Морпех. Ледяной десант
Часть 18 из 21 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Правда, – ответил Левчук, ухмыляясь. – Сейчас сами и познакомитесь. Вона оно, окружение наше, за углом прячется, с гранатами наготове. Вылазь, командир, свои это…
Глава 16
Цезарь Куников
Станичка,
5 февраля 1943 года
Засевших в полуразрушенном сарае десантников оказалось четверо, считая вместе с тяжело раненным в живот осколком немецкой мины. Привычные флотские бушлаты и стеганые ватные куртки, на поясах – подсумки с автоматными магазинами, фляги, финки или штыки в ножнах. Гранат у бойцов оставалось всего две штуки – потратили за более чем сутки непрерывных боев. Зато имелся пулемет Дегтярева, правда, всего с тремя запасными дисками, один из которых был наполовину пуст.
Но самое главное, они знали, где сейчас находится майор Куников. Или, по крайней мере, находился перед тем, как неожиданно подошедшая со стороны Южной Озерейки помощь изменила планы как немцев, так и наших.
Пока старшина помогал перевязать раненого – свои бинты у морских пехотинцев тоже закончились, так что пригодились трофейные, – Алексеев переговорил со старшим группы, которым оказался главстаршина со смешной фамилией Олухов. Впрочем, имя у дюжего, косая сажень в плечах, бойца оказалось самым обычным – Федор. Вытащив из кармана ватника мятую-перемятую карту поселка, судя по всему, вручную перерисованную с оригинала, Олухов уверенно ткнул пальцем, грязно-бурым от намертво въевшегося в кожу оружейного масла и пороховой копоти:
– Вот, глядите, тарщ старший лейтенант, это двухэтажное каменное здание, тут таких всего несколько. Знатный ориентир, не ошибешься. Только там немцы. Мы их вчера и сегодня вечером несколько раз выбить пытались – ни в какую. Глядишь, утром удастся, если ваши подмогнут. А товарища майора я часа полтора назад вот тут видел, в балочке, вместе со всем штабом, – палец Федора сместился на несколько сантиметров. – Полагаю, он и сейчас там. Это недалеко, мы проведем. Вот только с раненым как быть? Живым не донесем, рана плохая, осколок брюхо рассек, аж кишки наружу вывернулись. Как сознание с полчаса назад потерял, так больше в себя и не приходит.
Степан незаметно оглянулся. Левчук поднял голову, коротко помотав из стороны в сторону. Понятно.
– В госпиталь ему нужно, только где он, тот госпиталь? Скоро корабли придут, высадят помощь, боеприпасы выгрузят, раненых заберут. Только не донесем мы его, Федя, по дороге помрет.
– Да понимаю я все, – понурился десантник. – Но не бросать же братишку?
Алексеев помедлил, принимая решение. Что ж, вот и снова ему приходится решать чью-то судьбу. Но иначе никак – с раненым они уж точно до Куникова не доберутся:
– Значит, так, слушай приказ. У меня есть трофейные таблетки, надо дать раненому. Это мощный наркотик…
Заметив во взгляде главстаршины непонимание, пояснил:
– Ну, короче, это лекарство такое, специальное, от боли и раневого шока. Глядишь, даже в сознание придет. Если считаешь нужным, оставь с ним одного из бойцов, пусть сидят тихо, ждут помощь. Мне ведь после разговора с товарищем майором тоже вернуться нужно будет, комбата забрать, ранен он. Кого оставить – решай сам, ты своих ребят лучше знаешь. Пять минут на все про все.
– А если немцы полезут? – тоскливым голосом буркнул Олухов, отводя взгляд.
Степан тяжело вздохнул:
– Федя, ты скольких бойцов за эти полтора дня потерял?
– Половину точно, может, и того больше. Из моего отделения только эти четверо и остались. А что?
– А то, что если товарищ майор с Кузьминым не встретятся и дальнейшие планы не скоординируют, еще больше погибнет. Намного больше. Да и приказ у меня однозначный, любой ценой обеспечить связь командиров наших отрядов. У Кузьмина около восьмисот бойцов, и я их жизнями рисковать права не имею. Так что извини, но у тебя осталось три минуты на принятие решения. Хочешь – и дальше тут сиди, сами как-нибудь дойдем, карту я запомнил.
– Да ты чего?! – ахнул главстаршина. – Ты это чего удумал, лейтенант?! Неужто я сам не понимаю?
– А коль понимаешь, так и хватит время терять! Собрались – и уходим. Держи. – Степан протянул морскому пехотинцу футлярчик с таблетками, который так и таскал в кармане бушлата. – Сколько давать, понятия не имею, я не врач. Пускай сначала одну таблетку выпьет, если не поможет, наверное, можно будет и вторую попозже дать…
Захваченный вихрем дальнейших событий старлей Алексеев так никогда и не узнал, что тяжелораненый морской пехотинец, которого и он сам, и Левчук посчитали безнадежным, выживет. Под утро, когда придут мотоботы и катера с десантом, его вместе с другими ранеными эвакуируют в Геленджик. В сорок четвертом, проведя в госпиталях почти год, он вернется в действующую армию и дойдет до Берлина, где и оставит автограф за закопченной, избитой пулями и осколками стене Рейхстага, написав: «Привет с Малой Земли. Мы – дошли»…
⁂
Местность в районе Малой Земли изрезана многочисленными балками, без которых советские десантники вряд ли сумели бы продержаться на простреливаемом насквозь крошечном плацдарме долгие семь месяцев. В их склонах отрывали землянки и блиндажи, где располагались штабы, медсанбаты, складские и жилые помещения. В балках держали оборону и готовили пищу в полевых кухнях. Некоторые балки даже получали собственные имена, например, знаменитая «Куниковская улица». Почва здесь каменистая, неподатливая, обычной лопатой траншею, окоп или пулеметную позицию не выкопаешь – «малоземельцам» приходилось работать кирками, которых им привезли тысячи. Но одновременно новороссийский камень и защищал от ежедневных фашистских обстрелов – вырубленная под обращенным к противнику бруствером ниша-убежище, называемая «лисьей норой», надежно укрывала бойцов от вражеских снарядов и авиабомб.
Однако сейчас, на второй день боев, никаких землянок и блиндажей еще не было. Штаб майора Куникова располагался в обычной армейской палатке, приткнувшейся к противоположному от моря скату – чтобы не накрыло при артобстреле. От минометных мин и бомб это, понятно, не спасало, но гитлеровцы пока еще не настолько плотно обстреливали плацдарм, полагая, что в самом скором времени десант будет выбит с позиций.
В палатке Степан и встретился с человеком-легендой, до сего момента ассоциировавшегося у него исключительно с черно-белыми историческими фотографиями с музейных стендов или из интернета да с названным его именем большим десантным кораблем той же серии, что и оставшийся в родном времени «Новочеркасск», с высадки с борта которого и начались его удивительные приключения. Такой вот, словами классика, «человек и пароход», прямо по Маяковскому[23].
Майор Цезарь Львович Куников оказался среднего роста, со строгими чертами лица, на котором выделялся прямой крупный нос и широкие брови, под которыми, несмотря на неимоверную усталость, задорно посверкивали карие глаза. Завершали картину узкие, упрямо сжатые губы, подтверждающие твердость характера. Одет Куников был в обычную стеганую куртку, тот самый легендарный ватник, перепоясанную ремнями портупеи и полевой сумки. Одним словом, легенда Малой Земли оказалась достаточно похожей на свою знаменитую фотографию. Ту самую, где он позирует с ППШ-41 на шее, кобурой и ножнами на поясном ремне – разве что без малейших признаков ретуши, убравшей с лица накопившуюся за дни непрерывных боев усталость и въевшуюся в кожу копоть.
Выслушав краткий доклад, Куников кивнул. В отличие от комбата, он не стал выяснять, отчего не помнит никакого старлея Алексеева:
– Благодарю, товарищ старший лейтенант. Восемь сотен бойцов – просто замечательно и, самое главное, очень вовремя. Теперь наверняка продержимся до подхода помощи, даже если сегодняшней ночью она и не прибудет в полном объеме. Кузьмин серьезно ранен?
– Никак нет, но рана может нагноиться. Нужна квалифицированная медпомощь, которой у нас нет – осколки, хоть и неглубоко проникли, остались в ноге. Впрочем, от эвакуации с Малой Земли он наверняка откажется. Считает, что здесь нужнее.
– Узнаю Олега Ильича, – улыбнулся майор. – Даже удивился бы, не скажи он чего-то подобного. Разберемся. К слову, а что за «Малая Земля» такая? Не слышал раньше подобного выражения.
Степан мысленно ахнул: твою ж мать, вот это он выдал! Не в бровь, а в глаз, блин! Ну конечно, вряд ли сейчас, на второй день боев, это название уже появилось – вероятнее всего, его придумают гораздо позже, когда станет окончательно ясно, что позиции на левом берегу Цемесской бухты удалось удержать. Пока это просто безымянный плацдарм в районе Мысхако – Станички. А с названием, наверняка, фронтовые журналисты подсуетятся… впрочем, похоже, уже не подсуетятся, поскольку поздно, поезд ушел. Это что ж получается: в этом мире именно он и ввел в обиход легендарное словосочетание?! Вот буквально только что взял – и ввел, в очередной раз не уследив за собственным языком?! Сдуреть можно, честное слово… Ха, если не сумеет вернуться в свое время (интересно, каким это образом?), нужно будет с Леонидом Ильичом познакомиться и намекнуть, кто придумал название для его будущей эпохальной книги. Шутка, понятно. А Куников, кстати, ждет ответа. Ладно, импровизируем, не впервой:
– Да это мы с бойцами промеж собой так плацдарм прозвали, – «смущенно» ответил старлей. – Ну вроде как наши партизаны говорят – «прислали самолет с Большой земли». Вот кто-то и предложил, мол, ежели Большая земля по ту сторону бухты осталась, значит, здесь у нас пускай Малая будет. Сначала хотели так наш плацдарм в Южной Озерейке назвать, но потом приказ пришел с вами соединиться.
– А ведь неплохо звучит, честное слово! Верно, товарищи? – Куников обернулся к присутствовавшим при их разговоре командирам. Спорить никто, разумеется, не стал, наоборот, дружно заулыбались, вполголоса обсуждая услышанное. – Что ж, раз бойцы придумали, так тому и быть. С этого момента обороняем от немецко-фашистских захватчиков Малую Землю для скорейшего ее воссоединения с землей Большой! Принимается предложение, товарищи командиры? Вот и хорошо. А теперь серьезно…
Майор расстелил перед Степаном карту поселка:
– Показывайте, где товарища комбата оставили, нужно его немедленно доставить сюда. Насчет шифровальной машины – правда? Вы ничего не перепутали, товарищ старший лейтенант?
– Лично захватил вместе с машиной связи и двумя пленными, радистом и командиром немецкой артбатареи. Бронетранспортер уничтожен случайным снарядом во время вражеского артобстрела, пленных везли вместе с обозом с ранеными, где они сейчас, я не знаю. Вероятнее всего, уцелели.
Алексеев вгляделся в карту, куда более подробную, нежели та, что показывал ему главстаршина:
– Вот эта улица, а с домом определюсь по месту. Примерно здесь, ориентиром будет сгоревший полугусеничный бронеавтомобиль с антенной над корпусом, никаких других там точно нет. Вторая хата от него, если смотреть вдоль правого борта. Товарищ комбат просил передать, что спрячет шифромашинку в подвале дома, где он укрылся. Но нужно поторопиться, там фрицы неподалеку, если пойдут на штурм, долго наши не продержатся, боеприпасов маловато.
– Понял, – коротко кивнул Куников. – Возьмете отделение морских пехотинцев, я сейчас распоряжусь, и доставите Кузьмина сюда. Любой ценой и живым, чего бы это ни стоило! Желательно – с шифромашиной. Если сочтете последнее невыполнимым, секретный прибор уничтожить. За исполнение последнего приказа отвечаете лично. Все понятно?
– Так точно, – пожал плечами Степан. Можно подумать, без приказа он бы бросил комбата в беде. Или «Энигму» фрицам с извинениями вернул. – Разрешите выполнять?
– Разрешаю. Обождите снаружи, я распоряжусь насчет бойцов. – Куников помедлил. – Да, и вот еще что: не могу вспомнить ваше лицо. Перед высадкой мы не встречались?
«Начинается, – тяжело вздохнул Степан. – А я уж думал, хоть на этот раз пронесло. И ведь свидетелей полно, вон как в мою сторону зыркают. Сейчас каждый второй, не считая каждого первого, начнет вспоминать, не слышал ли он раньше про старшего лейтенанта Алексеева».
– Никак нет, товарищ майор, встречаться мы с вами никоим образом не могли. Ни во время подготовки к операции, ни во время погрузки. Я, так сказать, из другого, гм, ведомства. Разрешите объяснить позже и наедине? Товарищ комбат, к слову, в курсе.
– Вот как? Добро, кажется, понимаю, о чем речь. Выполняйте приказ, время дорого. И, кстати, имейте в виду – через час-полтора должны подойти корабли. Раненых нужно любой ценой доставить на побережье и подготовить к эвакуации, ждать никого не станут. Следующий рейс только через сутки, да и то не факт, что он будет, – к этому времени гитлеровцы опомнятся и попытаются блокировать нас в том числе и со стороны моря.
– Понял, товарищ майор, учту…
⁂
Они успели почти вовремя. Почти – поскольку у знакомого дома уже вовсю шла крайне нехорошая движуха, поддерживаемая приземистым угловатым танком, с грацией попавшего в посудную лавку слона ворочающегося посреди фруктового сада. Чердачное оконце пульсировало венчиком пулеметного огня, и старлей прикинул, что бой идет не дольше получаса – на большее просто не хватило бы боеприпасов. Окружившие хату немцы патронов не жалели, но подавить огневую точку пока не могли, опасаясь попасть под пули прикрывающих пулеметчика морских пехотинцев, ведущих огонь из окон. Морпехи боеприпасы, наоборот, берегли, стреляя короткими, экономными очередями и даже одиночными – насколько понимал Степан, в ход уже пошли винтовки перебитых при штурме фрицев. Теперь понятно, зачем танк подогнали: лезть на верную смерть гитлеровцы больше не собирались – в свете очередной осветительной ракеты он насчитал вокруг дома больше двух десятков неподвижных тел в фельдграу. Короче, запоздай они еще на несколько минут – и выручать оказалось бы некого, разве что разыскать в подвале драгоценный трофей. Что ж, самое время вмешаться…
– Старшина, – не оборачиваясь, позвал старлей Левчука. – Танк хорошо видишь?
– Как тебя, командир, – как всегда невозмутимо ответил тот. – Знакомая машинка, не раз уж встречался. Супротив ее пушки хата выстрела два-три продержится, вряд ли больше. Так я поползу, что ли? Спасибо товарищу майору, имею чем приголубить.
– Гранаты давай, обе. Сам справлюсь. Ванька прикроет, мы с ним вон оттуда подберемся. А ты бойцами командуй, не впервой.
– Может, я уж сам? – отчего-то засомневался Левчук. – Хватит тебе, лейтенант, башку под германские пули совать, умная она у тебя.
– Охренеть, дождался комплимента! – фыркнул Степан. – Не выдумывай, Семен Ильич! Во-первых, героически погибать я не планирую, по крайней мере, этой ночью, во-вторых, ты лучше справишься. Рассредоточьтесь и долбаните по фрицам с тыла и флангов, бойцов хватает. А мы с Ванькой под шумок танк и спалим. Гляди, вон то дерево – ориентир, как до него доберемся, так и начинайте. И – все, кончен спор. Выполняйте приказ, товарищ старшина!
– Слушаюсь, – засопел Левчук, передавая старлею две увесистые «консервные банки» противотанковых гранат. – Запалы я вставил, так что поосторожнее. Не забыли, как пользоваться?
– Не забыл, – буркнул Степан, которому последний вопрос крайне не понравился. С чего бы это вдруг Левчуку сомневаться, умеет ли он их использовать? Ладно, с той РГ-33 он откровенно сплоховал, хоть и придумал вполне правдоподобное объяснение, но ведь про противотанковые и речи не шло? Странно как-то и непонятно…
Впрочем, уже буквально в следующую секунду Алексеев об этом благополучно забыл, поскольку стало откровенно не до того…
До намеченного места добрались без проблем. Скованные боем фашисты особого внимания на свой тыл не обращали, так что путь до кривого дерева, где ползком, где короткими перебежками, не занял и пары минут. Еще и с ракетами повезло, удалось проскользнуть по темноте между двумя запусками. Отсюда до танка оставалось буквально метров десять, максимум двенадцать, с учетом дальности броска РПГ-41 – самое то. Аникеев, может, эти самые два кэгэ и не добросит, а вот он вполне справится. Вопрос только в том, куда именно? Насколько Степан помнил историю, при подрыве на крыше моторного отсека танк выводился из строя практически со стопроцентной гарантией, полтора килограмма тротила – не шутка. Если вдруг не попадет, вторую гранату можно запулить в ходовую, уж больно удачно панцер развернулся, в аккурат бортом стоит. Противокумулятивных экранов у этой модели не имеется, закинуть РПГ между опорными и поддерживающими катками – раз плюнуть.
– Добросите, тарщ командир? – возбужденно задышал в ухо Иван. – А то я, ежели нужно, могу и поближе подползти.
– Отставить поближе, – буркнул старлей. – Сам справлюсь. По сторонам посматривай, прикрывай, чтобы ни одна сволочь не подобралась.
Взвесил в руке «консервную банку»: да не, нормуль, точно докинет. На всякий случай скользнул взглядом по бумажной наклейке[24] с правилами метания гранаты: «возьми в правую руку» – взял, прижав ладонью откидную планку, видимо, аналог предохранительного рычага. «Вставь запал» – неактуально, Левчук уже снарядил. «Выдерни чеку и брось гранату в цель». Вместо обычного кольца оказалась матерчатая тесемка-хлястик, закрепленная на проволочной шпильке с предохранительными усиками. Ну тоже понятно, усики разгибаем, чеку дергаем и бросаем. Главное, себе под ноги не уронить, иначе смерть будет быстрой, эффектной и донельзя глупой. Напечатанные ниже запреты морпех проигнорировал: ни разбирать рукоятку снаряженной гранаты, ни тем более трогать ее в случае отказа он уж точно не собирался, поскольку ни разу не идиот.
Танк, окутавшись сизым дымом выхлопа, сдал чуть назад и замер, видимо выбрав, наконец, подходящую для стрельбы позицию. С металлическим шелестом провернулась по погону угловатая башня, нащупывая стволом орудия цель. Пора, еще несколько секунд – и выстрелит, тут и целиться-то не нужно, хоть прямой наводкой пали – всяко попадешь. Ну и где же Левчук, отчего тянет? И буквально в эту самую секунду раздалось могучее: «Полундра, братва! Ур-ра!» Со всех сторон загрохотали выстрелы, хлопнуло несколько взрывов, практически заглушенных заполошным стрекотом автоматно-пулеметных очередей. Все, пошла жара, капец фрицам. А сейчас и танкистам тоже полный карачун настанет.
Отложив автомат, Алексеев отстегнул клапан кобуры (так, на всякий случай) и напрягся, сжимая в руке гранату с выдернутой чекой:
– Вот теперь самое время! Как рванет, я вон туда перекачусь и вторую кину, если понадобится. Прикрывай, Вань!
Еще раз прикинув последовательность действий, Степан привстал, широко замахнувшись. Проследив за траекторией полета гранаты – вроде нормально, не смазал, – перекатился на пару метров в сторону, торопливо вжимаясь в землю. Ну?
Рвануло. Хорошо так рвануло, душевно, чуть барабанные перепонки не лопнули. Приподняв голову, старлей оценил результат. Тоже нормально – решетки МТО вздыбились, движок весело дымит, причем дым подсвечен огненными всполохами. Так, а вот это уже непонятно – с какого, спрашивается, хрена башня еще вертится?! Мало вам? Ну так ловите добавку, не жалко: взведя вторую РПГ, морпех швырнул гранату, целясь в ходовую. Снова вжался в мерзлую землю, на этот раз заранее раскрыв рот и зажав ладонями уши.
Глава 16
Цезарь Куников
Станичка,
5 февраля 1943 года
Засевших в полуразрушенном сарае десантников оказалось четверо, считая вместе с тяжело раненным в живот осколком немецкой мины. Привычные флотские бушлаты и стеганые ватные куртки, на поясах – подсумки с автоматными магазинами, фляги, финки или штыки в ножнах. Гранат у бойцов оставалось всего две штуки – потратили за более чем сутки непрерывных боев. Зато имелся пулемет Дегтярева, правда, всего с тремя запасными дисками, один из которых был наполовину пуст.
Но самое главное, они знали, где сейчас находится майор Куников. Или, по крайней мере, находился перед тем, как неожиданно подошедшая со стороны Южной Озерейки помощь изменила планы как немцев, так и наших.
Пока старшина помогал перевязать раненого – свои бинты у морских пехотинцев тоже закончились, так что пригодились трофейные, – Алексеев переговорил со старшим группы, которым оказался главстаршина со смешной фамилией Олухов. Впрочем, имя у дюжего, косая сажень в плечах, бойца оказалось самым обычным – Федор. Вытащив из кармана ватника мятую-перемятую карту поселка, судя по всему, вручную перерисованную с оригинала, Олухов уверенно ткнул пальцем, грязно-бурым от намертво въевшегося в кожу оружейного масла и пороховой копоти:
– Вот, глядите, тарщ старший лейтенант, это двухэтажное каменное здание, тут таких всего несколько. Знатный ориентир, не ошибешься. Только там немцы. Мы их вчера и сегодня вечером несколько раз выбить пытались – ни в какую. Глядишь, утром удастся, если ваши подмогнут. А товарища майора я часа полтора назад вот тут видел, в балочке, вместе со всем штабом, – палец Федора сместился на несколько сантиметров. – Полагаю, он и сейчас там. Это недалеко, мы проведем. Вот только с раненым как быть? Живым не донесем, рана плохая, осколок брюхо рассек, аж кишки наружу вывернулись. Как сознание с полчаса назад потерял, так больше в себя и не приходит.
Степан незаметно оглянулся. Левчук поднял голову, коротко помотав из стороны в сторону. Понятно.
– В госпиталь ему нужно, только где он, тот госпиталь? Скоро корабли придут, высадят помощь, боеприпасы выгрузят, раненых заберут. Только не донесем мы его, Федя, по дороге помрет.
– Да понимаю я все, – понурился десантник. – Но не бросать же братишку?
Алексеев помедлил, принимая решение. Что ж, вот и снова ему приходится решать чью-то судьбу. Но иначе никак – с раненым они уж точно до Куникова не доберутся:
– Значит, так, слушай приказ. У меня есть трофейные таблетки, надо дать раненому. Это мощный наркотик…
Заметив во взгляде главстаршины непонимание, пояснил:
– Ну, короче, это лекарство такое, специальное, от боли и раневого шока. Глядишь, даже в сознание придет. Если считаешь нужным, оставь с ним одного из бойцов, пусть сидят тихо, ждут помощь. Мне ведь после разговора с товарищем майором тоже вернуться нужно будет, комбата забрать, ранен он. Кого оставить – решай сам, ты своих ребят лучше знаешь. Пять минут на все про все.
– А если немцы полезут? – тоскливым голосом буркнул Олухов, отводя взгляд.
Степан тяжело вздохнул:
– Федя, ты скольких бойцов за эти полтора дня потерял?
– Половину точно, может, и того больше. Из моего отделения только эти четверо и остались. А что?
– А то, что если товарищ майор с Кузьминым не встретятся и дальнейшие планы не скоординируют, еще больше погибнет. Намного больше. Да и приказ у меня однозначный, любой ценой обеспечить связь командиров наших отрядов. У Кузьмина около восьмисот бойцов, и я их жизнями рисковать права не имею. Так что извини, но у тебя осталось три минуты на принятие решения. Хочешь – и дальше тут сиди, сами как-нибудь дойдем, карту я запомнил.
– Да ты чего?! – ахнул главстаршина. – Ты это чего удумал, лейтенант?! Неужто я сам не понимаю?
– А коль понимаешь, так и хватит время терять! Собрались – и уходим. Держи. – Степан протянул морскому пехотинцу футлярчик с таблетками, который так и таскал в кармане бушлата. – Сколько давать, понятия не имею, я не врач. Пускай сначала одну таблетку выпьет, если не поможет, наверное, можно будет и вторую попозже дать…
Захваченный вихрем дальнейших событий старлей Алексеев так никогда и не узнал, что тяжелораненый морской пехотинец, которого и он сам, и Левчук посчитали безнадежным, выживет. Под утро, когда придут мотоботы и катера с десантом, его вместе с другими ранеными эвакуируют в Геленджик. В сорок четвертом, проведя в госпиталях почти год, он вернется в действующую армию и дойдет до Берлина, где и оставит автограф за закопченной, избитой пулями и осколками стене Рейхстага, написав: «Привет с Малой Земли. Мы – дошли»…
⁂
Местность в районе Малой Земли изрезана многочисленными балками, без которых советские десантники вряд ли сумели бы продержаться на простреливаемом насквозь крошечном плацдарме долгие семь месяцев. В их склонах отрывали землянки и блиндажи, где располагались штабы, медсанбаты, складские и жилые помещения. В балках держали оборону и готовили пищу в полевых кухнях. Некоторые балки даже получали собственные имена, например, знаменитая «Куниковская улица». Почва здесь каменистая, неподатливая, обычной лопатой траншею, окоп или пулеметную позицию не выкопаешь – «малоземельцам» приходилось работать кирками, которых им привезли тысячи. Но одновременно новороссийский камень и защищал от ежедневных фашистских обстрелов – вырубленная под обращенным к противнику бруствером ниша-убежище, называемая «лисьей норой», надежно укрывала бойцов от вражеских снарядов и авиабомб.
Однако сейчас, на второй день боев, никаких землянок и блиндажей еще не было. Штаб майора Куникова располагался в обычной армейской палатке, приткнувшейся к противоположному от моря скату – чтобы не накрыло при артобстреле. От минометных мин и бомб это, понятно, не спасало, но гитлеровцы пока еще не настолько плотно обстреливали плацдарм, полагая, что в самом скором времени десант будет выбит с позиций.
В палатке Степан и встретился с человеком-легендой, до сего момента ассоциировавшегося у него исключительно с черно-белыми историческими фотографиями с музейных стендов или из интернета да с названным его именем большим десантным кораблем той же серии, что и оставшийся в родном времени «Новочеркасск», с высадки с борта которого и начались его удивительные приключения. Такой вот, словами классика, «человек и пароход», прямо по Маяковскому[23].
Майор Цезарь Львович Куников оказался среднего роста, со строгими чертами лица, на котором выделялся прямой крупный нос и широкие брови, под которыми, несмотря на неимоверную усталость, задорно посверкивали карие глаза. Завершали картину узкие, упрямо сжатые губы, подтверждающие твердость характера. Одет Куников был в обычную стеганую куртку, тот самый легендарный ватник, перепоясанную ремнями портупеи и полевой сумки. Одним словом, легенда Малой Земли оказалась достаточно похожей на свою знаменитую фотографию. Ту самую, где он позирует с ППШ-41 на шее, кобурой и ножнами на поясном ремне – разве что без малейших признаков ретуши, убравшей с лица накопившуюся за дни непрерывных боев усталость и въевшуюся в кожу копоть.
Выслушав краткий доклад, Куников кивнул. В отличие от комбата, он не стал выяснять, отчего не помнит никакого старлея Алексеева:
– Благодарю, товарищ старший лейтенант. Восемь сотен бойцов – просто замечательно и, самое главное, очень вовремя. Теперь наверняка продержимся до подхода помощи, даже если сегодняшней ночью она и не прибудет в полном объеме. Кузьмин серьезно ранен?
– Никак нет, но рана может нагноиться. Нужна квалифицированная медпомощь, которой у нас нет – осколки, хоть и неглубоко проникли, остались в ноге. Впрочем, от эвакуации с Малой Земли он наверняка откажется. Считает, что здесь нужнее.
– Узнаю Олега Ильича, – улыбнулся майор. – Даже удивился бы, не скажи он чего-то подобного. Разберемся. К слову, а что за «Малая Земля» такая? Не слышал раньше подобного выражения.
Степан мысленно ахнул: твою ж мать, вот это он выдал! Не в бровь, а в глаз, блин! Ну конечно, вряд ли сейчас, на второй день боев, это название уже появилось – вероятнее всего, его придумают гораздо позже, когда станет окончательно ясно, что позиции на левом берегу Цемесской бухты удалось удержать. Пока это просто безымянный плацдарм в районе Мысхако – Станички. А с названием, наверняка, фронтовые журналисты подсуетятся… впрочем, похоже, уже не подсуетятся, поскольку поздно, поезд ушел. Это что ж получается: в этом мире именно он и ввел в обиход легендарное словосочетание?! Вот буквально только что взял – и ввел, в очередной раз не уследив за собственным языком?! Сдуреть можно, честное слово… Ха, если не сумеет вернуться в свое время (интересно, каким это образом?), нужно будет с Леонидом Ильичом познакомиться и намекнуть, кто придумал название для его будущей эпохальной книги. Шутка, понятно. А Куников, кстати, ждет ответа. Ладно, импровизируем, не впервой:
– Да это мы с бойцами промеж собой так плацдарм прозвали, – «смущенно» ответил старлей. – Ну вроде как наши партизаны говорят – «прислали самолет с Большой земли». Вот кто-то и предложил, мол, ежели Большая земля по ту сторону бухты осталась, значит, здесь у нас пускай Малая будет. Сначала хотели так наш плацдарм в Южной Озерейке назвать, но потом приказ пришел с вами соединиться.
– А ведь неплохо звучит, честное слово! Верно, товарищи? – Куников обернулся к присутствовавшим при их разговоре командирам. Спорить никто, разумеется, не стал, наоборот, дружно заулыбались, вполголоса обсуждая услышанное. – Что ж, раз бойцы придумали, так тому и быть. С этого момента обороняем от немецко-фашистских захватчиков Малую Землю для скорейшего ее воссоединения с землей Большой! Принимается предложение, товарищи командиры? Вот и хорошо. А теперь серьезно…
Майор расстелил перед Степаном карту поселка:
– Показывайте, где товарища комбата оставили, нужно его немедленно доставить сюда. Насчет шифровальной машины – правда? Вы ничего не перепутали, товарищ старший лейтенант?
– Лично захватил вместе с машиной связи и двумя пленными, радистом и командиром немецкой артбатареи. Бронетранспортер уничтожен случайным снарядом во время вражеского артобстрела, пленных везли вместе с обозом с ранеными, где они сейчас, я не знаю. Вероятнее всего, уцелели.
Алексеев вгляделся в карту, куда более подробную, нежели та, что показывал ему главстаршина:
– Вот эта улица, а с домом определюсь по месту. Примерно здесь, ориентиром будет сгоревший полугусеничный бронеавтомобиль с антенной над корпусом, никаких других там точно нет. Вторая хата от него, если смотреть вдоль правого борта. Товарищ комбат просил передать, что спрячет шифромашинку в подвале дома, где он укрылся. Но нужно поторопиться, там фрицы неподалеку, если пойдут на штурм, долго наши не продержатся, боеприпасов маловато.
– Понял, – коротко кивнул Куников. – Возьмете отделение морских пехотинцев, я сейчас распоряжусь, и доставите Кузьмина сюда. Любой ценой и живым, чего бы это ни стоило! Желательно – с шифромашиной. Если сочтете последнее невыполнимым, секретный прибор уничтожить. За исполнение последнего приказа отвечаете лично. Все понятно?
– Так точно, – пожал плечами Степан. Можно подумать, без приказа он бы бросил комбата в беде. Или «Энигму» фрицам с извинениями вернул. – Разрешите выполнять?
– Разрешаю. Обождите снаружи, я распоряжусь насчет бойцов. – Куников помедлил. – Да, и вот еще что: не могу вспомнить ваше лицо. Перед высадкой мы не встречались?
«Начинается, – тяжело вздохнул Степан. – А я уж думал, хоть на этот раз пронесло. И ведь свидетелей полно, вон как в мою сторону зыркают. Сейчас каждый второй, не считая каждого первого, начнет вспоминать, не слышал ли он раньше про старшего лейтенанта Алексеева».
– Никак нет, товарищ майор, встречаться мы с вами никоим образом не могли. Ни во время подготовки к операции, ни во время погрузки. Я, так сказать, из другого, гм, ведомства. Разрешите объяснить позже и наедине? Товарищ комбат, к слову, в курсе.
– Вот как? Добро, кажется, понимаю, о чем речь. Выполняйте приказ, время дорого. И, кстати, имейте в виду – через час-полтора должны подойти корабли. Раненых нужно любой ценой доставить на побережье и подготовить к эвакуации, ждать никого не станут. Следующий рейс только через сутки, да и то не факт, что он будет, – к этому времени гитлеровцы опомнятся и попытаются блокировать нас в том числе и со стороны моря.
– Понял, товарищ майор, учту…
⁂
Они успели почти вовремя. Почти – поскольку у знакомого дома уже вовсю шла крайне нехорошая движуха, поддерживаемая приземистым угловатым танком, с грацией попавшего в посудную лавку слона ворочающегося посреди фруктового сада. Чердачное оконце пульсировало венчиком пулеметного огня, и старлей прикинул, что бой идет не дольше получаса – на большее просто не хватило бы боеприпасов. Окружившие хату немцы патронов не жалели, но подавить огневую точку пока не могли, опасаясь попасть под пули прикрывающих пулеметчика морских пехотинцев, ведущих огонь из окон. Морпехи боеприпасы, наоборот, берегли, стреляя короткими, экономными очередями и даже одиночными – насколько понимал Степан, в ход уже пошли винтовки перебитых при штурме фрицев. Теперь понятно, зачем танк подогнали: лезть на верную смерть гитлеровцы больше не собирались – в свете очередной осветительной ракеты он насчитал вокруг дома больше двух десятков неподвижных тел в фельдграу. Короче, запоздай они еще на несколько минут – и выручать оказалось бы некого, разве что разыскать в подвале драгоценный трофей. Что ж, самое время вмешаться…
– Старшина, – не оборачиваясь, позвал старлей Левчука. – Танк хорошо видишь?
– Как тебя, командир, – как всегда невозмутимо ответил тот. – Знакомая машинка, не раз уж встречался. Супротив ее пушки хата выстрела два-три продержится, вряд ли больше. Так я поползу, что ли? Спасибо товарищу майору, имею чем приголубить.
– Гранаты давай, обе. Сам справлюсь. Ванька прикроет, мы с ним вон оттуда подберемся. А ты бойцами командуй, не впервой.
– Может, я уж сам? – отчего-то засомневался Левчук. – Хватит тебе, лейтенант, башку под германские пули совать, умная она у тебя.
– Охренеть, дождался комплимента! – фыркнул Степан. – Не выдумывай, Семен Ильич! Во-первых, героически погибать я не планирую, по крайней мере, этой ночью, во-вторых, ты лучше справишься. Рассредоточьтесь и долбаните по фрицам с тыла и флангов, бойцов хватает. А мы с Ванькой под шумок танк и спалим. Гляди, вон то дерево – ориентир, как до него доберемся, так и начинайте. И – все, кончен спор. Выполняйте приказ, товарищ старшина!
– Слушаюсь, – засопел Левчук, передавая старлею две увесистые «консервные банки» противотанковых гранат. – Запалы я вставил, так что поосторожнее. Не забыли, как пользоваться?
– Не забыл, – буркнул Степан, которому последний вопрос крайне не понравился. С чего бы это вдруг Левчуку сомневаться, умеет ли он их использовать? Ладно, с той РГ-33 он откровенно сплоховал, хоть и придумал вполне правдоподобное объяснение, но ведь про противотанковые и речи не шло? Странно как-то и непонятно…
Впрочем, уже буквально в следующую секунду Алексеев об этом благополучно забыл, поскольку стало откровенно не до того…
До намеченного места добрались без проблем. Скованные боем фашисты особого внимания на свой тыл не обращали, так что путь до кривого дерева, где ползком, где короткими перебежками, не занял и пары минут. Еще и с ракетами повезло, удалось проскользнуть по темноте между двумя запусками. Отсюда до танка оставалось буквально метров десять, максимум двенадцать, с учетом дальности броска РПГ-41 – самое то. Аникеев, может, эти самые два кэгэ и не добросит, а вот он вполне справится. Вопрос только в том, куда именно? Насколько Степан помнил историю, при подрыве на крыше моторного отсека танк выводился из строя практически со стопроцентной гарантией, полтора килограмма тротила – не шутка. Если вдруг не попадет, вторую гранату можно запулить в ходовую, уж больно удачно панцер развернулся, в аккурат бортом стоит. Противокумулятивных экранов у этой модели не имеется, закинуть РПГ между опорными и поддерживающими катками – раз плюнуть.
– Добросите, тарщ командир? – возбужденно задышал в ухо Иван. – А то я, ежели нужно, могу и поближе подползти.
– Отставить поближе, – буркнул старлей. – Сам справлюсь. По сторонам посматривай, прикрывай, чтобы ни одна сволочь не подобралась.
Взвесил в руке «консервную банку»: да не, нормуль, точно докинет. На всякий случай скользнул взглядом по бумажной наклейке[24] с правилами метания гранаты: «возьми в правую руку» – взял, прижав ладонью откидную планку, видимо, аналог предохранительного рычага. «Вставь запал» – неактуально, Левчук уже снарядил. «Выдерни чеку и брось гранату в цель». Вместо обычного кольца оказалась матерчатая тесемка-хлястик, закрепленная на проволочной шпильке с предохранительными усиками. Ну тоже понятно, усики разгибаем, чеку дергаем и бросаем. Главное, себе под ноги не уронить, иначе смерть будет быстрой, эффектной и донельзя глупой. Напечатанные ниже запреты морпех проигнорировал: ни разбирать рукоятку снаряженной гранаты, ни тем более трогать ее в случае отказа он уж точно не собирался, поскольку ни разу не идиот.
Танк, окутавшись сизым дымом выхлопа, сдал чуть назад и замер, видимо выбрав, наконец, подходящую для стрельбы позицию. С металлическим шелестом провернулась по погону угловатая башня, нащупывая стволом орудия цель. Пора, еще несколько секунд – и выстрелит, тут и целиться-то не нужно, хоть прямой наводкой пали – всяко попадешь. Ну и где же Левчук, отчего тянет? И буквально в эту самую секунду раздалось могучее: «Полундра, братва! Ур-ра!» Со всех сторон загрохотали выстрелы, хлопнуло несколько взрывов, практически заглушенных заполошным стрекотом автоматно-пулеметных очередей. Все, пошла жара, капец фрицам. А сейчас и танкистам тоже полный карачун настанет.
Отложив автомат, Алексеев отстегнул клапан кобуры (так, на всякий случай) и напрягся, сжимая в руке гранату с выдернутой чекой:
– Вот теперь самое время! Как рванет, я вон туда перекачусь и вторую кину, если понадобится. Прикрывай, Вань!
Еще раз прикинув последовательность действий, Степан привстал, широко замахнувшись. Проследив за траекторией полета гранаты – вроде нормально, не смазал, – перекатился на пару метров в сторону, торопливо вжимаясь в землю. Ну?
Рвануло. Хорошо так рвануло, душевно, чуть барабанные перепонки не лопнули. Приподняв голову, старлей оценил результат. Тоже нормально – решетки МТО вздыбились, движок весело дымит, причем дым подсвечен огненными всполохами. Так, а вот это уже непонятно – с какого, спрашивается, хрена башня еще вертится?! Мало вам? Ну так ловите добавку, не жалко: взведя вторую РПГ, морпех швырнул гранату, целясь в ходовую. Снова вжался в мерзлую землю, на этот раз заранее раскрыв рот и зажав ладонями уши.