Мое имя — Вендетта!

Валя проснулась ближе к обеду и не совсем сразу поняла, где она. Вроде и квартира такая же, как и у нее, но только обстановка явно мужская. А потом резко поднялась с кровати. Твою ж мать, это же надо забыть, что ночевала она не у себя, а у майора милиции. Вроде и выпила вчера всего бокал мартини, но в голове шумело так, будто всю бутылку уговорила. Хотя не исключено, что Дэн, парень из клуба, ей что-нибудь в бокал подсыпал. Она еще вчера в клубе заметила, что как-то странно ее организм отреагировал на вполне невинный бокал мартини с соком — сознание помутилось и голова начала кружиться. Именно поэтому, она решила уйти, но Дэн начал к ней приставать, а когда она его решительно отшила — разозлился. Вот тогда и спас ее красавчик-майор, непонятно каким ветром занесенный в клуб ее брата. Дэн еще свое получит, она обязательно расскажет Димке, что тот пытался к ней приставать и, скорее всего, подсыпал ей в бокал какую-то муть. Недолго после этого Дэну в клубе работать осветителем. Она вспомнила, что было дальше после того, как майор признал в ней сестру известного в городе криминального авторитета. Поступил он, несмотря на свое звание, вполне по-мужски. Ни о чем не спрашивая, видя ее состояние, отвез к себе домой, покормил поздним ужином и уложил спать в удобную кровать, а сам ушел спать в гостиную на диван. Валя улыбнулась, майор все больше и больше ей нравился.

Начала оглядывать обстановку в квартире и тут же ее взгляд зацепился за прикроватную тумбочку. На ней стоял стакан воды, таблетки от головной боли и сложенный в двое листок. Недолго думая, Валя проглотила лекарство и взяла в руки листок.

«С добрым, наверное, утром. Если выпьешь таблетки, ближе к обеду оно точно станет добрым. Так как вчера ты не удосужилась назвать свой адрес, а на память я не помню, то мне пришлось везти тебя к себе. На кухне стоит завтрак, накрытый полотенцем, ешь, не стесняйся. Кофе будет, если справишься с кофе машинкой. Если не стесняешься, можешь принять душ. Входная дверь закрывается обычным захлопыванием. И да, вчера мы с тобой перешли на „ты“.) На столе, на кухне моя визитка с номером телефона. Если захочешь, звони.

Ян».



Валя сладко потянулась и снова откинулась на подушку, улыбаясь. А майор не такой уж и грозный, как показалось ей в начале. Нет, она, конечно, не исключает того факта, что он любезен с ней только потому, что надеется узнать от нее хоть что-то, касающееся незаконных дел ее брата. Она даже более, чем уверена в этом. Но к несчастью майора, она на самом деле не знает ничего. Митяй оградил ее от этого знания на все сто процентов. Поэтому, почему бы не пообщаться с чертовски привлекательным мужчиной? Ян… Необычное, красивое имя. Она еще раз потянулась и в хорошем расположении духа встала и отправилась на кухню завтракать.



Черный лексус Митяя подъехал к больничному крыльцу, и Влад поспешил к машине.

— Ты без охраны? — удивился Влад, узрев Митяя за рулем и одного в машине, в это же время застегивая ремень безопасности, — Не помнишь, чем прошлый раз закончился?

— Не пугай пуганного, — усмехнулся Митяй, — Охрана в машине сопровождения в метре от нас.

Влад оглянулся и действительно увидел джип митяевских бойцов.

— А в машину никого не взял, потому что разговор есть не для чужих ушей, — снова заговорил Митяй, сосредоточено глядя на дорогу, — Как там Оксанка, кстати, а то ее вызвали на операцию, несмотря на ее выходной.

— Чего сам не спросишь? Позвони, да узнай.

— Нет уж, — фыркнул Митяй, а Влад уставился на него во все глаза, — Она как кошка шипит, когда я ей звоню и попадаю в тот момент, когда она скальпелем орудует.

Влад, от увиденного выражения довольства и какой-то смутной нежности на лице «конкретного братка», впал в ступор. И даже сказать ничего не смог. Но Митяй сам, видя произведенный эффект, закрыл тему, перейдя на такой сложный разговор.

— Ну, доктор, что говорить будем пациенту и по совместительству другу?

— Еще бы знать, что он конкретно спрашивать будет, — устало вздохнул Влад.

— Леший, чушь не мели, — резко ответил на это Митяй, — Все, что не касается Ленки я мог бы сказать и без тебя. Он все равно в курсе событий. Но вот, что касается его жены… Пару месяцев назад, я бы сказал ему — забей, ни одна баба не стоит того, чтобы переживать из-за нее. Но сейчас… Я представляю его реакцию.

— Да, — задумчиво ответил зав. отделением, — Беда. Я, вообще, не представляю — как, почему она ушла? Они столько лет вместе, она вытерпела и не такое.

— Влад, а может она не захотела быть с калекой? Ну, сам посуди, одно дело рядом с тобой здоровый мужик был, а потом раз и инвалид. Бабы — суки… — протянул Митяй.

— Нет, — с уверенностью сказал Влад, — Она не такая.

— Какая не такая? — раздраженно спросил Митяй.

— Вот такая не такая! — в тон ему ответил Влад, — Допустить, что она ушла, потому что увлеклась другим мужиком — я могу. Тем более, Антон, сам знаешь, бывает резковат и груб с ней, не каждой женщине это понравиться, и не каждая вытерпит. Но вот то, что она бросила его, потому что он калека — этого не может быть. Правда, то, что она бросила его сейчас, в такой трудный психологически период…

— И Викинг молчит, как партизан. Односложные ответы в трубку мычит. Я видел, конечно, что между этими двумя что-то происходит. Но не думал, что все может зайти так далеко. Ладно, хватит лирику разводить. Еще раз спрашиваю, что говорить будем?



— Солнышко, радость моя, проснись, — с нежностью в голосе уговаривал Вик, спящую Лену. Жар все никак не хотел спадать. Викингу даже пришлось повторно за этот день вызывать Лидию Сергеевну. Она приехала, еще раз осмотрела пациентку, вколола ей жаропонижающее и с угрюмым видом констатировала — состояние стабильно тяжелое. А еще добавила, что в больнице ей было бы лучше, под наблюдением врачей. На что Вик нахмурился и еще раз напомнил доктору, что им в больницу нельзя, что она там будет в большей опасности, в большей чем ее воспаление и что он платит ей неприлично большие деньги, настолько, что она дневать и ночевать у него должна.

— Девочка моя, проснись, пожалуйста, тебе нужно поесть.

Ленка что-то пробормотала во сне и с неудовольствием скинула его руку со своей щеки. Вик тяжело вздохнул, поднялся с края кровати и отошел к окну, решая все-таки попозже попытаться ее накормить.

Глядел в окно и не видел там ничего, почему-то перед глазами, в памяти маячили воспоминания, возвращая его в прошлое.

Слава Елизаров с юности был обделен женским вниманием — его побаивались из-за нестандартной внешности. А вот пацаны во дворе только из-за одной его внешности сразу зауважали. Это уже потом, когда родители разрешили ему быть самим собой, а не сыном работников математических наук, он добился настоящего уважения, бросив всю свою не дюжую силу в спорт. Но вот добиться восхищенных взглядов от девушек так и не смог, несмотря на все свои старания. Да, что там восхищения! Он был бы доволен и малым, если бы перестали хотя бы шарахаться от него. Но то ли женщины ему попадались глупые, то ли судьба у него такая, но никто не воспринимал его как человека, как личность, все обращали внимание на отталкивающую внешность. Поэтому и девственности Слава лишился гораздо позже своих друзей во дворе — в девятнадцать лет. Нет, его не увидела и полюбила какая-нибудь честная и искренняя девушка, все гораздо банальнее. Это была женщина старше его, на много лет, которая попросту тащилась от больших мужиков. На юбилее у своей тетки, она затащила Славу в каморку и там показала все прелести секса. Славе было все равно, кто она, как выглядит, да и как ее зовут он помнил смутно. Уже потом, будучи взрослым, он начал пользоваться услугами женщин древнейшей профессии, больше не заморачиваясь по поводу того, что у него нет постоянной партнерши. Так было даже легче, проще. Он привык к мысли о том, что его никогда не полюбят и он сам, наверняка, не полюбит также. До тех пор, пока не встретил ее. Сначала он обратил внимание на ее глаза, как ни странно. Когда вошел в ее дом, первое, что увидел это были ее глаза, зеленые, как весенняя трава, большие, с пушистыми ресницами. А после, когда она начала общаться с ним, как с обычным человеком, а не как с постаментом кунсткамеры, понял, что все женщины, которых он встречал до нее, были и не женщинами вовсе, а какими-то пародиями на них. Окончательно он понял, что пропал, когда она поймала пулю, предназначавшуюся ему. Почему она так сделала, он так и не понял. Было ли это машинально? Да и какая разница? Машинально она должна была спрятаться за его спину, а не толкать его в дверной проем. И только позже он начал узнавать ее, как человека, как личность. Тогда нужно было бежать без оглядки от несвободной женщины, тогда, сейчас уже поздно. Сейчас даже ее внешность не имела для него никакого значения. Он видел ее красоту души. Он влюбился в ее душу.



— Чего топчетесь в дверях? Заходите, раз пришли, — ухмыльнулся Антон, глядя как двое здоровых мужчин замялись в дверях в нерешительности.

— Привет, брат, — с теплотой в голосе поздоровался Митяй. Влад ничего не сказал, прошел к Антону и, пригнувшись, обнял по-дружески.

— Наверное, мне еще два дня назад стоило пригрозить таким образом, раз вы приехали, да еще обниматься лезете, — хохотнул Антон.

На лицах парней расцвели неуверенные улыбки, в прочем, они быстро исчезли, как только Антон Синицин произнес:

— Меня интересует только один вопрос — где моя жена и почему она не берет трубку? Чего молчим? Я, б*ять, должен щипцами из вас ответы вытаскивать? Да, скажите вы хоть что — нибудь! — сорвался он на крик, — Что с ней?

Тут лицо Антона побледнело еще больше его болезненной бледности.

— Она… жива? — выдохнул он.


— Да, жива, — поспешил успокоить его Влад.

Антон, устав от перенапряженных нервов, откинулся на подушку, на лбу выступили капли пота.

— Тогда, что с ней? Почему не приезжает, не берет телефон?

Юлить не получиться, это Митяй понимал еще тогда, когда давал обещание Ксанке, не обрушивать на него такую новость. А теперь был уверен в этом, как в самом себе.

— Помогите мне сесть, — хрипло попросил Антон.

Митяй с Владом подорвались к нему, взяв за руки, обхватив широкую спину, помогли принять сидячее положение, подложив под поясницу подушку. Антон чуть откинулся на нее, упираясь локтями в постель.

— Тоха, — начал Влад, — Понимаешь… — и замолчал, не зная, как такое можно ему сказать.

— Чего мнешься, как девочка? — недобро спросил его Антон.

— Да, твою же мать! — выругался Митяй, — Ушла она! Бросила тебя баба, понял! Не знаю я, как это сообщить по-другому! Предала, убежала к другому мужику! Все, забудь и разотри! Нет ее больше!

— Что? — выдохнул, вмиг побледневший, Антон.

— Ты совсем идиот?! — заорал на Митяя Влад, хватая его за плечо и разворачивая к себе лицом, — Это, по-твоему, тактично сообщить?! Придурок!

— Да?! А ты, докторишка, охренеть какой умный?! Чего ж сам замолчал?!

— Я бы собрался, в конце концов! А ты…

— Парни… — почему-то тихо позвал Антон и они обернулись. И тут же кинулись, и застыли в шаге от него.

Антон стоял. Опираясь на решетку больничной кровати, пошатываясь. На бледном, осунувшемся лице выступили капли пота, стекающие по вискам. Но он стоял!

— Брат! Тоха!

Антон задыхался от эмоций, нахлынувших, как лавина на него. Он встал на ноги! Несмотря на прогнозы врачей встал. Ему хотелось кричать, а еще обнять любимую женщину, прижать к себе и сказать, что теперь все будет хорошо. А потом он очнулся. И вспомнил, какая именно мысль заставила работать его сломанное тело — она ушла. Не просто ушла, потому что он прогонял. Ушла к другому. Разве это, вообще, возможно? Не могла его Ленка уйти!

Казалось, время остановилось, замедлило свой ход, так, что он видел движение пыли в замедленном темпе. На самом же деле, прошло не больше минуты, его ноги подкосились, и он бы рухнул, если бы не помощь друзей.

— Спокойно, брат, — пробасил Митяй, — Теперь осталось всего ничего — научиться заново ходить.

Влад снова шикнул на него, но Антон не обратил на них внимания. Сознанием завладела только одна мысль — она ушла, бросила, предала. Все еще поддерживаемый двумя мужчинами, Антон сжал кулаки и заставляя себя не сорваться на крик от невыносимой боли и пустоты внутри, тихо, почти шепотом, проговорил:

— Я не верю.

— Антон, — Влад напрягся, не зная, что сказать. Да и что сказать, если сами ничего толком не знали.

— Я не верю, — с упрямством повторил он, — Сейчас вы оба сядете и по порядку расскажете мне, что произошло за эти несколько дней. И клянусь Богом, если кто-то из вас назовет ее шлюхой или предательницей, дам в рожу не задумываясь.

— Синица! — вспылил Митяй, — А как назвать ее поступок, не скажешь?

— Замолчи, — угрожающе произнес Антон, — Повторяю, для особых идиотов — никаких выводов, пока не расскажете мне все, начиная с того момента, как она вернулась от меня несколько дней назад.

— Дело в том, что она не вернулась, — произнес Влад.

— Что?… Какого хрена ты говоришь! Что, вашу мать, значит «она не вернулась»?!

— Тох, спокойно, — попытался утихомирить его Митяй.

Антон с шумом выдохнул, еще крепче сжал кулаки и произнес, еле сдерживая нарастающую панику:

— Она ночевала у меня. И поверьте, олухи, не может женщина так отдаваться, если собирается уйти! Это раз. После, она вышла от меня и пообещала приехать в следующий раз, через два дня. Ленка ничего бы не обещала, если бы собиралась уйти. Это два. Домой нам было нельзя, поэтому она должна была поехать к тебе, Митяй.

— Она не приехала.

Антон уставился на него яростным взглядом, перестав окончательно что-либо понимать.

— И где же она, по-вашему, была?

— Ты не все знаешь, Тоха, — мрачно произнес Митяй, — Викинг отъехал от больницы тогда, не стал ее дожидаться. Она позвонила ему, узнать, когда он за ней вернется, а потом…

— Чего замолчал? — спросил Антон, холодея от нехорошего предчувствия, — Что потом?

— Потом Вик слышал только ее крик о помощи.

— Твою мать! — Антон шарахнул кулаком по спинке больничной кровати, так что она жалобно скрипнула.