Морская невеста

— Как мой муж? — повторила она. — О чем вы?

— Когда я был мальчиком, мама отправила меня в поле, потому что я был болен. Я уже был не таким маленьким, чтобы привлечь фейри, но и тогда у меня был талант к искусству. Они взяли меня к себе, исцелили, обучили всему, что я знаю о стекле, — он сел за стол и подвинул рубаху. У его горла был известный ей знак.

Ее сердце билось в горле. Это был мелкий цветочек, едва заметный. Многие приняли бы его за шрам. Благие фейри помечали своих рабов-людей. Она не знала, чьим был этот символ, но понимала, что это значило.

— Мне жаль, — выдохнула она. — Они не должны были забрать вас.

— Было не так плохо, как вы думаете. Они были добрыми, кормили меня и научили использовать руки так, как я и не мечтал, — он поднял ладони, чтобы она посмотрела. — Хотя они не мои.

Ее желудок сжался от страха. Сирша шагнула вперед и поймала его ладони своими. На его запястьях были тонкие серебряные линии. Она не заметила раньше, но ладони отличались немного по цвету от его тела.

— Я такого еще не видела, — пробормотала она. — Что они с вами сделали?

— Больно не было, миледи.

— Они не должны были так делать, — ее тело содрогнулось, тон был жестоким.

Глаза мастера расширились, он явно все понял. Тихо, чтобы Манус их не подслушал, он сказал:

— Это сделали не вы.

— Но мне все равно стыдно.

Она прижала его пальцы, подняла ладони и поцеловала их центр. Магия русалки потекла от ее губ к его коже. Она направила сострадание и исцеление в его тело.

Он потрясенно выдохнул.

— Миледи, вы не должны…

Поздно. Дар фейри сиял на его ладонях, пальцы подрагивали.

Мастер смотрел огромными глазами.

— Они… они ощущаются…

— Лучше?

— Да, — слово дрожало от шока. — Словно знают, что они мои руки.

— Дары фейри идут с ценой. Эти ладони всегда знали, что принадлежали другому, и не хотели вас принимать, — она сжала его пальцы. — Теперь знают вас.

— Это повлияет на мое искусство?

— Думаю, ваше мастерство станет лучше. Руки будут помогать вам, а не мешать.

— Спасибо, миледи. Большое спасибо.

Она улыбнулась.

— Это меньшее, что я могу. Вы подарили мне много снов с чудесными стеклянными фигурками.

Мастер резко встал, энергия из его тела трещала в воздухе.

— Тогда позвольте оживить ваши сны. Вы видели, как я работаю, идемте теперь со мной. Я покажу вам, что я могу создавать. Это я не продавал.

Она взяла его за руки, провела пальцами по шву. Манус держался в тени, нервничал. Ему не нравилось, что другой мужчина ее трогал. К счастью, он не стал мешать.

Они прошли к задней двери. Она увидела едва сияющие руны на поверхности. Некоторые она узнала, слова содержали силу и скрытые тайны. Другие не знала, их линии были изображены старательной рукой.

— Магия? — спросила она. — Кто оставил это в вашем доме?

— Друг-фейри. Когда я вернулся, все мои друзья и семья были мертвы. Двести лет прошло в этом мире, — мастер указал на дверь. — Это был мой последний подарок от тех, кто многому меня научил.

Она посмотрела на верхнюю руну, в ней было нечто знакомое. Сирша охнула от шока.

— То дверь в Другой мир.

— Да.

— Они дали вам дверь к фейри? — она посмотрела на мастера, впечатленная его навыком. — Они любили вас.

— Отчасти. Двор Благих не был мне другом, но им нравилось, что я делал. Идемте, нас не побеспокоят.

Сирша заставила бы Мануса остаться у двери в других обстоятельствах. Другой мир был опасен для всех. Но она видела солнце под дверью, узнала руны защиты.


Тот, кто создал эту дверь, хотел уберечь мастера.

Сирша прижала ладонь к потертому дереву. Дверь пульсировала любовью, отчаянием и тоской, такой чистой, что ее ладонь жгло.

— Она вас любила, — отметила Сирша. — Как для фейри, сильно.

— Она считала меня особенным.

— Но вы не могли быть вместе.

Мастер шаркнул ногой.

— Фейри-аристократы не могут быть с людьми. Не так, как мы хотели, а другое не подходило.

— Оттуда ваше вдохновение. Не из Другого мира, — она повернулась, оставив ладонь на волшебной двери. — Ваше вдохновение от нее.

— Во всем, что я создаю.

Любовь в ее сердце опаляла ее изнутри. Конечно, фейри избегали этой эмоции. Было больно, даже когда любовь была не своей.

Манус поймал ее взгляд. Его лицо смягчилось, он нежно смотрел в ее темные глаза. Он тоже это ощущал. Она была уверена.

— Можно? — спросила она.

— После вас.

Сирша открыла дверь и прошла в сад, но такой вид она не ожидала.

Растения всех форм и размеров цвели выше ее головы. Большие синие гиацинты окружали стеклянные фигуры людей в полный рост. Женщины застыли посреди танца. Мужчины кланялись и протягивали розы любимым. Разные фейри кружились, пели, играли музыку. Застывший двор был с любовью создан из стекла.

Солнце сверкало на фигурах, пускало радугу по гроту. Нежный ветер разносил семена. Огоньки фейри окружили Сиршу. Они опустились на ее волосы и высоко пели.

Она закрыла руками рот.

Дом. Она была дома, насколько это было возможно.

— Это… — язык не слушался. Она не могла думать и едва дышала.

Манус остановился рядом с ней и обнял ее.

— Это прекрасно.

Мастер шел по саду, сцепив ладони за спиной.

— Я годами создавал так много, хоть не так тяжело, как вам кажется. Ладони много работы делают для меня.

— Как много вы создали? — спросила она.

— Сотни. Фейри порой приходят и забирают одну, но оставляют что-нибудь в подарок, — он замер у пруда. — Знаю, вы хотели сделать заказ, но у меня есть то, что вы захотите.

Сирша очарованно шла за ним по тропе из ракушек и кусочков гладкого стекла из моря. Каждый шаг пел ей песню, покалывал ступни.

Пруд был кристально чистым. Он тянулся в глубины, соперничал по синеве с небом. Соленая вода ужалила ее нос, наполнила ее воспоминаниями. Бархатные камни кольцом окружали вход в море.

Она хотела погрузиться в воду. Ее семьи тут быть не могло, они жили на краю Другого мира, так далеко от царств фейри, что не могли знать, где она была.

Манус сжал ее руку.

Он всегда знал, когда мысли ее уходили к волнам. Она тряхнула головой и вежливо спросила:

— Где же это, мастер?

Он указал на темный угол, где ручеек впадал в пруд.

Стеклянная русалка сидела на камне и вычесывала волосы ракушкой. Она смотрела печально вдаль. Хвост был из ярко-зеленого стекла, сочетался с ее волосами.

Такое потрясающее творение Сирша еще не видела. Она была похожа на живую больше остальных фигур, казалось, вот-вот повернет голову и посмотрит на них.

И Сирше почему-то стало невыносимо печально. Слезы наполнили глаза, дыхание застряло в горле.

— Манус, — прошептала она. — Я хочу это.

— Уверена? Мы можем заказать что угодно. Он сделает это с радостью.