Моя новая жизнь
Часть 16 из 51 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Че? — почесал нос светловолосый парень.
— Все нормально, уже прошло. — объяснил Фил, убирая руки в карманы спортивных штанов.
— Может пояснишь? Я не понял, какая, нафиг, атака? Кто нападал? Че за войнушка? К тому же, без меня, — облокотившись на перила, Матвей внимательно всматривался в лицо Фила, желая понять этот сдвиг в его поведении. — и скажи, ты совсем больной? Февраль вообще-то, холодно, ты в одной кофте.
Кофта была очень легкой. Серая вискозная ткань хорошо пропускала воздух, но сам Фил игнорировал мороз на коже. В его движениях не было ни намека на холод.
— У меня бывают приступы страха, нужно было отойти.
— Че, ходил в комнату с говорящим холодильником? Сказал же, у него сломана эта… говорилка, а мама выкидывать не хочет, заготовки там хранит, система заморозки-то целая. Но ночью, меня эта гнида сонного тоже пугала.
Матвей давно заметил, что у Фила проблема со сном. Но значения этому не придавал до этого времени. Засыпать Филу удавалось с большим трудом, и он всегда брал с собой снотворное. А вообще, мог долго ходить по квартире или рисовать, сидя на подоконнике с фонариком.
Этот взгляд даже в полутьме казался выразительным. Говорить Матвею перехотелось.
Филипп для своих друзей всегда был авторитетом. Его мнение для многих играло большое значение. Он был на порядок мудрее своих сверстников, и это расширяло его влияние. В нём чувствовалась аура лидера, но стараниями Фила она казалась не очевидной. Он никогда не выдавал своей власти и лишь по-доброму помогал и советовал, наставлял, как простой друг, что искренне желает сделать жизнь других проще.
И сам Матвей неосознанно попал под это влияние. Мнение друга автоматически являлось неоспоримым, поскольку его слова обязательно подтверждались на деле, имели силу и логику, друг никогда не говорил просто так в отличии от часто болтающего ерунду Матвея.
Правда, не всегда влияние было добрым. Именно Фил познакомил его с сигаретами, и он же вызвал стойкое отвращение к вэйпам, окрестив их сладкими девчачьими пароварками, которые не несут за собой функции сигарет, а значит бесполезны.
— Моть, ало! Ты меня слышишь, вообще?
— Лучше бы я оглох, чем слушал всю эту розовую муть.
— Ой, да прекрати, я нормально разговариваю в отличии от Настьки. Вот она конкретно обо что-то головой приложилась. Но ей еще повезло, не то, что Арине. Жаль, я одна так думаю. — Алиса как бы невзначай коснулась взглядом лица Матвея, желая узнать его реакцию, и быстро перевела внимание на дорогу перед собой.
— Даже не начинай, не буду я об этом с тобой говорить. Пусть сами там разбираются.
— Он съест мою сестру, обидит, как меня когда-то, короче, сделает очень больно. А она девочка мягкая, тряпочка, одним словом, кинь ее на пол и ноги до конца жизни вытирай, что он и будет делать. Может не до конца жизни, она ему надоест скоро, но все же… Она ведь ведется на всю его приятную наружность…
— Да ладно тебе, понятное дело, что эти мутки на месяцок, другой, ну и что с того? Пусть развлекаются, пока взрослая жизнь и бытовуха мозги не еб… пудрит.
— Ничего ты не понимаешь, сухарь! Ей будет больно, он же ей явно пользуется, я сразу раскрыла его безразличный взгляд, она, может быть, вообще ему даже не нравится… — Девушка завелась и говорить теперь о волнующей ее теме могла часами.
Матвей предпочел больше не вмешиваться и не распалять подругу, молчаливо слушал и кивал время от времени, когда она на него смотрела в поисках жестов, поддерживающих ее позицию.
Дом Алисы находился рядом со школой, достаточно было немного пройтись пешком, через парк. Матвей раньше часто провожал подругу, но с начала десятого класса перестал это делать. Тогда он стал встречаться с Юлей, которая к тому времени уже переехала к новому мужчине матери. Таким образом он хотел отдалиться от болезненной влюбленности, забыть все, что его в ней так привлекает, в надежде, что со временем все пройдет, если к этой любви не обращаться. Он приезжал к ней по каждому звонку, помогал каждый раз, когда просила о помощи, но они действительно отдалились на год. Лучше ему, правда, от этого не стало.
— Слушай, может зайдешь к нам? Дедушка будет рад тебя видеть. — уже подходя к подъезду обернулась к другу Алиса.
— У меня тренировка…
— Да брось, ненадолго, — Алиса, широко улыбаясь, схватила друга за руку и потянула к подъезду. — сегодня матч, кстати, мы с тобой его всегда вместе смотрели, это было традицией, а эта тварь с моей рожей тебя забрала на целый год, это ж надо!
Под настойчивым напором маленькой бестии парень сдался и позволил затащить себя в подъезд.
Квартира Алисы была большой, двухэтажной. Василий Алексеевич имел несколько частных клиник, зарабатывал он прилично.
— Приперлась наконец, — прозвучал ровный голос.
В глубине квартиры послышался звук гироскутера. Мимо небольшой прихожей, где переобувались Матвей и Алиса, проезжает хорошо знакомая фигура. Видно, заметив краем глаза не один силуэт, фигура, не разворачиваясь, вернулась к входу в прихожую.
— Матвеич! Блудный сын! Ёлки-палки!
— Дядь Лёш! Мой родной!
— Вот и встретились два дурака. — качала головой Алиса снимая обувь. — Мотя ко мне пришел, он мой друг, так что катись назад. — она ревностно схватила друга за кисть и настойчиво повела в свою комнату мимо недоумевающего, стоящего на своём транспорте мужчины, дедом назвать его было сложно.
Он выглядел молодо. Спортивное телосложение, уверенные движения, молодежные жесты сильно влияли на восприятие картины и представление этого человека, как дедушке четверых, почти взрослых внуков. Поверить в это было сложно.
— Э, нет, я давно Матвеича не видел, дай хоть обнять чувака. — мужчина последовал за внучкой, слегка наклоняя свой транспорт.
— Фу, деда, не говори так. От тебя это кринжово слышать. Верну я тебе Матвея, но только потом. Он пока мне еще нужен. — у лестницы Алиса притормозила и повернулась, внимательно рассматривая внешний вид своего родственничка. — Ты надел папин халат, он взбесится.
— И что? Я, может, перевоспитываю сына. Делиться надо вещами уметь. — мужчины улыбаясь, провел рукой по темным волосам с едва заметной проседью. — Я баллончик у тебя на столе оставил, не идет мне этот цвет, я как будто траву на башке выращиваю. Смыл его к черту.
— А в армии бы пригодилось среди кустов прятаться — заулыбался Матвей.
— Таких ярко-зеленых еще поискать надо… — хотел было начать разговор Мужчина, но Алиса его перебила.
— Так всё, сейчас языками зацепитесь и не оторвётесь друг от друга, — нервно произнесла Алиса и снова схватив Матвея за руку, повела на верх в свою комнату.
В спальне Матвей, чувствуя себя как дома, прошел к кровати и упал на подушки, сложив руки за голову.
— Давно меня здесь не было, даже соскучится успел по всей этой хрени, — он поднял взгляд к спинке кровати.
На стене висело множество фотографий с обвешанной вокруг гирляндой. Фотографировать Алиса очень любила и самыми любимыми работами она обвесила всю комнату. Над кроватью же висели фото с самыми яркими моментами жизни и близкими людьми — друзьями, родственниками, селфи и какое-нибудь дурачество на камеру.
Матвей заметил, что почти все фотографии с ним, каких в целом было больше, чем с остальными, пропали со стены самых ярких моментов. Остались лишь те, где они были в компании друзей.
— Савин, ты, как всегда, ничего хорошего от тебя не услышать, — Алиса, схватив одну из подушек, уселась в позу лотоса на кровати, в ногах друга. — я хотела с тобой поговорить о-о-о… Дане.
— Господи, нет, прошу, не надо, — закрыв руками лицо, сказал Матвей.
Обиженно поджав губы, девушка ударила парня подушкой.
— Дурак, мне помощь твоя нужна, ну нет у меня опыта во всех этих делах, в отличии от тебя, к тому же ты парень и ты знаешь, что может понравиться Дане. Я решила, что пора нам уже увидеться, написала ему об этом даже.
Матвей невольно потянулся к телефону, чтобы в этом убедиться, но вовремя себя отдернул.
— И чем же я могу помочь? Я не фея крестная, боюсь, из жабы в принцессу тебя никто превратить не сможет.
— Ах ты… — Алиса переместилась ближе к Матвею и оседлав его, стала дубасить парня подушкой. — это все, потому что я дружу со свиньей.
Он ловко скинул девушку с себя на кровать нависая над ней, взъерошил идеально уложенные кудряшки. Затем стал щекотать, окончательно обезоруживая.
— Пре… кра… ти-и-и… — сквозь смех пыталась сказать Алиса. — га-а-а… ди… на!
Их баловство отвлек звук телефона в кармане парня. Звонил тренер и парень, слезая с кровати, поспешил ответить, уже предчувствуя, что его далеко не хвалить собираются.
— Савин, тварина такая, объясни, почему я сейчас не вижу на стадионе капитана! — Матвей даже отвел телефон от уха, чтобы яростный рев не сделал его глухим на одно ухо. — Ты забыл, что сегодня комиссия приезжает и я просил прийти на час раньше! Я тебя заменю когда-нибудь, какой из тебя капитан!?
— Роман Борисович, я уже бегу, я почти у вас, вы меня видите? — заторопился Матвей. Он жестом показал Алисе, что с ним могут сделать, если его сейчас же не будет на поле.
Объяснять и не нужно было. Девушка отсюда слышала грозный бас тренера. Она расстроено поджало губы, надувая щеки, чтобы друг не заметил чего-нибудь лишнего в ее выражении лица.
— Лучше бы мне тебя не видеть, ноги же переломаю, но, если не увижу, найду и живьем в землю зарою! Понял?!
— Спасибо, что предупредили, понял к чему готовиться, бегу.
Он выскочил из комнаты и теперь все, что напоминало о его присутствии — смятая кровать, болящие от смеха щеки и взъерошенные голубые волосы, бывшие кудряшки.
Девушка глубоко вздохнула, на время задерживая дыхание в легких, а после выдохнула, собираясь с мыслями.
Она наделась, что все прошло. Дурацкие гормоны позади. Дружбу с ним из-за шальной подростковой реакции терять не хотелось. Казалось, что тот год был самым невыносимым и справляться со всем без него было сложно, но она даже несколько неосознанно старалась на портачить и звонила другу даже тогда, когда и сама могла бы справится. Так, в голову стали закрадываться мысли о том, что он стал за эти годы не просто другом, а нечто более близким.
Отсюда лишь больше злилась на сестру, которая, как считала Алиса, отобрала у нее друга. Сколько бы не было подружек у Матвея, он никогда не прекращал дружить с ней и всегда ставил ее в приоритет очередным пассиям.
Только не в тот год. Понятное дело, Юля была женственной, утончённой, манерной девушкой, у неё всегда было много поклонников. У Алисы же был только ее лучший друг, за что Юля и злилась. Алиса не понимала зависти сестры, ведь она могла поманить пальцем любого, зачем ей ее Матвей?
Глава 8
Дверь теплого персикового цвета осторожно открылась, и девочка вышла в коридор. Широко раскрытые глаза были направлены в сторону сидящего на черном кожаном диване мужчину, читающего очередные документы по работе.
Он поднял голову на девочку, почувствовав на себе ее взгляд.
— Тебя там… зовут. — тихо произнесла она.
— Понял, подожди меня здесь. — ответил мужчина, поднимаясь с диванчика и направляясь к кабинету, откуда только что вышла дочь.
Девочка же заняла место мужчины, доставая телефон, чтобы скрасить ожидание.
Как и ожидал Дмитрий, психолог подтвердила сказанное его братом, и даже добавила туда еще несколько проблемных синдромов.
— …Мы будем с этим работать, она сильно скована и недоверчива и, конечно, обстановка в таких заведениях, как детский дом, сильно влияет на психику детей, тем более, она уже сформировавшаяся личность.
— Долго это все лечится?
— Ну, пока сказать не могу, мне нужно пообщаться с ней еще, сегодня она была не настроена со мной говорить, но вообще, обычно занимает около года, а может и вообще не пройти. — женщина поправила волосы, кинув быстрый взгляд на стоящее в кабинете зеркало, чтобы убедиться, что выглядит хорошо и демонстративными плавными движениями поменяла закинутую ногу на другую. — Она очень красивая, но эта скованность во всем, — в движениях, манерах, словах, — скрывает ее природу и служит показателем ее внутреннего ощущения ничтожности, она чувствует себя никому не нужной. К людям относится с большой осторожностью или даже страхом. Вам не просто будет заслужить ее доверие, хотя она и тянется к вам. Синдром недолюбленности сказывается.
Взгляд на наручные часы. Времени психолог забрала больше, чем он рассчитывал.
— Все нормально, уже прошло. — объяснил Фил, убирая руки в карманы спортивных штанов.
— Может пояснишь? Я не понял, какая, нафиг, атака? Кто нападал? Че за войнушка? К тому же, без меня, — облокотившись на перила, Матвей внимательно всматривался в лицо Фила, желая понять этот сдвиг в его поведении. — и скажи, ты совсем больной? Февраль вообще-то, холодно, ты в одной кофте.
Кофта была очень легкой. Серая вискозная ткань хорошо пропускала воздух, но сам Фил игнорировал мороз на коже. В его движениях не было ни намека на холод.
— У меня бывают приступы страха, нужно было отойти.
— Че, ходил в комнату с говорящим холодильником? Сказал же, у него сломана эта… говорилка, а мама выкидывать не хочет, заготовки там хранит, система заморозки-то целая. Но ночью, меня эта гнида сонного тоже пугала.
Матвей давно заметил, что у Фила проблема со сном. Но значения этому не придавал до этого времени. Засыпать Филу удавалось с большим трудом, и он всегда брал с собой снотворное. А вообще, мог долго ходить по квартире или рисовать, сидя на подоконнике с фонариком.
Этот взгляд даже в полутьме казался выразительным. Говорить Матвею перехотелось.
Филипп для своих друзей всегда был авторитетом. Его мнение для многих играло большое значение. Он был на порядок мудрее своих сверстников, и это расширяло его влияние. В нём чувствовалась аура лидера, но стараниями Фила она казалась не очевидной. Он никогда не выдавал своей власти и лишь по-доброму помогал и советовал, наставлял, как простой друг, что искренне желает сделать жизнь других проще.
И сам Матвей неосознанно попал под это влияние. Мнение друга автоматически являлось неоспоримым, поскольку его слова обязательно подтверждались на деле, имели силу и логику, друг никогда не говорил просто так в отличии от часто болтающего ерунду Матвея.
Правда, не всегда влияние было добрым. Именно Фил познакомил его с сигаретами, и он же вызвал стойкое отвращение к вэйпам, окрестив их сладкими девчачьими пароварками, которые не несут за собой функции сигарет, а значит бесполезны.
— Моть, ало! Ты меня слышишь, вообще?
— Лучше бы я оглох, чем слушал всю эту розовую муть.
— Ой, да прекрати, я нормально разговариваю в отличии от Настьки. Вот она конкретно обо что-то головой приложилась. Но ей еще повезло, не то, что Арине. Жаль, я одна так думаю. — Алиса как бы невзначай коснулась взглядом лица Матвея, желая узнать его реакцию, и быстро перевела внимание на дорогу перед собой.
— Даже не начинай, не буду я об этом с тобой говорить. Пусть сами там разбираются.
— Он съест мою сестру, обидит, как меня когда-то, короче, сделает очень больно. А она девочка мягкая, тряпочка, одним словом, кинь ее на пол и ноги до конца жизни вытирай, что он и будет делать. Может не до конца жизни, она ему надоест скоро, но все же… Она ведь ведется на всю его приятную наружность…
— Да ладно тебе, понятное дело, что эти мутки на месяцок, другой, ну и что с того? Пусть развлекаются, пока взрослая жизнь и бытовуха мозги не еб… пудрит.
— Ничего ты не понимаешь, сухарь! Ей будет больно, он же ей явно пользуется, я сразу раскрыла его безразличный взгляд, она, может быть, вообще ему даже не нравится… — Девушка завелась и говорить теперь о волнующей ее теме могла часами.
Матвей предпочел больше не вмешиваться и не распалять подругу, молчаливо слушал и кивал время от времени, когда она на него смотрела в поисках жестов, поддерживающих ее позицию.
Дом Алисы находился рядом со школой, достаточно было немного пройтись пешком, через парк. Матвей раньше часто провожал подругу, но с начала десятого класса перестал это делать. Тогда он стал встречаться с Юлей, которая к тому времени уже переехала к новому мужчине матери. Таким образом он хотел отдалиться от болезненной влюбленности, забыть все, что его в ней так привлекает, в надежде, что со временем все пройдет, если к этой любви не обращаться. Он приезжал к ней по каждому звонку, помогал каждый раз, когда просила о помощи, но они действительно отдалились на год. Лучше ему, правда, от этого не стало.
— Слушай, может зайдешь к нам? Дедушка будет рад тебя видеть. — уже подходя к подъезду обернулась к другу Алиса.
— У меня тренировка…
— Да брось, ненадолго, — Алиса, широко улыбаясь, схватила друга за руку и потянула к подъезду. — сегодня матч, кстати, мы с тобой его всегда вместе смотрели, это было традицией, а эта тварь с моей рожей тебя забрала на целый год, это ж надо!
Под настойчивым напором маленькой бестии парень сдался и позволил затащить себя в подъезд.
Квартира Алисы была большой, двухэтажной. Василий Алексеевич имел несколько частных клиник, зарабатывал он прилично.
— Приперлась наконец, — прозвучал ровный голос.
В глубине квартиры послышался звук гироскутера. Мимо небольшой прихожей, где переобувались Матвей и Алиса, проезжает хорошо знакомая фигура. Видно, заметив краем глаза не один силуэт, фигура, не разворачиваясь, вернулась к входу в прихожую.
— Матвеич! Блудный сын! Ёлки-палки!
— Дядь Лёш! Мой родной!
— Вот и встретились два дурака. — качала головой Алиса снимая обувь. — Мотя ко мне пришел, он мой друг, так что катись назад. — она ревностно схватила друга за кисть и настойчиво повела в свою комнату мимо недоумевающего, стоящего на своём транспорте мужчины, дедом назвать его было сложно.
Он выглядел молодо. Спортивное телосложение, уверенные движения, молодежные жесты сильно влияли на восприятие картины и представление этого человека, как дедушке четверых, почти взрослых внуков. Поверить в это было сложно.
— Э, нет, я давно Матвеича не видел, дай хоть обнять чувака. — мужчина последовал за внучкой, слегка наклоняя свой транспорт.
— Фу, деда, не говори так. От тебя это кринжово слышать. Верну я тебе Матвея, но только потом. Он пока мне еще нужен. — у лестницы Алиса притормозила и повернулась, внимательно рассматривая внешний вид своего родственничка. — Ты надел папин халат, он взбесится.
— И что? Я, может, перевоспитываю сына. Делиться надо вещами уметь. — мужчины улыбаясь, провел рукой по темным волосам с едва заметной проседью. — Я баллончик у тебя на столе оставил, не идет мне этот цвет, я как будто траву на башке выращиваю. Смыл его к черту.
— А в армии бы пригодилось среди кустов прятаться — заулыбался Матвей.
— Таких ярко-зеленых еще поискать надо… — хотел было начать разговор Мужчина, но Алиса его перебила.
— Так всё, сейчас языками зацепитесь и не оторвётесь друг от друга, — нервно произнесла Алиса и снова схватив Матвея за руку, повела на верх в свою комнату.
В спальне Матвей, чувствуя себя как дома, прошел к кровати и упал на подушки, сложив руки за голову.
— Давно меня здесь не было, даже соскучится успел по всей этой хрени, — он поднял взгляд к спинке кровати.
На стене висело множество фотографий с обвешанной вокруг гирляндой. Фотографировать Алиса очень любила и самыми любимыми работами она обвесила всю комнату. Над кроватью же висели фото с самыми яркими моментами жизни и близкими людьми — друзьями, родственниками, селфи и какое-нибудь дурачество на камеру.
Матвей заметил, что почти все фотографии с ним, каких в целом было больше, чем с остальными, пропали со стены самых ярких моментов. Остались лишь те, где они были в компании друзей.
— Савин, ты, как всегда, ничего хорошего от тебя не услышать, — Алиса, схватив одну из подушек, уселась в позу лотоса на кровати, в ногах друга. — я хотела с тобой поговорить о-о-о… Дане.
— Господи, нет, прошу, не надо, — закрыв руками лицо, сказал Матвей.
Обиженно поджав губы, девушка ударила парня подушкой.
— Дурак, мне помощь твоя нужна, ну нет у меня опыта во всех этих делах, в отличии от тебя, к тому же ты парень и ты знаешь, что может понравиться Дане. Я решила, что пора нам уже увидеться, написала ему об этом даже.
Матвей невольно потянулся к телефону, чтобы в этом убедиться, но вовремя себя отдернул.
— И чем же я могу помочь? Я не фея крестная, боюсь, из жабы в принцессу тебя никто превратить не сможет.
— Ах ты… — Алиса переместилась ближе к Матвею и оседлав его, стала дубасить парня подушкой. — это все, потому что я дружу со свиньей.
Он ловко скинул девушку с себя на кровать нависая над ней, взъерошил идеально уложенные кудряшки. Затем стал щекотать, окончательно обезоруживая.
— Пре… кра… ти-и-и… — сквозь смех пыталась сказать Алиса. — га-а-а… ди… на!
Их баловство отвлек звук телефона в кармане парня. Звонил тренер и парень, слезая с кровати, поспешил ответить, уже предчувствуя, что его далеко не хвалить собираются.
— Савин, тварина такая, объясни, почему я сейчас не вижу на стадионе капитана! — Матвей даже отвел телефон от уха, чтобы яростный рев не сделал его глухим на одно ухо. — Ты забыл, что сегодня комиссия приезжает и я просил прийти на час раньше! Я тебя заменю когда-нибудь, какой из тебя капитан!?
— Роман Борисович, я уже бегу, я почти у вас, вы меня видите? — заторопился Матвей. Он жестом показал Алисе, что с ним могут сделать, если его сейчас же не будет на поле.
Объяснять и не нужно было. Девушка отсюда слышала грозный бас тренера. Она расстроено поджало губы, надувая щеки, чтобы друг не заметил чего-нибудь лишнего в ее выражении лица.
— Лучше бы мне тебя не видеть, ноги же переломаю, но, если не увижу, найду и живьем в землю зарою! Понял?!
— Спасибо, что предупредили, понял к чему готовиться, бегу.
Он выскочил из комнаты и теперь все, что напоминало о его присутствии — смятая кровать, болящие от смеха щеки и взъерошенные голубые волосы, бывшие кудряшки.
Девушка глубоко вздохнула, на время задерживая дыхание в легких, а после выдохнула, собираясь с мыслями.
Она наделась, что все прошло. Дурацкие гормоны позади. Дружбу с ним из-за шальной подростковой реакции терять не хотелось. Казалось, что тот год был самым невыносимым и справляться со всем без него было сложно, но она даже несколько неосознанно старалась на портачить и звонила другу даже тогда, когда и сама могла бы справится. Так, в голову стали закрадываться мысли о том, что он стал за эти годы не просто другом, а нечто более близким.
Отсюда лишь больше злилась на сестру, которая, как считала Алиса, отобрала у нее друга. Сколько бы не было подружек у Матвея, он никогда не прекращал дружить с ней и всегда ставил ее в приоритет очередным пассиям.
Только не в тот год. Понятное дело, Юля была женственной, утончённой, манерной девушкой, у неё всегда было много поклонников. У Алисы же был только ее лучший друг, за что Юля и злилась. Алиса не понимала зависти сестры, ведь она могла поманить пальцем любого, зачем ей ее Матвей?
Глава 8
Дверь теплого персикового цвета осторожно открылась, и девочка вышла в коридор. Широко раскрытые глаза были направлены в сторону сидящего на черном кожаном диване мужчину, читающего очередные документы по работе.
Он поднял голову на девочку, почувствовав на себе ее взгляд.
— Тебя там… зовут. — тихо произнесла она.
— Понял, подожди меня здесь. — ответил мужчина, поднимаясь с диванчика и направляясь к кабинету, откуда только что вышла дочь.
Девочка же заняла место мужчины, доставая телефон, чтобы скрасить ожидание.
Как и ожидал Дмитрий, психолог подтвердила сказанное его братом, и даже добавила туда еще несколько проблемных синдромов.
— …Мы будем с этим работать, она сильно скована и недоверчива и, конечно, обстановка в таких заведениях, как детский дом, сильно влияет на психику детей, тем более, она уже сформировавшаяся личность.
— Долго это все лечится?
— Ну, пока сказать не могу, мне нужно пообщаться с ней еще, сегодня она была не настроена со мной говорить, но вообще, обычно занимает около года, а может и вообще не пройти. — женщина поправила волосы, кинув быстрый взгляд на стоящее в кабинете зеркало, чтобы убедиться, что выглядит хорошо и демонстративными плавными движениями поменяла закинутую ногу на другую. — Она очень красивая, но эта скованность во всем, — в движениях, манерах, словах, — скрывает ее природу и служит показателем ее внутреннего ощущения ничтожности, она чувствует себя никому не нужной. К людям относится с большой осторожностью или даже страхом. Вам не просто будет заслужить ее доверие, хотя она и тянется к вам. Синдром недолюбленности сказывается.
Взгляд на наручные часы. Времени психолог забрала больше, чем он рассчитывал.