Моя новая жизнь
Часть 24 из 51 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Да, он бы никогда не взял чужого ребенка, так что удочерил он меня только потому, что его давняя пассия вспомнила обо мне под конец жизни и биологически его отцовство подтвердилось.
Филу я верила. Он не выдаст мой секрет и не будет смотреть косо или как-то презрительно. Не такой он человек.
— Ясно. — снова затягивается.
Снова это напрягающее меня молчание.
Поежилась от поднявшегося ветра. Кожа покрылась мурашками от вечернего похолодания. Куртку не взяла, не подумала. Все мысли были заняты Филом.
Немного придвинулась к нему, чтобы стало теплее. Мое плечо коснулось его.
Никогда бы не подумала, что сама буду инициатором прикосновения, тем более к парню.
Он сам был без куртки, в рубашке, поэтому я решила, что и ему тоже не помешало бы согреться. Только он снова напрягся, будто в ожидании удара, видом оставаясь отстраненным.
Решила все же отодвинуться. И так сидим довольно близко.
Глава 10
Как же он устал слушать обвинения в свой адрес. Всю жизнь он слышит фразу «это все из-за тебя!».
И как же он хотел, чтобы новости о брате больше его не трогали. Мать посчитала важным позвонить и сообщить, что Артур угнал тачку и врезался в перегородку на мосту во время попытки скрыться от полиции. Самым важным она посчитала сказать, что тот был в наркотическом опьянении.
В последнем парень и обвинялся. Посадил брата на наркоту. Все из-за него.
«Ненавижу тебя, сукин ты сын!» — кричала мать в очередной своей истерике. — «Он в больнице из-за тебя! На операционном столе лежит без сознания! Если он умрет, я тебя лично вместе с ним закопаю, дьявольское отродье!»
От сильных эмоций она переходила на свой родной, английский язык, забывая слова на русском.
И как бы он не хотел оставаться равнодушным, паническая атака охватывала снова. Нервы уже совсем не к черту. Думал, что бросил, но снова он хватается за сигареты, в надежде излечится от наступившего страха и быстрее перейти последующему состоянию полной апатии, безразличия ко всему.
Фил, конечно, винил себя, что тогда дал курнуть травки тому, кто не знает меры и не имеет силы воли, но он был уверен, что Артур покончил бы с жизнью, если бы тогда не попробовал чего-то подобного.
Депрессия брата на тот момент длилась почти год и тот перестал ходить к психотерапевту. Антидепрессанты больше не помогали. Артур их уже не пил и убрал со своего рабочего стола в ящик, куда после положил другие купленные им препараты потяжелее тех, что принимал. Там же оказался моток со скотчем и канцелярский нож.
Фил видел эти пустые, безжизненные глаза. Понимал, Артура здесь ничего не держало, у него бесцельная жизнь и он везде чувствует себя лишним. И вряд ли он сможет обрести какой-нибудь смысл.
Тогда он и подумал, пусть хоть травки попробует, разве уже будет хуже?
Легкое вещество, каким-то чудом привезенное Филом из Америки, сменилось таблетками потяжелее, затем опиаты — кодеин, промедол и понеслось.
Больше всего Фил винил себя за то, что познакомил его с хорошим дилером. Подумал тогда, что для него так будет лучше. Хотя бы товар качественный будет брать, да и с дилером отношения приятельские, можно будет отслеживать, что покупает брат и в каких количествах.
Сам не понял, когда в Артуре умерло все человеческое и осталась одна оболочка, вечно жаждущая новой дозы. Он перестал понимать человеческий язык. Он не хотел больше никого понимать, не хотел слушать людей. Завел сомнительную компанию таких же наркош как он сам и рычаг давления в виде дилера больше не работал. Теперь ему поставляли другие люди.
Первая сигарета сменилась второй. А страх наступательными волнами то усиливался, то отступал на время. Колотящийся о грудную клетку орган, казалось, скоро превратиться в отбивную.
Дверь на крышу скрипнула. Он сразу понял кто за ним пришел. Внутри все неприятно сжалось.
Зачем она пришла? Арс разве не предупредил, что он не терпит рядом с собой никого в такие моменты? Сейчас начнутся все эти дурацкий вопросы, переживание, долбаные слова поддержки…
Ходила она беззвучно, он давно заметил. Села рядом. Близость коробила, но с места не сдвинулся.
«Ну, где твое любопытство и маска обеспокоенной моим состоянием хозяюшки? Вы все так делаете» — думал он, чувствуя новую волну.
Подумал, что и не скажет уже ничего. Испугалась. Но вот промямлила что-то про закаты, неотрывно глядя вверх, на небо.
Тоже посмотрел. Закат как закат. Ему больше нравилось смотреть вниз. Наблюдать, как дневная рутина гаснет, сменяясь веселой ночной жизнью города: билборды светились ярче, загорались вывески, фонари, окна в небоскребах. Улица, на которую открывался вид, напоминал Филу Тайм сквер в Нью Йорке.
Попросила закурить. Фил знал, что она пожалеет, но каждый думает сам за себя.
Смешная какая. Держала сигарету с наигранной опытностью и давиться теперь.
Все же она удивительная. В ней есть что-то цепляющее, интересное. Что-то в ней даже напоминало ему его самого. Странно это.
Ему она казалась опасной. Он смотрел на нее и не видел такой знакомой маски девочки мажорки. Не мог предсказать ее дальнейшие действия. Дети богатых родителей так себя не вели…
Сначала он подумал, что она, возможно, перешла к ним по гранту. Но вещи на ней не дешёвые, еще и сестра Алисы, как потом выяснилось. Отец ее вообще один из известнейших режиссеров, владелец и основатель «Studios prim production». Когда увидел его — глаза на несколько секунд точно шире стали. В прошлый раз на церемонии вручения наград за кинопроекты он так и не решился к нему подойти. И уж больше всего он не ожидал узнать, что у Дмитрия Зарина есть дочь. Об этом, конечно, писали желтые газетенки, но даже, когда факт на лицо, верилось в это с трудом.
Она по-прежнему удивляла его своей… простотой. Если реагировала на что-то, то все выглядело так естественно, как бы он не цеплял на нее маску притворства, ее эмоции невольно стали для него глотком свежего воздуха. Сам не заметил, как стал делать все, чтобы спровоцировать смех или хотя бы улыбку.
Ее плавные, такие правильные движения без всяких пафосных излишеств завораживали. Ее взгляд вечно изучающий, всегда с нотками какой-то тайной грусти привлекал. Он никак не мог провести аналогии, подобрать подходящую ей суть. Но сегодня на парковке, глядя на то, каким придирчивым, даже несколько строгим взглядом она окидывает Кира и Мари, он понял то самое, так напоминающее в ней его. Природный аристократизм. Та грация, некоторый педантичный укор и едва видимая возвышенность над другими.
Он ждал в ее поведении демонстрацию материальных богатств ее родителей, но своей некоторой странностью она показывала весомое состояние у нее внутри. Духовное богатство — вот, что заметить в человеке труднее всего. Он совсем уже забыл, что такие люди еще где-то есть.
Леди. Так он прозвал ее у себя в голове, и не удержался от соблазна так к ней и обратиться. Юная леди. Решил этим обращением скрыто выказать свое уважение и благодарность за то, что она так просто появилась в его жизни. Загадочная, совсем не простая, как казалось, тонко мыслящая и глубокая.
Они не общались особо не о чем высоком, но того, что уже знал о ней Фил, что нашел в ней, являясь наблюдателем, достаточно, чтобы с уверенностью заявлять — диалог с ней вышел бы интересный.
Сказала, что знает какого ему, что сама это проходила. Возможно, она права, приступ с ее появлением стал угасать.
Ее откровения удивили. Он и не подумал бы никогда, что такую, как эта девчонка, могли травить. Она не выглядела чудаковато, неопрятно, как-то смешно, не имела странных повадок, обладала очаровательно-милой внешностью и красивой, вежливой речью. А статус ее отца вообще служит стопроцентным гарантом неприкасаемости, даже если бы всеми перечисленными достоинствами она бы не обладала.
Новости о детском доме дали многое понять. Удивило, но что-то в голове встало на места.
Придвинулась ближе. Почувствовал касание ее плача о свою руку. Тонкое, острое плечико.
Инстинктивно напрягся и сжал челюсть.
Настолько долго прожил в угнетающей атмосфере вечной опасности, что перестал воспринимать обычные прикосновения, особенно те, что инициированы не им.
Всегда хорошо это скрывал, научился сдерживаться, и внешне это нелюбовь к чужим прикосновениям никак не проявлялась. А с тем, что творилось у него внутри, никто никогда не считался. Вот и Фил решил забить на все свои чувства и переживания, сосредотачиваясь только на том, что видит его собеседник.
В который раз, будто чувствуя его, девочка отодвинулась. Он был уверен, что никак не показал свой протест или недовольство. Тем не менее она отстранилась и поежилась, обнимая себя за плечи.
«Холодно ей, может теперь решит уйти» — подумал парень, затягиваясь последним, что было в сигарете.
— Наверное я тоже должен чем-то поделиться ради справедливости, — наконец туша сигарету о край крыши, сказал он, понимая уже, что девчонка никуда без него идти не собирается. — признаюсь, что терпеть не могу говорить о себе, что-то совсем личное — тем более.
Девушка загипнотизировано смотрела на окурок в руках Фила, будто вспоминая что-то очень неприятное. Она еще немного отодвинулась от него, словно испугавшись. Лицо ее стало тревожным, а взгляд на короткое время потупился, затем она подняла голову на парня и поджала губы.
— Угу, я заметила и не хочу наседать, но было бы интересно узнать, например… о твоих словах Матвею. Зачем ты с ним так? Я, конечно, не в курсе его дел, но ты же его друг… как так можно?
Он тяжело вздохнул, и рука потянулась к коробке с сигаретами. Достал их, но курить передумал. Третью позволять себе было нельзя, перебор с никотином, потом отвыкать сложнее придется.
Протянул открытую пачку девчонке, следуя манерам джентльмена, но та наморщила маленький, слегка курносый носик, делая еще довольно детское личико недовольным и хмурым.
— Меня достало, что он такой тормоз, с каждым днем все больше теряет то, во что так цепляется.
— Это ты о чем?
— О его одержимости. Если его сейчас не пнуть, он все потеряет. По-человечески он не понимает, сколько раз с ним разговаривали, остается кардинальная, но стопроцентная мера. Только с задетой гордостью этот упрямый баран начнет что-то предпринимать.
— А если поподробнее, он в кого-то влюблен? — вдруг развернувшись к нему всем корпусом и перекинув ногу, на обратную, более безопасную сторону крыши, спросила девушка с нескрываемым любопытством. — Я не скажу Алисе, честно.
— Это не моя тайна, прости, уж лучше что-то обо мне спроси. — усмехнулся парень.
Он тоже решил повернуться к ней всем телом, сложил ноги в позе лотоса. Девушка же в последствии притянула конечности к груди и обняла их руками, неотрывно смотря на своего собеседника.
— И ты влюблен? Я буду удостоена твоей священной тайны? — в глазах ее загорелись смешинки. — расскажи, это будет нашим первым секретом. У всех же нормальных друзей они должны быть? У вас с Матвеем, вот, есть.
— О да, я влюблен, — с такими же смешинками в глазах начал парень, делая голос тише и загадочнее. — и я страшно несчастен, суженная не отвечает мне взаимностью. Сколько бы я за ней не бегал, сколько бы ее не искал… она, представь, посылает факи мне во сне.
— О-о-ой, неужели вам с ней не по пути? — подыгрывая парню, девушка сочувствующе качала головой.
— Увы.
— Кто же причина твоей тоски?
Парень наклонился к уху девушки и прошептал:
— Адекватность.
Она засмеялась, не громко, но заразительно.
— А знаешь, я тоже влюблена, — вдруг улыбаясь, выдала тихо.
— Слушаю тебя, — улыбнулся парень, подперев голову рукой и не прекращая смотреть на свою собеседницу.
— Ну знаешь, он такой токсичный, у нас с ним все очень сложно, и я все никак не могу с ним порвать. Я ему такая говорю: «Ты плохо на меня влияешь, мы не можем быть вместе, тебя слишком много в моей жизни, хотя бы иногда оставляй меня в покое». А он такой: «Много захотела, детка!»
— Фу, абьюзер, — подыгрывал он, морща лоб.
Филу я верила. Он не выдаст мой секрет и не будет смотреть косо или как-то презрительно. Не такой он человек.
— Ясно. — снова затягивается.
Снова это напрягающее меня молчание.
Поежилась от поднявшегося ветра. Кожа покрылась мурашками от вечернего похолодания. Куртку не взяла, не подумала. Все мысли были заняты Филом.
Немного придвинулась к нему, чтобы стало теплее. Мое плечо коснулось его.
Никогда бы не подумала, что сама буду инициатором прикосновения, тем более к парню.
Он сам был без куртки, в рубашке, поэтому я решила, что и ему тоже не помешало бы согреться. Только он снова напрягся, будто в ожидании удара, видом оставаясь отстраненным.
Решила все же отодвинуться. И так сидим довольно близко.
Глава 10
Как же он устал слушать обвинения в свой адрес. Всю жизнь он слышит фразу «это все из-за тебя!».
И как же он хотел, чтобы новости о брате больше его не трогали. Мать посчитала важным позвонить и сообщить, что Артур угнал тачку и врезался в перегородку на мосту во время попытки скрыться от полиции. Самым важным она посчитала сказать, что тот был в наркотическом опьянении.
В последнем парень и обвинялся. Посадил брата на наркоту. Все из-за него.
«Ненавижу тебя, сукин ты сын!» — кричала мать в очередной своей истерике. — «Он в больнице из-за тебя! На операционном столе лежит без сознания! Если он умрет, я тебя лично вместе с ним закопаю, дьявольское отродье!»
От сильных эмоций она переходила на свой родной, английский язык, забывая слова на русском.
И как бы он не хотел оставаться равнодушным, паническая атака охватывала снова. Нервы уже совсем не к черту. Думал, что бросил, но снова он хватается за сигареты, в надежде излечится от наступившего страха и быстрее перейти последующему состоянию полной апатии, безразличия ко всему.
Фил, конечно, винил себя, что тогда дал курнуть травки тому, кто не знает меры и не имеет силы воли, но он был уверен, что Артур покончил бы с жизнью, если бы тогда не попробовал чего-то подобного.
Депрессия брата на тот момент длилась почти год и тот перестал ходить к психотерапевту. Антидепрессанты больше не помогали. Артур их уже не пил и убрал со своего рабочего стола в ящик, куда после положил другие купленные им препараты потяжелее тех, что принимал. Там же оказался моток со скотчем и канцелярский нож.
Фил видел эти пустые, безжизненные глаза. Понимал, Артура здесь ничего не держало, у него бесцельная жизнь и он везде чувствует себя лишним. И вряд ли он сможет обрести какой-нибудь смысл.
Тогда он и подумал, пусть хоть травки попробует, разве уже будет хуже?
Легкое вещество, каким-то чудом привезенное Филом из Америки, сменилось таблетками потяжелее, затем опиаты — кодеин, промедол и понеслось.
Больше всего Фил винил себя за то, что познакомил его с хорошим дилером. Подумал тогда, что для него так будет лучше. Хотя бы товар качественный будет брать, да и с дилером отношения приятельские, можно будет отслеживать, что покупает брат и в каких количествах.
Сам не понял, когда в Артуре умерло все человеческое и осталась одна оболочка, вечно жаждущая новой дозы. Он перестал понимать человеческий язык. Он не хотел больше никого понимать, не хотел слушать людей. Завел сомнительную компанию таких же наркош как он сам и рычаг давления в виде дилера больше не работал. Теперь ему поставляли другие люди.
Первая сигарета сменилась второй. А страх наступательными волнами то усиливался, то отступал на время. Колотящийся о грудную клетку орган, казалось, скоро превратиться в отбивную.
Дверь на крышу скрипнула. Он сразу понял кто за ним пришел. Внутри все неприятно сжалось.
Зачем она пришла? Арс разве не предупредил, что он не терпит рядом с собой никого в такие моменты? Сейчас начнутся все эти дурацкий вопросы, переживание, долбаные слова поддержки…
Ходила она беззвучно, он давно заметил. Села рядом. Близость коробила, но с места не сдвинулся.
«Ну, где твое любопытство и маска обеспокоенной моим состоянием хозяюшки? Вы все так делаете» — думал он, чувствуя новую волну.
Подумал, что и не скажет уже ничего. Испугалась. Но вот промямлила что-то про закаты, неотрывно глядя вверх, на небо.
Тоже посмотрел. Закат как закат. Ему больше нравилось смотреть вниз. Наблюдать, как дневная рутина гаснет, сменяясь веселой ночной жизнью города: билборды светились ярче, загорались вывески, фонари, окна в небоскребах. Улица, на которую открывался вид, напоминал Филу Тайм сквер в Нью Йорке.
Попросила закурить. Фил знал, что она пожалеет, но каждый думает сам за себя.
Смешная какая. Держала сигарету с наигранной опытностью и давиться теперь.
Все же она удивительная. В ней есть что-то цепляющее, интересное. Что-то в ней даже напоминало ему его самого. Странно это.
Ему она казалась опасной. Он смотрел на нее и не видел такой знакомой маски девочки мажорки. Не мог предсказать ее дальнейшие действия. Дети богатых родителей так себя не вели…
Сначала он подумал, что она, возможно, перешла к ним по гранту. Но вещи на ней не дешёвые, еще и сестра Алисы, как потом выяснилось. Отец ее вообще один из известнейших режиссеров, владелец и основатель «Studios prim production». Когда увидел его — глаза на несколько секунд точно шире стали. В прошлый раз на церемонии вручения наград за кинопроекты он так и не решился к нему подойти. И уж больше всего он не ожидал узнать, что у Дмитрия Зарина есть дочь. Об этом, конечно, писали желтые газетенки, но даже, когда факт на лицо, верилось в это с трудом.
Она по-прежнему удивляла его своей… простотой. Если реагировала на что-то, то все выглядело так естественно, как бы он не цеплял на нее маску притворства, ее эмоции невольно стали для него глотком свежего воздуха. Сам не заметил, как стал делать все, чтобы спровоцировать смех или хотя бы улыбку.
Ее плавные, такие правильные движения без всяких пафосных излишеств завораживали. Ее взгляд вечно изучающий, всегда с нотками какой-то тайной грусти привлекал. Он никак не мог провести аналогии, подобрать подходящую ей суть. Но сегодня на парковке, глядя на то, каким придирчивым, даже несколько строгим взглядом она окидывает Кира и Мари, он понял то самое, так напоминающее в ней его. Природный аристократизм. Та грация, некоторый педантичный укор и едва видимая возвышенность над другими.
Он ждал в ее поведении демонстрацию материальных богатств ее родителей, но своей некоторой странностью она показывала весомое состояние у нее внутри. Духовное богатство — вот, что заметить в человеке труднее всего. Он совсем уже забыл, что такие люди еще где-то есть.
Леди. Так он прозвал ее у себя в голове, и не удержался от соблазна так к ней и обратиться. Юная леди. Решил этим обращением скрыто выказать свое уважение и благодарность за то, что она так просто появилась в его жизни. Загадочная, совсем не простая, как казалось, тонко мыслящая и глубокая.
Они не общались особо не о чем высоком, но того, что уже знал о ней Фил, что нашел в ней, являясь наблюдателем, достаточно, чтобы с уверенностью заявлять — диалог с ней вышел бы интересный.
Сказала, что знает какого ему, что сама это проходила. Возможно, она права, приступ с ее появлением стал угасать.
Ее откровения удивили. Он и не подумал бы никогда, что такую, как эта девчонка, могли травить. Она не выглядела чудаковато, неопрятно, как-то смешно, не имела странных повадок, обладала очаровательно-милой внешностью и красивой, вежливой речью. А статус ее отца вообще служит стопроцентным гарантом неприкасаемости, даже если бы всеми перечисленными достоинствами она бы не обладала.
Новости о детском доме дали многое понять. Удивило, но что-то в голове встало на места.
Придвинулась ближе. Почувствовал касание ее плача о свою руку. Тонкое, острое плечико.
Инстинктивно напрягся и сжал челюсть.
Настолько долго прожил в угнетающей атмосфере вечной опасности, что перестал воспринимать обычные прикосновения, особенно те, что инициированы не им.
Всегда хорошо это скрывал, научился сдерживаться, и внешне это нелюбовь к чужим прикосновениям никак не проявлялась. А с тем, что творилось у него внутри, никто никогда не считался. Вот и Фил решил забить на все свои чувства и переживания, сосредотачиваясь только на том, что видит его собеседник.
В который раз, будто чувствуя его, девочка отодвинулась. Он был уверен, что никак не показал свой протест или недовольство. Тем не менее она отстранилась и поежилась, обнимая себя за плечи.
«Холодно ей, может теперь решит уйти» — подумал парень, затягиваясь последним, что было в сигарете.
— Наверное я тоже должен чем-то поделиться ради справедливости, — наконец туша сигарету о край крыши, сказал он, понимая уже, что девчонка никуда без него идти не собирается. — признаюсь, что терпеть не могу говорить о себе, что-то совсем личное — тем более.
Девушка загипнотизировано смотрела на окурок в руках Фила, будто вспоминая что-то очень неприятное. Она еще немного отодвинулась от него, словно испугавшись. Лицо ее стало тревожным, а взгляд на короткое время потупился, затем она подняла голову на парня и поджала губы.
— Угу, я заметила и не хочу наседать, но было бы интересно узнать, например… о твоих словах Матвею. Зачем ты с ним так? Я, конечно, не в курсе его дел, но ты же его друг… как так можно?
Он тяжело вздохнул, и рука потянулась к коробке с сигаретами. Достал их, но курить передумал. Третью позволять себе было нельзя, перебор с никотином, потом отвыкать сложнее придется.
Протянул открытую пачку девчонке, следуя манерам джентльмена, но та наморщила маленький, слегка курносый носик, делая еще довольно детское личико недовольным и хмурым.
— Меня достало, что он такой тормоз, с каждым днем все больше теряет то, во что так цепляется.
— Это ты о чем?
— О его одержимости. Если его сейчас не пнуть, он все потеряет. По-человечески он не понимает, сколько раз с ним разговаривали, остается кардинальная, но стопроцентная мера. Только с задетой гордостью этот упрямый баран начнет что-то предпринимать.
— А если поподробнее, он в кого-то влюблен? — вдруг развернувшись к нему всем корпусом и перекинув ногу, на обратную, более безопасную сторону крыши, спросила девушка с нескрываемым любопытством. — Я не скажу Алисе, честно.
— Это не моя тайна, прости, уж лучше что-то обо мне спроси. — усмехнулся парень.
Он тоже решил повернуться к ней всем телом, сложил ноги в позе лотоса. Девушка же в последствии притянула конечности к груди и обняла их руками, неотрывно смотря на своего собеседника.
— И ты влюблен? Я буду удостоена твоей священной тайны? — в глазах ее загорелись смешинки. — расскажи, это будет нашим первым секретом. У всех же нормальных друзей они должны быть? У вас с Матвеем, вот, есть.
— О да, я влюблен, — с такими же смешинками в глазах начал парень, делая голос тише и загадочнее. — и я страшно несчастен, суженная не отвечает мне взаимностью. Сколько бы я за ней не бегал, сколько бы ее не искал… она, представь, посылает факи мне во сне.
— О-о-ой, неужели вам с ней не по пути? — подыгрывая парню, девушка сочувствующе качала головой.
— Увы.
— Кто же причина твоей тоски?
Парень наклонился к уху девушки и прошептал:
— Адекватность.
Она засмеялась, не громко, но заразительно.
— А знаешь, я тоже влюблена, — вдруг улыбаясь, выдала тихо.
— Слушаю тебя, — улыбнулся парень, подперев голову рукой и не прекращая смотреть на свою собеседницу.
— Ну знаешь, он такой токсичный, у нас с ним все очень сложно, и я все никак не могу с ним порвать. Я ему такая говорю: «Ты плохо на меня влияешь, мы не можем быть вместе, тебя слишком много в моей жизни, хотя бы иногда оставляй меня в покое». А он такой: «Много захотела, детка!»
— Фу, абьюзер, — подыгрывал он, морща лоб.