Молодые боги

Первые несколько минут не доставили особых неудобств. Чуть погодя понемногу начала разливаться тянущая усталость по прессу и плечевому поясу. Еще минута по ощущениям – и мышцы на животе начали мелко и противно подрагивать.

– Господа. И дамы. Хочу отметить, что кандидат Джесс находится в стойке уже на минуту дольше, чем вы все, когда ожидали его возвращения.

Вдох, выдох. Вдох – двести пятьдесят один, выдох – двести пятьдесят два. Прошло уже больше пяти минут – на каждые шестьдесят секунд по счету дыхания у меня обычно получается примерно около пятидесяти.

Вдох – двести шестьдесят, выдох – двести шестьдесят один.

– Господа и дамы, давайте сделаем следующее. Кандидат Джесс находится в стойке уже на две минуты дольше, чем довелось вам, поэтому…

Как же показушно обстоятельно он проговаривает слова! Тут еще мастер цитадели сделал паузу – ботинки его вновь мелькнули перед моим лицом.

– От вас жду разрешения подняться кандидату Джессу, а также тем, кто не справился со своим телом и лежит сейчас на земле. Достаточно будет слова троих, и мы продолжим подготовку к следующей части экзамена.

«Следующей части? Экзамен что, уже идет?»

Двести восемьдесят пять. Двести восемьдесят шесть.

«Процедура переодевания перед строем, получается, тоже часть экзамена?»

– Кандидат Санчес, голос принят. Хм, кандидат Сакура. Голос принят.

Плечи, руки, пресс – все мышцы сейчас будто одеревенели, заходясь в противной дрожи слабости. Скосив глаза, я украдкой скользнул взглядом по сапогам Юлии. Почему она молчит?

Вскоре понял, что больше не могу. Закрыв глаза, перестал считать и начал дышать глубже – стараясь продержаться как можно дольше. Сосредоточившись только на дыхании, постарался отстраниться от навалившейся тяжести и окутывающей меня противной слабости. Не обращая внимания на тяжелую – до боли – мышечную усталость, представил невероятно далекий, но навсегда отпечатавшийся в памяти свой первый летний рассвет на берегу подернутый дымкой реки.

Глубокий вдох, выдох. Мыслей больше не было, лишь картина родного края стояла перед глазами, помогая отвлечься.

– Итак, господа. И дамы. Кандидат Джесс находится в стойке уже почти пятнадцать минут. И я огорчен тем, что больше никто из вас из-за пока не совсем ясного мне чувства солидарности не желает, чтобы ваши будущие сокурсники встали и продолжили вместе со всеми прохождение вступительного экзамена.

Когда до меня дошел смысл слов мастера, я открыл глаза. Прислушиваясь к телу, понял – мышцы больше не дрожат, а усталость ушла.

– Судя по тому, что кандидат Джесс уже несколько минут назад смог облачиться в доспех духа, я заканчиваю, ведь теперь он может занимать наше с вами время предостаточно долго. Кандидат Джесс, поднимитесь, поздравляю вас с открытием одного из основных талантов, совершенствованием которого мы занимаемся на первом году обучения.

Доспех духа?

Я поднялся, не чувствуя даже отголоска усталости в мышцах, лишь силу и свежесть.

– Господа кандидаты, в нашей цитадели принято приветствовать успехи сокурсников. Прошу.

С некоторым запозданием раздались жидкие и нестройные аплодисменты.

– Нет, не так, – покачал головой мастер. – Смотрите, – похлопал он, показывая как надо, – семь хлопков, господа и дамы, семь – считайте про себя. Последние три вот так, с замедлением, – показал он еще раз. – Готовы? Прошу.

В этот раз хлопки прозвучали слаженнее и громче, но тут же были прерваны.

– Стоп-стоп-стоп! – поднял руку мастер. – Господа кандидаты, то, что вы лежите на земле, не должно мешать вам приветствовать успехи сокурсника. Итак, прошу.

Мастер чуть поджал губы, скептически оценивая результат, но все же после некоторого размышления кивнул.

– Замечательно. А теперь пройдемте. Нет-нет-нет! Тем, кто лежит, вставать не надо – догоняйте как можете. Попрошу лишь поторопиться.

Неприятно, конечно – я чувствовал злые взгляды в спину от ползущих неудачников, но оставлять Карту Хаоса валяться на обочине дороги был не готов.

Следуя за мастером, мы прошли около сотни метров, оказавшись у двух каменных колонн, между которыми была проведена белая стартовая линия.

– Господа кандидаты, перед вами видна Арена, расстояние до нее – километр. От вас требуется добежать до этого сооружения и сделать еще пять кругов вокруг.

– Кадет Геральт, – чуть приостановился мастер, – организуйте доставку необходимого оружия для следующей части вступительного экзамена. И да, позовите дежурного священнослужителя, он нам всем сейчас понадобится.





Клеопатра и Сакура




Примерно три километра – один до арены, а также еще два ориентировочно по счетчику кругов, пробежать получилось у всех. И хотя некоторые из претендентов выглядели усталыми, с ног все же никто не валился. После десятого круга, повинуясь жестам контролирующего забег второкурсника, мы через широкий арочный коридор прошли внутрь арены. Рядом со мной оказались Санчес и японская девушка Сакура, которой, едва улучив момент, я изобразил благодарный поклон, принятый как само собой разумеющееся – с уверенным достоинством.

Когда все кандидаты вышли на песчаную площадку арены, второкурсники тут же принялись выстраивать всех вдоль стен ограждения высотой в два человеческих роста, за которыми начинались зрительские места. Строение было типично для Древнего Рима – каменные скамьи по кругу амфитеатра, посыпанная песком площадка, решетчатые ворота для выхода участников, а также натянутые поверху тенты для защиты от солнца.

Вдоль стен каменного ограждения площадки, за которым возвышались ряды для зрителей, было выстроено разнообразное оружие – алебарды, пики, копья, щиты, булавы, топоры, самые разные мечи – северные, бастарды, спаты, двуручные, была даже парочка фламбергов. Все аутентичное прошлым эпохам и никаких признаков новодела – подобно нашей футуристической униформе или фэнтезийного вида глефе Саяна.


На специальном помосте для почетных гостей находилась приметная компания: человек пять мастеров и несколько девушек в похожей на академическую форме, только подчеркивающей женскую красоту, с приятными для глаз вырезами на боках и с глубокими декольте. И облачение их было серого цвета, со вставками на плечах, выделенными ядовито-зеленой каймой. У двоих в руках были подносы с напитками – слуги цитадели?

На возвышении для почетных гостей стояло семь высоких кресел. Даже не глядя на цвета спинок – белый, красный, синий, серый, фиолетовый, – можно было догадаться, что это места для гостей из других цитаделей. Шестое кресло с красно-золотой полосой на белом, вероятно, для магистра хранителей. А на седьмом, центральном, сейчас восседал великий магистр цитадели Эмеральд.

Глядя на девушек-служанок, я скрипнул зубами, представив на месте одной из них Катю. Но, стараясь успокоить самого себя, поискал глазами Юлию – вытащившая меня из рабства девушка выглядела внешне невозмутимо, а на мой взгляд не отреагировала. Но обещание ее я помнил. В то же время не забыл и странный взгляд, которым она наградила меня при нашем разговоре о Кате.

Из поднятой решетки вышел молодой монах в черной рясе без каких-либо отличительных знаков. Сделав несколько шагов по песку арены, он замер и вопросительно глянул вверх. Увидев кивок магистра, священнослужитель двинулся в центр арены.

– Кандидат Джулия! – раздался приятный голос одной из служанок – девушка сейчас стояла у самого края парапета на площадке для высоких гостей.

Юлия, не торопясь, вышла из широкого круга, прошлась мимо меня, даже не удостоив мимолетным вниманием, и шагнула к стене, заставив подвинуться Сакуру и Санчеса. Взяв огромный, едва не превышающий ее рост, двуручный меч, Юлия двинулась к центру арены. Клинок она небрежно волочила следом за собой – тот оставлял глубокую полосу в песке поверх ее следов.

Священник двинулся навстречу, поддерживая полы рясы. Приблизившись, он положил ладонь на лоб девушки и принялся читать молитву, делая правой рукой пассы в воздухе. Закончив благословление и перекрестив девушку напоследок, священник двинулся в нашу сторону и встал на место, освобожденное Юлией.

Из тех же ворот между тем появился Саян. Оружие – массивный полуторный меч с широким лезвием – он нес на плече, двигаясь при этом несколько лениво и даже расхлябанно.

Поединщики застыли друг напротив друга. В полнейшей тишине прошло несколько томительных секунд, после чего Юлия двинулась вперед – она шагала мягко как кошка, лишь едва слышно скрипел грубый песок под волочащимся следом клинком. Несколько тянуще медленных шагов, постепенно становящихся все шире и шире, и девушка неожиданно ускорилась, перейдя на быстрый бег. Огромный клинок с парящей легкостью взметнулся, раскручиваясь и полетел в Саяна. До последнего момента тот сохранял невозмутимость, глядя в сторону – я едва не зажмурился, когда клинок обрушился на него сверху. Но миг – и широкий меч с плеча Саяна, повинуясь движению руки, взметнулся – арену сразу огласил громкий лязг встретившегося оружия. Раскрутившись в едва заметном глазу пируэте, уходя от падающего сверху клинка, Саян нанес широкий, размашистый удар в спину Юлии – зрители невольно охнули, но девушка успела перекинуть лезвие за спину, принимая на него удар. Звонкий шлепок, когда отразивший удар клинок плашмя ударил ее по ягодицам, и Юлию бросило вперед. Пробежав несколько шагов, она едва не упала, но почти сразу будто растворилась в воздухе, уходя от добивающего удара.

Две едва видимые взгляду фигуры закружились по песку арены, плетя стальную паутину. То и дело мечи встречались прямыми ударами, так что поединщики застывали на краткий миг, но после расходились, и вновь лишь взметывался песок под ногами, а глаз с трудом успевал за движением. Саян гонял сестру по арене, стараясь сблизиться – для нанесения ударов своим огромным мечом ей надо было набрать ход пируэтами, он же – с меньшим по длине оружием – имел преимущество на короткой дистанции.

Широко взметнулся очередной росчерк стали – Юлия повторила страшный удар сверху, вот только Саян неожиданно для всех схватил меч двумя руками и шагнул прямо под удар, выставив клинок как посох над головой. Вновь громкий лязг разнесся по всей арене, и тут же последовал еще один шаг вперед от Саяна, неожиданно ударившего Юлию ногой в живот. Девушка отлетела на несколько метров, а Саян прыгнул вперед и ударил снова. Тяжелый меч в руке Юлии потерял свою страшную силу, став просто неподъемной железкой. Вновь скрежет встретившихся клинков, следом громкий болезненный девичий вскрик – так бывает, когда сила отраженного, не парированного удара передается в ладонь через небрежно взятое оружие. Выронив меч, Юлия неуклюже упала на прямую руку – последовал еще удар и грудь беззащитной теперь девушки окрасилась широкой красной полосой.

Подождав, пока закончатся короткие судороги, Саян довольно бережно, но стараясь не запачкаться, взял девушку на руки, опередив бежавших от решетки слуг и отнес ее к краю площадки под стену амфитеатра. Слуги арены в униформе таких же цветов с приметными яркими полосами, как и у прислуживающих в ложе девушек, замерли, а после вернулись к решетчатым воротам, где и расположились в ожидании.

Совершенное на глазах у всех убийство – с показным хладнокровием, при полном безразличии окружающих – поражало. Стараясь сохранить невозмутимость, я перескакивал глазами по лицам курсантов, ища страх, удивление, растерянность. Ничего подобного не было – как будто смерть Юлии буднична и спланирована заранее. Зато многие поглядывали на Саяна, а в глазах некоторых претенденток я увидел искорки восхищения.

– Кандидат Санчес!

Рядом послышался всхлип, погашенный покашливанием. Скосив глаза на небесного героя, подумал было, что он может замяться, но нет, ошибся. Парнишка подхватил прислоненное к стене копье и, пригнувшись, двинулся на Саяна.

На того самого Саяна, которого – я прекрасно это помню – Юлия располовинила несколько часов назад. Почему никто из присутствующих здесь сейчас не боится смерти? Что они знают такого, чего не знаю я?

– Постой, друг мой, – раздался полный блаженного спокойствия нирваны голос в спину Санчесу, уже склонившемуся с копьем в боевой стойке.

На секунду задумавшись, я поймал ускользающую тень узнавания – подобным тоном говорил Арамис во время пикника в развалинах крепости. Санчес же в это время от голоса позади едва не подпрыгнул от неожиданности. Священник подошел к парнишке и, отведя ближе к центру площадки, вновь принялся за молитву, осенив в конце юношу благословением.

Священник направился обратно к стене, а Санчес нацелился на противника. Перехватив копье, паренек сделал шаг вперед. Еще шаг. И еще. Саян отстраненно наблюдал за приближением противника, совершенно игнорируя направленное на него жало широкого наконечника. Меч он держал теперь, уперев острием в землю, опираясь на круглое навершие рукояти. С очередным шагом Санчеса Саян скучающе вздохнул – на публику, закатив глаза. В этот момент Санчес издал устрашающий рев и бросился вперед – обгоняя его рывок, в лицо Саяну метнулось жало копья.

Второкурсник даже не опустил глаза – движение он начал, еще глядя на облака. Уходя от удара копьем, сделал изящный пируэт – небрежный, не такой быстрый, как в схватке с Юлией. Далее последовала – на контрасте резкая – подсечка, и Санчес мешком свалился на землю. Второкурсник, кстати, не только сделал подсечку – видимо, был еще и удар – выронив на песок копье, Санчес сейчас держался за живот, пытаясь вздохнуть. Саян замер на несколько мгновений, демонстративно повернувшись спиной к противнику.

«А где меч?» – удивился я, увидев пустые руки второкурсника. И тут же раздался неприятный звук, когда брошенный высоко вверх – этого момента я не видел – меч приземлился острием вниз, пригвождая юного кандидата к земле. Поправив сбившуюся на лоб острую черную прядь, Саян наконец развернулся. Он подошел к беззвучно, как рыба, открывающему рот Санчесу, в ужасе уставившемуся на меч в своем животе. Наступив пареньку на плечо, Саян взялся за рукоять и, прежде чем пригвоздить Санчеса к земле, ободряюще ему подмигнул.

Слуги арены бросились вперед и споро утащили тело к решеткам. Встрепенувшись, я осмотрелся, будто не замечая важной детали. И точно – после секундного раздумья понял, что не вижу тела Юлии там, куда ее отнес Саян минутой ранее. На этом месте лежал теперь истончившийся – будто вековой давности – голый скелет без следов униформы.

– Кандидат Мурад!

От стены отделился плотный чернявый парень. Пройдясь вдоль рядов оружия, он взял длинную шипастую булаву, покрутив ее, как бейсбольную биту, и дополнил экипировку небольшим щитом. На подошедшего священнослужителя глянул настороженно, предупредив о чем-то. Монах коротко ответил, а Мурад весело усмехнулся, отреагировав. Настороженность пропала, и он позволил положить себе руку на лоб – вот только вместо крестного знамения благословил его священник интернациональным жестом «Враг не пройдет».

С Мурадом Саян расправился не так быстро, как с Санчесом – парой ударов поединщики обменялись, но разница в уровне сказывалась. Когда окровавленное тело, перерубленное почти пополам, отнесли под стену, Саян, даже не оборачиваясь на поверженного противника, отбросил оружие и встал у стены. Ноги на ширине плеч, спина ровная, руки сцеплены за спиной.

В это же время из решетки вместо Саяна вышел следующий второкурсник. Приск – прочел я его имя под нагрудным щитом со вздыбленным львом – точь-в-точь, как на гербах всадников Алекса и Леонаса. С последним и состоялся первый поединок второкурсника – примечательный ничуть не меньше, чем бой Саяна и Юлии; но в этот раз оружием поединщикам служили короткие мечи, причем Приск действовал сразу двумя. И бой был более интенсивным в плане обмена ударами, которые, впрочем, чаще приходилось угадывать, чем ловить взглядом. После Леонаса Приск играючи и эффектно расправился с Блейзом – Хорьком – и Софьей – той самой девушкой с каштановыми волосами, из-за свиста в адрес которой Хорек пережил несколько неприятных минут.

Следующим второкурсником, экзаменующим кандидатов, стала девушка. Клеопатра. Голубоглазая, светловолосая, тонкая – совсем не похожа на египетскую царицу, какой принято ее изображать в исторических книгах и фильмах. Герб на униформе Клеопатры также был примечательный, напоминающий шотландский флаг – синее, даже больше лазоревое поле, пересеченное косым белым крестом. Но, в отличие от флага, в голубых секторах герба блестели золотом звезды.

Отведя взгляд в сторону, я невольно хмыкнул – у моей первой девушки в Красноярске была комнатная собачка, и звали ее Клепа. Но хмыкнув наедине с собой, я постарался больше не показывать внутреннего веселья. Когда Клеопатра прошлась по арене, мое веселье улетучилось: даже по тому, как она двигалась, становилось понятно – может осадить любого потенциального шутника.

Из оружия светловолосая тезка египетской царицы выбрала кнут с шипастым наконечником и тонкий, слегка изогнутый меч, которым ни разу не воспользовалась, очень – действительно очень – быстро и жестко расправившись с первыми двумя претендентами. Во второй раз я даже отвернулся – смотреть, как металлический когтистый шип грубо разрывает лицо, не очень приятно.

– Кандидат Сакура! – звучно разнесся звонкий голос распорядительницы.

Японка почти сразу – будто бы ждала – направилась к рядам оружия, выбрав себе катану. Подойдя к священнику, она – все в той же, не оставляющей меня равнодушным, позе горделивой покорности – приняла благословение, обернувшись к сопернице. И теперь ее плечи были выпрямлены, а глаза смотрели прямо – угодливость в позе исчезла, уступив место настороженности.

Легко улыбнувшись уголком губ, внимательно осмотрев соперницу с ног до головы, Клеопатра взмахнула кнутом. Шипастые когти как живые метнулись в лицо Сакуре, но она отпрыгнула назад, замерев в стойке – катана теперь лежала вдоль ее правой руки, из-за левого плеча глядя острием в небо. Еще один взмах кнутом, и вновь легкий прыжок уходящей от опасности Сакуры.

Не убирая с лица отстраненной улыбки, Клеопатра, чуть склонив голову, бросила отвлеченный взгляд вверх, но тут же сорвалась с места – только резче, чем прежде, свистнул кнут. Японка, вопреки ожиданиям, не отпрыгнула – распластавшись в прыжке, она удивительным образом ускользнула от страшной плети, оказавшись рядом с противницей. Донесся резкий девичий вскрик на выдохе, и зазвенела сталь. Вновь глазам не хватало скорости уследить за градом ударов, стальным веером закрывших противниц. Вот только на этот раз арену то и дело окутывало заливистое эхо девичьих криков, сопровождавших особо сильные удары, после одного из которых, уходя от летящей в грудь катаны, Клеопатра вдруг неожиданно далеко отпрыгнула.

Лицо второкурсницы было бесстрастно, и лишь дернувшийся уголок губ едва намекал на раздражение. Прикрыв на мгновение глаза, она бросилась вперед. Перехватив катану, побежала ей навстречу и Сакура – звонкие крики раздались одновременно и два клинка – два пламенных росчерка, лазурный и изумрудный, встретились. Рассыпалась искрами яркая вспышка, от которой большинство прикрыло глаза – я только прищурился, не в силах оторвать взгляд. Сакура отшатнулась и тут же получила беззастенчиво прямой удар ногой – ее переломленная фигурка покатилась по песку. Выронив оружие, девушка пыталась прийти в себя, одной рукой держась за грудь, второй упираясь в песок и безуспешно пытаясь встать, подгибая под себя колени.

Клеопатра побежала к противнице и взвилась в красивом прыжке, поднимая меч. Японка вдруг молниеносно перекатилась и тут же сделала сальто назад, уходя от догоняющего удара противницы. Резкий вскрик на выдохе – и вот уже Клеопатра, получив удар ногой, катится по арене. Сакура бросилась на нее, но вдруг врезалась в шипастую ледяную стену, выросшую из ниоткуда. Я лишь поморщился, глядя на окровавленное, все в мелких ссадинах, лицо японки – это было больно.

Ледяная стена с хрустальным звоном опала миллиардами осколков, мелькнули холодно-синие росчерки меча Клеопатры. Клинок Сакуры, встречающий удары, засветился зеленым пламенем, но в магии Клеопатра была явно сильнее – три сильных, одна за другой, вспышки – и Сакура вновь покатилась по песку арены. Не успела она остановиться, как в нее ударило ледяной стрелой – моментально хрустально рассыпавшейся, но отбросившей японку еще на несколько метров.

Сакура лежала сейчас недалеко от нас – я видел, что девушка ошеломлена. Она вновь попыталась встать, но подбежавшая Клеопатра сильно, с оттяжкой, ударила ее ногой в голову. Пинок был настолько силен, что японка перекатилась, оказавшись еще ближе ко мне. Теперь она лежала на животе, безвольно подогнув под себя руки, а уже неспешно подошедшая Клеопатра сделала три стелящихся шага разбега и нанесла еще один удар. Раздался звонкий и резкий звук – тело Сакуры дернулось, будто сбросив рассыпавшуюся защитную оболочку.