Морская невеста

Она замерла в мутной воде. В глубинах что-то двигалось? Она не могла разобрать существо, но точно заметила плавник. Таких существ она еще не видела.

У корабля ждали сундуки, полные золота. Видимо, выпали, когда корабль треснул. Она могла подплыть и забрать, сколько удержит.

Хоть Сирше нравилось снова быть собой, она не хотела тут задерживаться. Тут было страшно и слишком опасно.

Она прижала ладони к животу и поплыла вперед. Медленно, чтобы не спугнуть то, что было в глубинах.

Древние паруса неподалеку трепетали от потоков. Она могла сделать из них сумку для золота. Путь с таким весом будет долгим, но зато она управится за один раз. Стиснув зубы, она потянула за ткань, скованную илом и грязью. Оторвался небольшой кусок, но и он подходил.

Сирша замешкалась. От страха желудок сжался, она чуть не согнулась от боли.

Она устремилась вперед, сунула горсти монет в центр паруса. Она завяжет его потом, но ей нужно было спешить. Тревога давила на ее плечи, впивалась в череп.

— Кроха пожаловала в гости? — голос донесся из останков корабля. — Русалка?

Сирша застыла, монеты высыпались из ее охапки на дно. Она смотрела на тени в корабле. Там могли быть щупальца? Она не знала существ такой формы. Это было чудище, о котором фейри давно забыли?

Сияющие желтые глаза открылись, потом еще одни, и вскоре множество желтых глаз уставилось на нее из кишащей тьмы. Тела извивались массой. Угри были связаны друг с другом, собраны так тесно, что Сирша не могла понять, где заканчивался один и начинался другой.

— Не ответишь? — спросил голос. — Я хочу услышать голос милой русалочки.

Она поежилась.

— Я говорю только с теми, кого вижу. Кто ты?

— Ты хотела спросить, что я, верно?

— Редкие существа обитают на таких глубинах. Мне интересно, что ты такое, но я не хотела оскорбить.

— Двигайтесь, милые.

Угри недовольно извивались, щелкали пастями, пока не раскрылись посередине, как занавес. Сирша все еще не видела сквозь тени, но там кто-то прятался. Что-то смотрело на нее из мрака.

Появилась бледная ладонь. Она сжала угря. Острые кости выпирали под тонкой кожей. Существо выбиралось из дома с гнездом угрей, раскрывая длинные белые волосы и тело, которое смутно напоминало человеческое, но было слишком худым.

Оно ползло по телам угрей, кряхтя, соскользнуло на дно и поднялось на руках.

Сирша слышала о таких существах, но только в легендах. Банши оставались на суше. Они выли, предупреждая о смерти. Их крики можно было услышать рано утром или в отчаянной тьме ночи.

Они не должны были тонуть. Они не могли умереть, но и не могли находиться вечно на дне океана, словно изгнанные туда.

Эта женщина совершила нечто ужасное, раз ее так наказали. И это явно была женщина, Сирша видела, как обвисла кожа там, где раньше были изящные изгибы.

Ладони с когтями впились в грязь.

— Зачем ты тут?

— Я хочу немного твоего богатства, благородная дева, — Сирша поклонилась, как могли редкие русалки.

— Моего богатства? Зачем русалке такое? — банши поднялась на четвереньки, а потом встала. Она была высокой. Наверное, на суше она была красивой.

— У меня есть возлюбленный. Человек хочет жить в комфорте.

— Люди лишь занимают место. Они прогнали нас с наших земель, превратили нас в зверей, которые питаются их объедками.

— Он не такой, как остальные, — Сирша сцепила пальцы.

— Они все одинаковые, дитя, — банши укоризненно посмотрела на нее. — Не закрывай глаза на их изъяны.

— Я люблю его, — выпалила Сирша. — Всем естеством.

— Любишь? Любовь — выдумка, фейри не умеют любить.

— Думаю, мы можем. Нам долго говорили, что такое только для людей, и мы забыли, что это возможно. Это сильно. Я ощущаю пальцами, — она вытянула ладони, словно они могли сиять от сильных эмоций. — Он — все для меня.

Банши цокнула языком. Звук вылетел пузырьком из ее рта и лопнул с эхом.

— Я видела таких фейри, как ты. Истории заканчивались плохо.

Любопытство впилось в Сиршу. Она сжала золото, а потом прошептала:

— Что с ними случалось?

Улыбка появилась на лице банши. Улыбка была кривой и исполненной голода так, что Сирша отпрянула.


— Они умерли, — ответила фейри. — Они привязали себя к людям, чья жизнь однажды кончится. Ты знаешь, что они живут всего пятьдесят лет или около того? Сто, если повезет, но то редкие случаи. Люди хрупкие. Один миг они с тобой, а потом? — банши щелкнула пальцами. — Угасают, как свеча.

— Фейри умерли? — спросила Сирша. — Как это? Они могли вернуться в свои дома, откуда прибыли. Их семьи прогнали их?

— О, ты такая милая, — угорь отцепился от остальных и обвил плечи банши. — Они умерли от разбитых сердец. Фейри любят всем естеством, ты сама это сказала. Он теперь часть тебя, свет, что ведет тебя. Как думаешь, что будет, когда он умрет?

Она о таком не думала. Манус всегда сиял жизнью, с чего ему умирать?

Но однажды это случится.

Сирша ощущала себя глупо. Она должна была понимать, что он умрет, и к чему это приведет. Полюбив человека, она сократила себе жизнь.

Банши пронзительно рассмеялась.

— Ты не знала? Или не думала, что такое будет. Русалочка, нужно быть ужасно глупой, чтобы связать себя с тем, чье время ограничено.

— Нет, — Сирша покачала головой. — Я не пожалею о своем решении. Я люблю его, и жизнь без любви бессмысленна. Я предпочту короткую жизнь с ним, чем долгую одной.

Другая фейри повернулась спиной к Сирше. Ее спина была прямой, длинные белые волосы окружали ее, потрескивая током. Угорь обвил ее руку, посмотрел холодно на Сиршу.

— Я… — Сирша кашлянула. — Я не хотела оскорбить, дева.

— Оскорбила.

— Я часто не так подбираю слова. Мне стоит научиться думать, а потом говорить.

— Стоит, — банши подняла ладонь, ее плечи были странно напряженными, тело не двигалось. — Бери, что хочешь, и уплывай.

Сирша связала парус, набила его до краев. Она закинула сумку на плечо, кряхтя от веса, но не желая давать банши время передумать.

— Спасибо, — тихо сказала она.

— Ты — проклятая фейри, — ответила банши. — Твой человек с душой, ты знаешь. Я их видела. Белые эфемерные штуки летают по нашему миру вечность. А ты?

Сирша попала в плен черного, как бездна, взгляда. Банши сияла, ее волосы источали свет, который озарял корабль и его тени. Тысячи угрей извивались, скаля зубы.

Банши оскалила свои зубы, указала на угрей.

— У тебя нет души, ведь ты — фейри. Ты умрешь и станешь морской пеной, и никто тебя не спасет. Помни это, возвращаясь в свою теплую кровать.

Ее охватили непонятные эмоции, Сирша бросилась прочь от проклятого разбитого корабля. Банши была жестокой, одинокой, устала после многих лет изгнания. Ее слова должны были ранить.

К сожалению, они преуспели.

Сирша ощущала сомнения, впивающиеся в ее плоть, в ее решимость. Они пробивали дыры в будущем, которое она видела для себя, расплетая его на нити.

Смерть? Она и не думала о таком. Фейри не переживали из-за смерти. Они были почти бессмертными, если не погибали в войне. Русалок почти не трогали хищники, и они могли прожить тысячи лет. Она знала тех, кто был старым, как океан.

Она поежилась. Манус состарится, как все люди. Они становились слабее, уставали, смерть забирала остатки их жизни.

Связав себя с ним, она дала себе такую же судьбу. Она состарится, устанет и будет ощущать такой голод, от которого все тело болело.

Усталость от борьбы с тяжелым мешком золота посылала ток от ее живота до макушки. Не думая, она схватила ближайшую рыбу и впилась в нежную плоть на боку зубами. Рыба тут же перестала извиваться от такой атаки.

Она не могла перестать есть, пока не остались только кости. Только тогда она поняла, что убила рыбу.

Когда-то она встретит существо, что сможет убить ее. Будь то банши, воющая в ночи, или сама Морриган, или беспечный человек. И однажды она угаснет.

— Нет души? — прошептала она в полумраке океана.

У нее не было души? Она ощущала себя как человек, так было всегда, значит, там что-то было? Она была фейри, которая могла любить. Это должно было считаться перед богом людей.

Еда придала ей сил, она устремилась к поверхности. Парус впивался в плечо, оставляя красные следы, которые будут заживать днями. Сирши стиснула зубы и искала лодочку Мануса.

Она была почти там же, где и до этого, чуть подвинулась от волн и потоков. Силуэт был темным, как тени на глубине, но наполненным жизнью, которую она видела сквозь дерево.

Он склонился над краем, сильные ладони сжимали борт, он пытался увидеть ее в воде.

И все встало на места. Ее страхи отступили от такой сильной любви, что она обожгла ее легкие, жабры широко раскрылись.

Это того стоило — потерять бессмертие, ощущать страх грядущего. Это того стоило, ведь она знала, что он существовал, ощущала эту яркую и чистую любовь.

Воздух целовал ее щеки, она всплыла, свет солнца плясал на ее лбу. Сирша выдохнула, закрывая жабры на шее. Она охнула, подняла руку, закинула ее на край лодки.