Молодые боги

Подавив в себе злость и ненависть, которые появлялись при одном лишь воспоминании о том, что только Макленин творил с балериной, я принялся считать выдохи.

Вновь, как и совсем недавно в стойке на руках, понемногу отстранился от происходящего – к дыхательным упражнениям я прибегал часто, особенно те помогали перед волнительными поединками. Еще там, в реальности, когда занимался боксом, а после смешанными единоборствами.

Прошло примерно три минуты. Потом пять. Семь.

Я продолжал стоять спокойно как внешне, так и внутренне, что приятно удивляло. При этом вновь неожиданно четко стал ощущать направленные на меня эмоции. Волнение и даже беспокойство Саяна, раздражение сенатора Орлова, любопытство Клеопатры, интерес Олега. И ни следа эмоций Макленина – он словно забыл обо мне.

Вот, вспомнил – развернувшись на пятках, противник удивленно глянул в мою сторону.

Еще несколько минут мы простояли в тишине. Макленин рассматривал меня с головы до ног, испытывая искреннее недоумение. Раздражение. А вот сейчас отталкивающую, мерзкую злобу.

Я по-прежнему размеренно дышал, сохраняя невозмутимость. Но невольно вдох за вдохом разгоняя в себе спокойную ярость. Только сейчас пришел стыд за то, что не я остановил издевательство – сниться мне это вряд ли будет, но еще один камень в копилку к тем, что уже есть на душе, положен. Избегая мучительных угрызений совести, я копил в себе ненависть к этому странному второкурснику, которого опасаются практически все вокруг.

Макленин между тем покачал головой, недоуменно мне улыбнувшись – нет, скорее, ощерившись. В этот момент я краешком сознания ощутил эмоции Саяна, в которых теперь чувствовалась еще и жалость.

Быстрый, скользящий шаг, и Макленин вдруг прыгнул вперед, без затей ударив ногой прямо в мой щит. Пространство вокруг на миг превратилось в смешанные разноцветные росчерки – пролетев по воздуху, я врезался в стену арены, находившуюся далеко за спиной. Удар Макленина был настолько силен, подняв меня над песком, что еще немного – вылетел бы на зрительские скамьи. А так, врезавшись в каменную кладку чуть ниже парапета, я рухнул вниз, неожиданно даже для себя приземлившись на ноги.

И практически не испытывая никакой боли, лишь слабое эхо оглушения. Я осознал, что нахожусь будто в защитной оболочке. В это время сверху на меня совершенно нечувствительно упала парочка отколовшихся булыжников – это ж насколько велика была сила удара? Краем глаза ошарашенно взирая на происходящее, я заметил привставшего магистра, повернувших ко мне головы второкурсников, а потом почувствовал отголоски их эмоций.

Но я не видел и не чувствовал Макленина. А он вдруг возник совсем рядом – в замешательстве я даже не отреагировал на его рывок. Щит, отводимый рукой противника, повело в сторону, и нож второкурсника вонзился мне в живот. Вновь сила удара была такова, что я с грохотом врезался спиной в стену, а нож, к удивлению, остановился в нескольких миллиметрах от моей униформы.

Доспех духа?

Макленин дернулся, отшатнувшись – немалая от подобной силы удара отдача оказалась для него неожиданностью. И рассчитывающий вскрыть меня, как ранее балерину, самоуверенный, думающий лишь о мести Приску второкурсник на краткий миг растерялся, попятившись. Машинально, на рефлексах, я ударил ногой – да, это был запрещенный прием. Бил изо всей силы – успел лишь подумать, что если на мне доспех духа, то…

На всю арену раздался сиплый хрип – кричать Макленин не мог, схватившись руками за пах и открыв рот в беззвучном вопле. Катаны у меня в руках уже не было – когда выронил, так и не понял. Интуитивно я сбросил с руки щит и, перехватив его обеими руками, ударил с широкого размаха в ненавистное уже лицо. Макленин упал на спину, попытавшись встать, но я приземлился сверху, нанеся сразу несколько ударов кулаком. Рука, касаясь окровавленного – после удара щита – лица противника, теперь била будто в тугое желе – я понял, что Макленин пытается активировать свой доспех духа. И начал молотить кулаком сверху вниз, вкладывая в удары всю накопившуюся злость и ненависть – не только на этого второкурсника. После десятка ударов сопротивление возросло, но вдруг раздался звон, и лишь частично поставленная защита рассыпалась.

Бить я продолжал до тех пор, пока тело Макленина не начало истончаться – моя рука к тому моменту уже рыхлила песок арены. Поднявшись, стряхнул с кулака пыль вместе с тягуче-густыми каплями крови. Перевел дыхание, пробуя успокоиться, отойти от эмоций и усталости после взрывной вспышки физической нагрузки.

Неожиданно громко в тишине прозвучали одинокие хлопки. Безукоризненно четко, семь раз – точь-в-точь как показывал нам недавно мастер, с замедлением последних трех.

Похлопав, Приск вновь скрестил руки за спиной, глядя прямо перед собой. Стоящая рядом возбужденная Клеопатра сверкнула глазами – видно было, что девушка едва сдерживалась, справляясь с наползающей на лицо улыбкой.

– Кадет Саян. Будьте любезны, отправьте кадета Джесса на перерождение – камердинер цитадели ждет лишь его для подготовки вступительной речи, – голос мастера Олега звучал по-прежнему бесстрастно.

Подхватив чекан – самое близкое оружие, лежащее рядом, Саян подошел ко мне.

– Сказочный [идиот]! – прочитал я по губам, прежде чем мой череп проломило острое стальное жало.





Вступление




– Господа воспитанники.

Долгая пауза, сопровождаемая внимательным, несколько надменным взглядом.

– Господа преподаватели.

Вновь пауза, после которой магистр Орлов неспешно обвел взглядом присутствующих в аудитории под открытым небом.

Все сорок кандидатов воскрешались в небольшой открытой келье крытой галереи второго яруса цитадели. И сразу же – по крайней мере, со мной так было, препровождались слугами к заранее подготовленным местам перед трибуной.

Момент смерти я запомнил достаточно отчетливо. Вспышка боли, необычайная легкость и серая пелена вокруг, сквозь которую я наблюдал за тем, как бесплотным духом поднимаюсь над своим телом. Пелена постепенно сгущалась, превращаясь в непроглядно густой, тягучий туман – и в это же время организму постепенно возвращалась тяжесть жизни. Яркий свет перед внутренним взором – такой, что несколько мгновений просто невозможно открыть глаза, постепенное его затухание – и миг, когда тело полностью возвращается под контроль.

Когда я воскрес, меня подхватили под руки слуги цитадели и повели к аудитории, устроенной на перекрытии второго яруса. В тот момент на меня смотрели практически все прошедшие отбор кадеты.

Сам я первым делом нашел взглядом балерину. Девушка сидела с неестественно ровной спиной, глядя прямо перед собой. Круги под глазами стали более заметны, и чувствовалась ее общая усталость, даже сильное утомление. На ней была новая по виду униформа – впрочем, как и на мне, и на всех остальных бывших кандидатах – хотя лишь совсем недавно после убийства только у единиц мундиры оставались в целости.

Пока двигался к предназначенному месту, чувствовал направленный на меня невероятный каскад эмоций – удивление, радость, благодарность, страх, любопытство, зависть, даже вполне горячее желание. Они как-то видели происходящее, понял я, ощущая этот шквал. Но сейчас отголоски чужих эмоций стихли, будучи обращены на завладевшего вниманием аудитории выступающего магистра.

– Рад приветствовать сегодня в нашей цитадели всех прошедших строгий предварительный отбор воспитанников первого курса. Поздравляю вас, господа кадеты.

Недолгая пауза и несколько нестройные форменные хлопки, встреченные магистром снисходительным кивком.

Гай Юлий Орлов появился перед зрителями минуту назад, шагнув из яркого зеленого портала, а следом за ним вышли присутствовавшие на арене мастера, выстроившись позади. И после появления на трибуне магистр начал вступительную речь, которую сейчас понемногу развивал, уже перейдя от приветствий к разъяснениям.

– В первую очередь хочу отметить, что пройденный сегодня тест на психологическую устойчивость и наличие минимальной физической подготовки хоть и назван экзаменом, но это всего лишь техническая формальность – как подтверждение, мы не видим ни единого кандидата, оставшегося сегодня за воротами цитадели. Самый главный экзамен, который вы прошли, это момент, когда приглашение в цитадель оказалось в ваших руках. Но!..


Магистр сделал еще одну долгую паузу, обводя глазами присутствующих.

– Считаю нужным особо подчеркнуть, что вы оказались в учреждении, где подготовка воспитанников ни в коей мере не зависит от их происхождения и социального статуса. Неважно кто вы, вчерашние ученики из неблагополучных школ городских окраин или студенты элитных образовательных учреждений. В нашей цитадели все равны, ибо вы будущая элита грядущего тысячелетия.

Магистр говорил, разрывая речь на короткие отрезки предложений, делая после каждого недлинные, но многозначительные паузы.

– Историю творят сильные люди. Мы же здесь для того, чтобы сделать из вас по-настоящему сильных людей – как духом, так и телом. Мы позаботимся о вас. И будем до тех пор шлифовать спрятанный в вас сверкающий, но неограненный пока алмаз способностей, пока не увидим искрящегося истинным сиянием брильянта.

За спиной магистра неожиданно возникла объемная проекция. Планета Земля в центре, а рядом прорисовались новые миры. Мир первого отражения постепенно отдалялся, по мере прибавления планов – и в конце концов изображение превратилось в схематический рисунок, повторяя тот, который я виде на Карте Хаоса.

– Десятки новых миров лежат у наших ног. Через несколько лет необитаемые пока просторы заселят миллионы, миллиарды новых обитателей – и им будут нужны боги, герои, пророки… И владыки. Нам с вами предстоит много работы, поэтому не теряйте время, закаляйте тело и дух. Будьте верными и надежными соратниками, потому что серьезные соперники у нас уже есть.

Последняя, чуть более долгая, чем остальные, пауза.

– От всей души пожелаю вам успехов. А всем нам – удачи на предстоящем непростом пути.

– Счастья, здоровья и всего вам доброго, – прошептал кто-то иронично позади меня.

Раздались дружные и долгие хлопки, магистр Орлов, приняв аплодисменты, жестом попрощался и направился к порталу, который почти сразу организовал один из мастеров. Стоило только магистру исчезнуть в пространственной двери, как на помосте одно за другим начали вспыхивать окна других порталов, сквозь которые расходились прочие мастера.

– Если бы я произносил такую речь, в конце обязательно бы кого-нибудь ограбили, – вновь негромко шепнул кто-то сзади.

Оборачиваться я не стал, зато поискал глазами знакомые лица. Сакура сидела с прямой спиной, сложив руки на коленях и глядя в пол перед собой. Санчес, почувствовав мой взгляд, приветственно взмахнул рукой. И лишь в последнюю очередь я заметил Юлию и понял, что девушка сама только что искала меня глазами. Но тут же, фыркнув, как рассерженная кошка, отвела взгляд.

– Господа кадеты, минуту внимания.

Из мастеров на трибуне остался лишь Олег – с замершими позади него несколькими помощниками из слуг цитадели.

– Расписание занятий найдете в своем интерфейсе, после прохождения экзамена у вас всех появился доступ к данным цитадели. Посмотрите после, а сейчас хочу обратить ваше внимание, что мы находимся на втором ярусе цитадели. В дальнейшем доступ вам сюда, как и на третий ярус, без наличия приглашения закрыт. При нарушении этого правила, равно как и всех остальных, незамедлительно последует взыскание. Всю необходимую информацию о нормах поведения вы можете найти в документе под названием «Инструкция, определяющая правила устройства внутреннего порядка цитадели Эмеральд». Настоятельно рекомендую внимательно ознакомиться.

Мастер говорил холодно-дежурно – в отличие от магистра не стараясь завладеть вниманием аудитории.

– В данный момент вы все имеете второй разряд по поведению и ноль штрафных баллов. Нравственность ваших поступков и служебная исполнительность будет оценена, в результате чего вы можете получить высший – первый разряд или низший – третий. Прошу вас стремиться к сохранению и улучшению данного показателя успеваемости, потому как статистика отслеживается по всем шести цитаделям академии «Транснаполис».

Мастер тяжелым взглядом окинул кандидатов, намекая долгой паузой на значимость своих слов. Видимо, увидев ожидаемую реакцию, Олег кивнул и продолжил:

– Сейчас мы с вами проследуем на первый этаж, где каждому из вас будет предоставлено жилое помещение с единоличным уровнем доступа. Напоминаю, что выход в первое отражение вне вашего личного пространства возможен лишь по крайне уважительным причинам – каждый прецедент нарушения данного правила будет рассматриваться особой комиссией, прошу обратить на это внимание. Обучение начинается с понедельника. Жду всех в семь часов утра в учебной аудитории – расположение можете узнать на плане первого уровня цитадели, к которому у вас также имеется доступ. С момента получения пропуска в личное пространство можете считать себя уволенными в отпуск.

Закончив вступительную речь, мастер некоторое время потратил на то, чтобы привить нам навыки дисциплинированного перемещения по территории цитадели, после чего повел всех на первый ярус.

Я здесь уже был, в отличие от остальных заинтересованно оглядывающихся кандидатов. Размещение происходило довольно быстро – сверяясь с только одному ему видимыми списками, мастер Олег шел по галерее и, открывая двери, запускал в помещения по восемь человек. С каждой группой заходило по слуге цитадели – вероятно, настраивать личное пространство. В комнатах, в которые заходили кандидаты, убранство повторяло картину того помещения, где я побывал с Герой.

Весь первый курс оказался разделен на пять групп, и я попал в последнюю. Моими соседями стали Софья, Сакура, Майя, Санчес, Хорек и два раннее не привлекавших внимания парня – чуть смугловатый Филипп, осматривающийся по сторонам с напускным меланхоличным видом, и широкоплечий русоволосый Железняк, выглядящий настороженно и даже растерянно. Гербов на униформе не было ни у кого – пустые серебряные щиты.

– Господа кадеты, – обратил на себя внимание мастер и продолжил, когда мы все обернулись: – Тем, у кого нет возможности или желания провести отпуск в первом отражении, отправлено приглашение на сегодняшний ужин. Время до вечера рекомендую посвятить самообразованию. Выход, – выделив слово интонацией, мастер посмотрел в стену над моей головой, – за территорию цитадели не запрещен, но я порекомендовал бы воздержаться от одиночных и неорганизованных прогулок, занявшись самообразованием и штудированием интерфейса.

– Господин мастер, разрешите обратиться, – спросил Филипп и продолжил после легкого кивка, – а как насчет неодиночных или организованных прогулок? Или нам двое суток самообразованием заниматься?

Филипп сделал вид, что перелистывает страницы воображаемого учебника на уровне пояса, но Санчес почему-то хмыкнул, едва сдерживая рвущийся смех. Моментально, впрочем, заглохший после взгляда Олега.

Мастер взял небольшую паузу на размышления.

– Завтра в пятнадцать… тридцать, – наконец произнес он, – жду всех желающих у ворот цитадели.

Не прощаясь, Олег вышел.

Я осмотрел новых соседей. Сакура встала в сторонке, сразу будто бы отстранившись от коллектива, но в то же время и не закрываясь. Так же сделал Железняк – подперев стену напротив, он по-прежнему настороженно всех осматривал. Софья первая села за стол, положив подбородок на кулачки – с любопытством ожидая, кто первым начнет разговор. Майя сохраняла внешнее спокойствие, но я чувствовал, чего ей это стоит. По наитию я подошел и аккуратно взял ее за руку. Балерина едва заметно вздрогнула, когда коснулся ее руки.

Я всмотрелся ей в лицо снизу вверх – она была выше меня на полголовы. Чуть прикрыв глаз на несколько секунд, так что мелко задрожали веки, Майя глубоко вздохнула и с силой сжала мою руку – я почувствовал, как девушку колотит легкой дрожью. Сразу появилось опасение, что у нее после произошедшего могут быть проблемы психологического характера, но когда балерина открыла глаза, я понял, что все в порядке.

Кивнув, она отпустила руку и пошла к столу. Я в этот момент почувствовал всеобщее облегчение – новые соседи, как и я, подспудно боялись последствий перенесенного ею издевательства. Но балерина сейчас выглядела вполне нормально – лишь очень устало. Когда она села за стол рядом с болтающим ногой Филиппом, тот встрепенулся.

– И?.. – нарушил повисшую тишину тот, поднимая взгляд. – Может, познакомимся?

Позади скрипнула дверь, и взгляды всех тут же скрестились позади меня – я единственный находился спиной к выходу.

– Эй! – последовал резкий, несколько раздраженный и обиженный оклик.

Как же мне выключить эхо чужих эмоций?

Развернувшись, я посмотрел Юлии в глаза. Она лишь молча приглашающим жестом махнула головой и исчезла из поля зрения.

Ну спасибо хоть, что без привычного уже для их семейки «Как там тебя?».