его признания — ради спасения тебя и твоей матери.

— Моя мать помогла упрятать его за решетку.

— Лэйси приходилось как-то выживать, Тринити. Ей было всего лишь двадцать два года. Она была заперта в непрерывном кошмаре. Но она выжила. Она вырастила тебя. Твои родители сделали для тебя, что могли сделать.

Слезы снова подступают к моим глазам.

— Спасибо, бабушка, — тихо шепчу я, с трудом справляясь со своими чувствами. — Спасибо за все. За то, что приняла нас с мамой много лет назад. За то, что помогла нам переехать на восток. За то… за то, что сказала мне правду. — Я задыхаюсь от внезапного чувства утраты. — Я не могу представить, как тебе было тяжело и одиноко. Ты… ты дала мне все, что нужно. А теперь мне нужно выяснить, кем я хочу быть и куда двигаться дальше.

Бабушка снова умолкает. Мне кажется, что она плачет. Когда она говорит, ее голос звучит тихо и стесненно.

— Я люблю тебя, Трин. А теперь отдохни. Я собираюсь поспать. Думаю, сегодня ночью я нормально засну.

— Я люблю тебя, бабушка.

Я завершаю звонок и вызываю на телефоне фотографию моего отца с крошечной дочерью на руках. Увеличиваю его лицо и вижу широкую улыбку. Я прикасаюсь к изображению. Я ненавижу его и горюю по нему. Но я рада, что он не убивал Лиину.

Джио стучит и открывает дверь. Вместе с ним в комнату проникают запахи вкусной горячей еды. Только сейчас я понимаю, как проголодалась.

— Как славно пахнет! — Я подхожу к нему и целую его в щеку. Но что-то в его лице пугает меня. Я отступаю назад.

— Ты в порядке? Что случилось?

— Эти сирены, — говорит он и ставит пакеты на кухонный столик. — Люди в ресторане — они все слышали по радио. Они… они говорят, что у Мэдди и Даррена случился пожар. Их дом был объят пламенем. А потом взорвался газопровод.

Меня окатывает волна ужаса и потрясения.


— Они живы?

— Я слышал, что они были внутри. — Его голос ломается. — Мэдди и Даррен находились в доме вместе с их дочерями. Они все там.





Рэйчел

Сейчас





Воскресенье, 21 ноября. Наши дни


Я опускаюсь на тротуар и гляжу прямо перед собой. Моросит дождь, похожий на туман. Меня отвели в импровизированный командный центр, примерно в двух кварталах от пожара. Транспортное движение заблокировано. Рядом стоят две машины неотложной помощи. Повсюду видны полицейские автомобили. Копы опрашивают людей. Кто-то дал мне плащ и вязаную шапку. Мне на плечи накинули серебристое спасательное одеяло, но я все равно дрожу и лязгаю зубами. Рядом со мной двое соседей, мужчина и женщина. Я не узнаю их.

Подходит санитар. Он хочет увести меня в машину скорой помощи, но я отказываюсь. Мне нужно остаться здесь. Я хочу знать, что происходит с домом. С моей семьей. Вся моя жизнь, весь мой мир находится в огне. Все самое драгоценное, все, что я больше всего старалась сохранить. А теперь уже слишком поздно. Я слышу очередной взрыв. В тумане вырастает темно-оранжевое зарево. Едкий запах дыма ударяет в ноздри.

Я медленно поворачиваю голову. Сейчас я не могу увидеть Чиф-Маунтин во тьме и за облаками, но ощущаю присутствие горы. Она нависает и наблюдает. Еще один пожар, похожий на тот давний костер. Гора видела, как Лиину избивают и топят в реке. Она видела, как ее тело плавает среди водорослей, а затем погружается в воду. Она видела меня и ныряльщиков, копошившихся в мутных водах реки под мостом Дьявола, когда высоко над нами парили орлы, а гниющая рыба валялась вдоль берегов.

Я думаю о Пратиме, которая уже умерла. Ее слова тихо повторятся в моей памяти.

Мы думаем, что бережем детей, когда велим им, что нужно делать, когда стараемся контролировать их. Мы думаем, что если занять их спортом, то они не попадут в беду. Но мы ошибаемся.

И даже если нам удается защитить их так, чтобы они остались живы, мы все равно не можем заставить их любить нас. Сам акт нашей защиты отчуждает их. Более того, иногда они начинают ненавидеть нас.

Подходит другая женщина и садится на корточки рядом со мной.

— Вам что-нибудь нужно, милая?

Я едва замечаю ее. Потому что когда я поворачиваюсь в сторону голоса, то замечаю за ее спиной Джонни Форбса в стробоскопических огнях полицейских машин. На его плечи тоже наброшено серебристое одеяло. Красные, белые, синие и снова красные отблески танцуют на одеяле, пока он беседует с полицейскими. Внезапно ко мне возвращается сосредоточенность, и я вспоминаю, как Джонни выбежал из клуба. Вспоминаю, как Грэйнджер опустил окошко.

Что происходит? Куда ты собрался?

Мне позвонил Даррен. Я… поговорим попозже.

Я поднимаюсь на негнущихся ногах и направляюсь туда.

По мере приближения я вижу свежие бинты на обеих руках у Джонни. Повязку на голове. Я слышу, как он говорит полицейским: «Дверь гостиной была заперта изнутри. Я не мог открыть ее, а потом огонь прорвался через дверь кабинета, которая тоже была заперта. Я… не смог добраться до них».

Я потрясенно осознаю, что человеком, который выбежал из дома с тлеющим одеялом на голове, был Джонни.

Джонни, стрелой помчавшийся к Даррену перед пожаром.

Джонни, который отстирывал кровь с куртки, которую носила Лиина в ночь ее убийства, и был застигнут отцом за этим делом.

— Он лжет! — кричу я, прорываюсь к Джонни и бью его в грудь обоими кулаками. Он пятится и падает на багажник полицейского автомобиля. Я снова толкаю его. — Это ты сделал? Ты, ублюдок… ты поджег дом? Ты этого хотел? Потому что ты сразу прибежал сюда из паба. Все это видели. Ты выбежал из дома… Это был ты, верно? Ты прибежал туда и устроил пожар! Ты сделал это!

Я продолжаю колотить его.

— Господи, Рэйчел, отвяжись от меня. Уберите ее от меня.

Полицейские оттаскивают меня от Джонни. Я стараюсь вырваться, борюсь и извиваюсь. Меня трясет. Я не могу нормально думать. Не могу понять, что мне говорят.

Появляется Грэйнджер, задыхающийся после быстрого бега. Должно быть, он оставил мой автомобиль где-то подальше.

— Рэйчел, Джонни! Что здесь творится, черт побери? — Он поворачивается к полицейским, потом ко мне.

— Это он… Джонни поджег дом! Он сжег всех, кто был внутри! Я…

— Рэйчел! — Грэйнджер хватает меня за плечи и поворачивает лицом к себе. — Посмотри на меня. Сосредоточься.

Я стараюсь.

— Джонни вошел в горящий дом, чтобы попытаться спасти их, — говорит он.

Я недоверчиво моргаю.

— Даррен позвонил мне, — говорит Джонни. — Он сказал, что все кончено.