Моя любимая половина ночи

— Тогда увидимся за обедом.



* * *



Я провёл половину своей презентации на пятьдесят минут о воспалении зрительного нерва, когда задняя дверь аудитории открылась с громким скрипом, как делала всегда, если кто-то незнакомый дёргает её не в нужную сторону. Головы повернулись, а моё сердце болезненно сжалось, когда вошла Милли. Одетая в чёрные джинсы и зелёный свитер она прошла на носочках по ряду с бумажным пакетом в руке и виноватым видом за то, что помешала своим появлением. Милли не приходила на мои семинары, ведь я работал на кафедре нейробиологии, а она — криминологии, у неё просто не было повода. Откуда она узнала, где меня найти? Может, хотела потом со мной поговорить…? От этой мысли было не по себе.

Ночь прошла хорошо, верно? Для меня прошлая ночь была потрясающей. Мы дважды занялись сексом. Прервавшись, мы целый час обсуждали наши постоянные темы: катастрофы Эда в лаборатории, грядущая лекция Милли в Принстонском университете, и получит ли Алекс постоянное место работы в этом году. Ничего чересчур личного и глубоко серьёзного. В итоге разговоры в постели сменились ласками, я навис над ней, и слова пропали. До прошлой ночи я даже не мог представить, как она тихо стонет, отдаваясь ритму, а теперь не мог выбросить это из головы.

Взглянув на большой экран, я прихожу в себя. Как единственный специалист по сетчатке на кафедре, я старался делать свои презентации чёткими, интересными и доступными. Милли знала мою главную боль, что остальные специалисты нейробиологии забывали о сетчатке как части мозга. И я поймал её усмешку, когда появилось изображение центральной нервной системы, и сетчатка была выделена. Улыбка прогнала всё напряжение.

Это Милли. Она невозмутима. Значит, мы оба в порядке.

Она встретила меня на середине ряда, когда все выходили, и, вытащив коробочку выпечки из пакетта, протянула мне. Внутри был капкейк с единорогом из глазури.

— За что это? — я взглянул на неё. — Мы праздновали мою должность прошлой ночью, а до дня рождения ещё месяц.

Милли улыбнулась.

— Это «похмельный» капкейк, — я не ответил сразу, и она добавила шёпотом. — Это капкейк «за прекрасную работу над оргазмами», — она сделала паузу и посмотрела на мои руки. — И это капкейк «Мы в порядке?».

Редкое проявление уязвимости задело меня, и я, закрыв коробку, указательным пальцем щёлкнул её по носу, как она всегда делала с нами.

— Ты знаешь, что всё в порядке.

— Тогда идём со мной в «Cajé», — она потянула меня за руку. — Мне нужно зарядиться кофе.

— Я уже пил… с Крисом…

Она уже повернулась и пошла по ряду к выходу. Стоило отказаться и настоять, что мне надо возвращаться в лабораторию, потому что для Милли работа всегда была на первом месте, но кофе много не бывало.

«Cajé» — это кофейня возле кампуса, куда ходили неопрятные представители наших студентов. Держу пари, что во внутреннем дворике было столько же белых с дредами, сколько бариста в помещении. И хотя Милли могла выглядеть не лучше их на выходных, сейчас в узких джинсах, на каблуках и в кашемировом свитере она выделялась, подобно россыпи цветов в поле сухой травы.

Даже не спрашивая, что я хочу, ведь ответ ей был известен, она склонилась и заказала два средних очень горячих американо, а потом в спешке указала мне на чудом пустой столик.

Я вытер столик парой салфеток, пытаясь прогнать незнакомое волнение из-за грядущего разговора с Милли.

Моя лучшая подруга, Милли, которая наносила увлажняющие маски мне на лицо, пока мы смотрели наши любимые фильмы про гангстеров 90-х, и съедала всю дыню в моих фруктовых салатах.

С двумя дымящимися стаканчиками в руках она прошла к столику, а я старался выглядеть невозмутимо, хотя шансы на сводились к нулю.

Так странно.

Я о том, что невозможно игнорировать, как джинсы подчёркивают изгибы её бёдер. Сам себе удивляюсь, замечал бы подобное, не будь прошлой ночи?

Милли молча села, улыбнулась, коснулась щеки, и я следил, как она убрала пару выбившихся прядей волос за ухо. Здесь открылась новая, обнажённая правда, словно все знаки кричали: «У нас был секс!». Мой взгляд скользнул по её шее и споткнулся о кое-что. Обычно я не заметил бы маленький красный синяк на горле, если бы не я его оставил.

Она заметила, что я увидел это, и прикрыла засос пальцем.

— До обеда я замажу его тональным кремом.

Точно. Среда, один из двух дней недели, когда мы собирались компанией в кафе «Summit» у библиотеки.

— Хорошо, что он маленький, — сказал я. — То есть, прости.

— Ой, не извиняйся.

Секс был теперь на виду. Милли смотрела на меня, и её внимание всегда было приятным. Но теперь я не просто наслаждался, а пытался сосредоточиться на её спокойном выражении лица, а не думать о закрывшихся от удовольствия глазах, когда она двигалась на мне, приближаясь к пику наслаждения.

— Ты сегодня точно в порядке? — спросил я.

Она решительно кивнула.

— Абсолютно. А ты?

— И я, — мне было интересно, мешали ли ей эти воспоминания. Я не знал, как уйти от этой темы, но явно не стоило выпаливать, не задумываясь. — Было очень хорошо.

Она могла смутить меня, и я ожидал подобного, потому что Милли любила вызывать у нас неловкость. Но сегодня она разошлась не на шутку.

— Конечно, было хорошо. Мы оба прекрасны в постели, — я рассмеялся, и она добавила. — Но… мы же не изменили решение? Насчёт того, чтобы… дальше быть друзьями?

— Не изменили.


Да, так и останется. Ночь была хорошей, но я не хотел повторять её с Милли. Наверное. Я точно не должен был. Мы были отличными друзьями, которые подначивали друг друга, и не могли стать ещё и нежными возлюбленными. Милли не представлялась мне такой.

Она сжала мою руку.

— Ты мой лучший друг, Рейд.

— Ты доведёшь меня до слёз.

Со смехом она оттолкнула мою руку.

— А если серьёзно: я не могу снова встречаться с коллегой. Он был кошмаром наяву.

— Вообще-то, — я был рад, что мы вернулись к привычной беседе, — его зовут Дастин.

Она быстро проглотила кофе, пытаясь возразить.

— Есть те, кто сказал бы, что Рейд — вычурное имя.

Я с притворной обидой прижал ладонь к груди.

— Никто так не говорит.

Милли вытянула руку и поймала проходящего студента за предплечье.

— Прости, быстрый вопрос. Рейд — дурацкое имя?

Парень даже не взглянул на меня.

— Естественно.

Милли отпустила его с ухмылкой и поднесла стаканчик к губам.

Я скопировал её со своим стаканчиком.

— Он сказал да, потому что испугался, что его схватила знойная преподавательница.

— Ладно, — она с радушием взмахнула рукой. — Спроси кого-нибудь сам.

— Простите, — я остановил студентку, подняв палец. — Как вы думаете, имя «Рейд» — вычурное?

Она была милой: смуглая кожа, ореол кудрявых волос. Когда наши взгляды пересеклись, она покраснела.

— Это ваше имя?

— Это не важно, — сказал я, смягчая слова взглядом, который Милли звала игривым.

— Как по мне, — ответила девушка, — имя не вычурное.

Я поблагодарил её. Студентка ушла, а я повернулся к Милли.

— Слышала?

— Она просто смягчила ответ: «По мнению большинства, это имя дурацкое».

Я рассмеялся.

— Думаю, её ответ был вполне ясен.

— Потому что она хочет трахнуть тебя.

«Трахнуть» из её уст заставило сердце сбиться с ритма. Она постоянно обсуждала такое, но прошлой ночью она стонала мне на ухо, а потом сказала, что собирается кончить.

Снова.

Я попытался сделать голос оскорблённым.

— Я не знал, что ты считаешь моё имя отстойным.

Милли не повелась на это. Она улыбнулась поверх стаканчика.

— Я и не считаю.

Мы погрузились в лёгкое молчание, и я старался не думать о сексе с Милли и не разглядывать пристально Милли-подругу. Она полностью восстановилась. Она была сильной, какой и казалась раньше.