Морская невеста

— Она привлекла твое внимание? Я думал, невозможно приручить твою дикую душу. Подойти ближе, дитя, я хочу посмотреть на чудотворца.

Сирша не понимала, что он говорил с ней, пока Манус не опустил ладонь на ее спину и не подтолкнул ее.

Почему она должна была говорить с мужчиной, который звал себя отцом, но был без сына? Она спрятала дрожащие ладони в кружевах юбки и шагнула к свечам.

— Ах, ты милая, да? Конечно, Манус хочет забрать тебя. Любому мужчине была бы честь стать парой с такой женщиной.

— Спасибо, — прошептала она.

От его внимания ей было не по себе. Что он видел, глядя на нее?

Она нервно убрала волосы за уши.

Викарий тут же отпрянул.

— Что это?

— Отец, не нужно мыслить в рамках, — перебил Манус.

— В рамках? Ты привел фейри в священное место!

— Нет ничего плохого в фейри.

Викарий покраснел. Сирша не понимала, от страха или гнева.

— Фейри нет места в доме Бога. Я не проведу эту свадьбу, как и никто другой, не лишенный разума.

— Вы уже сказали, что проведете, отец.

— А ты соврал.

— Я этого не делал.

— Ты скрыл правду, а это не лучше, — викарий указал на Мануса так, словно ладонь была мечом. — Я следую слову Бога, но я вырос тут, мальчик. Я знаю истории фейри, знаю, на что они способны. Я не хочу такого в своей церкви. Изыдите.

Их крики поднимались к потолку и возвращались эхом, ударяя по Сирше снова и снова.

Манус покраснел от гнева и сжал кулаки по бокам.

— Не имеете права.

— Ты поднимаешь руку на священника, за это проблем будет больше, а не просто несколько ночей в колодке.

Сирша сглотнула и прошептала:

— Перестаньте.

Они не прекратили. Она попятилась на пару шагов и обвила себя руками. Они не понимали, что пугали ее? Она не хотела быть в этом жутком здании с каменными стражами и злым священником.

Они спорили, и она прижала ладони к ушам. Их слова били по ее рукам, проникали между пальцев.

— Думаете, несколько ночей за решеткой меня испугают, отец? Вы больше всех знаете, откуда я, так что глупо меня искушать.

— Искушение — грех, и ты ему предаешься.

— Не обвиняйте меня, ведь вы и сами не без греха! Я знал вас до того, как вы надели эту робу…

— Прекратите! — ее крик зазвенел громче их голосов, яростно гремел.

Двое мужчин застыли и обернулись, уставились на маленькую русалку. Сирша смотрела на их губы, ждала, что они будут двигаться, но этого не произошло. Она медленно опустила руки и выпрямила спину.

— Я не знаю, что я сделала не так, — сказала она. — Простите, если оскорбила ваш дом, войдя в него без разрешения.

Злые линии вокруг рта викария смягчились.

— Дитя, я злюсь не поэтому.

— Тогда почему?

Он шагнул к ней, замер, когда она повторила за ним.

— Что ты?

— Я — одна из русалок.


— Моя мать рассказывала о твоем виде. Красивые женщины, но в плену под волнами из-за их мужей. Ты ищешь свободы?

Она кивнула.

— Ты уверена, что хочешь свободу с моряком? — его глаза снова стали добрыми. — Манус не славится верностью. Тебе подошел бы любой с суши. Принц, если нужно. Жить с Манусом будет непросто.

Манус поднял кулаки.

— Вы не имеете права, отец.

— Имею. Я не дам женщине выйти замуж за того, кого она не знает и не понимает. Она невинна в этом мире, — он закатил глаза. — Манус, не смотри на меня так. Я священник, но в первую очередь — ирландец. Меня, как и тебя, растили на сказках о фейри.

— Она может принимать решения сама.

— Да? Ты сказал, что можешь ей предложить? — священник указал на него. — Угрозу голода за углом? Отсутствие денег на новую одежду, кражу из карманов, переживания, хватит ли денег на торф на зиму? Она может жить лучше, и ты это знаешь. Ты бросишь ее, как только тебя позовет море.

— Ах вы…

Сирша не могла больше терпеть эти споры. Она встала между мужчинами, от ее дрожи трепетало платье, и кружево выглядело как морская пена.

— Хватит. Я не буду повторять, — они смотрели на нее большими глазами от ее резких слов. — Я уже взрослая, и я ценю ваши тревоги, но не дам другому мужчине решать за меня. Мы уже женаты в глазах фейри. Мне плевать, посчитает ли ваш бог нас такими.

— Ты не знаешь, кому себя отдаешь, — священник вздохнул. — Ты выбираешь тяжелую жизнь с мужчиной, который всегда будет во главу ставить море.

Гнев вспыхнул в ее груди.

— Боюсь, мы говорим о разных мужчинах. Я вижу его слабости, отец, ясно как день. Но я вижу и человека, признающего свои изъяны. Нет человека без изъянов, и я хочу быть с человеком, который знает, что он такой.

— Это красивые слова, но ты все равно не понимаешь, какой будет твоя жизнь.

— Моя жизнь будет такой, как я выберу.

Священник смотрел ей в глаза, погрузился во тьму ее взгляда, пока не нашел то, что искал. Он кивнул и повернулся к алтарю.

— Так тому и быть. Если я не могу убедить тебя в твоей глупости, научишься сама.

Она не считала, что он был прав, и он точно не мог доказать ее неправоту. Сирша взяла Мануса за руку.

Он посмотрел на нее с радостью в глазах.

— Ты уверена в этом?

— Я еще никогда не была так уверена. Я уже поклялась тебе, Манус, тысячу раз в голове, а если нужно — прокричу до неба. Я пересекла моря в поисках тебя и сделала бы это снова.

— Чем я заслужил такое, — тихо спросил он. — Я никогда не был везучим в таком. Почему ты?

Сирша прижала ладонь к его щеке.

— Я вижу мужчину, которого ты скрывал от мира, и он мне нравится. А тебе, похоже, нет. Пока что.

— Видишь его? И он тебе нравится?

Она не могла ответить. Она хитро улыбнулась и потянула его к терпеливо ждущему священнику.

Она опустилась вслед за ним на колени. Церемония была простой. Повторять слова и действия, священник связал их руки и объявил их мужем и женой. Это было больше, чем свадьба фейри, но меньше, чем она ждала от таких существ.

— Берешь эту женщину в жены? — спросил священник.

— Да, — голос Мануса поднялся под потолок, сильный и уверенный, и ее колени дрожали бы, если бы она стояла.

— Ты берешь этого мужчину в свои мужья?

Она посмотрела в глаза Мануса, в темные глаза с нитями золота и меди.

— Да.

— Тогда властью, данной мне, объявляю вас мужем и женой.

Манус вскочил на ноги, притянул ее к себе и обнял. Он склонился и прорычал ей на ухо:

— Я не буду позорить тебя при священнике, но мы идем домой сейчас.

— Миледи, — сказал священник. — Будьте осторожны.