Митральезы для Белого генерала

– Здорово, братцы! – крикнул Белый генерал. – Поздравляю с первым боевым походом! Нынче мы пойдем вперед до тех пор, пока не встретим текинцев, а встретим – разобьем. Много говорят про них, но мы докажем, что они такие же халатники, как все в Средней Азии. Вы меня не знаете, и я вас не знаю; но я про вас много слышал, да и вы про меня также слышали. Теперь пойдем, и я вам покажу, кто я таков, а вы мне тоже покажете, что вы за молодцы. Итак, с Богом, вперед! Прогремите про Белого царя и про матушку Русь![9]

– Ура! – загремело ему в ответ.

– Ура, – кричали казаки и пехота, артиллеристы и саперы.

– Ура! – слышалось из рядов, остающихся в Бами и уходящих в поход.

– Ура! – кричал вместе со всеми Дмитрий, увлеченный всеобщим порывом.

– Ура! – неслось со всех сторон, а некоторые принялись срывать с себя шапки и кидать их в воздух, приветствуя своего вождя.

– С эдакими молодцами, да не победить! – крикнул напоследок Скобелев и, ударив своего коня шпорами, понесся вдоль строя.



В путь русский рекогносцировочный отряд двинулся уже вечером. Шли всю ночь, лишь иногда делая короткие привалы, для отдыха. Поначалу все было хорошо, солдаты бодро шагали по песку, изредка перебрасываясь между собой короткими фразами или шутками. В авангарде шла кавалерия, скоро вырвавшаяся вперед, впрочем, не настолько, чтобы считать отряд разделившимся. За ними шла артиллерия, сначала дальнобойные пушки, потом горные, а за ними моряки. После двуколок с митральезами две роты пехоты, затем обоз, а в арьергарде дефилировала полусотня полтавцев.

Увы, с наступлением утра эта идиллия подошла к концу. Поднявшееся из-за барханов солнышко начало все сильнее и сильнее припекать, и скоро не стало слышно ни разговоров, ни прибауток.

– Ох и жарко, – выдохнул Шматов, прикладываясь к баклаге. – Горло пересохло, мочи нет!

– Поберег бы воду, – хмуро заметил шагающий рядом Будищев.

– А на что? – искренне удивился приятель. – В Бирме новой наберем.

– Где? – сбился с шага от неожиданности Дмитрий.

– Ну в этом, как его… их высокоблагородие говорили…

– Беурме?

– Ага, в ей.

– Угу, а текинцы типа не знают, что нас туда хрен несет?

– Может, и знают, а только что они сделают?

– Поживем – увидим, – пожал плечами Будищев и, усмехнувшись, добавил: – Хорошо еще, что тебя в Бирму потянуло, а не в Таиланд.

– А чего там в этом самом Таланде? – на свою беду поинтересовался простодушный Шматов.

Будищев в ответ мстительно улыбнулся и, наклонившись к уху товарища, начал что-то ему нашептывать. По мере того как он говорил, глаза у бедного парня делались все шире и шире, а нижняя челюсть отвисала все ниже и ниже.

– Как это девки с ентим самым… – потрясенно пробормотал он. – Граф, скажи, ты ить всю эту неподобь придумал, а? Ну не могёт такого быть…

Дмитрий же только пожал плечами, дескать, за что купил, за то и продаю, и продолжал как ни в чем не бывало шагать, посмеиваясь втихомолку над приятелем.

Надо сказать, что Федька был далеко не единственным, кто не сберег воду. Жара, духота и всепроникающая пыль сделали свое черное дело, и к полудню баклаги были пусты практически у всего отряда. Офицеры, судя по всему, тоже считали, что скоро будет возможность пополнить запасы и на свою беду не обращали на это внимания. Расплата за эту оплошность не заставила себя ждать. Прискакавший от Скобелева нарочный принес страшную в пустыне весть.

– Нет воды!

– Как?!!

– Текинцы отвели источники в пески!

– Зашибись, – резюмировал Будищев и, обернувшись к Нечипоренко, отрывисто приказал: – Ко всем бакам, бурдюкам и прочим емкостям приставить часовых! Хоть одна капля мимо пулеметов просочится, шкуру спущу!!!

– Есть.

– Как же теперь? – с тревогой спросил Шматов. – Ить пропадем!

– Каком кверху, – отрезал кондуктор, а немного погодя почти одобрительно добавил: – Грамотно воюют, сукины дети!

Дальнейший путь они проделали практически в полной тишине. Слышно было лишь тяжелую поступь солдат и лошадей да скрип колес.

– Глянь-ка, вашбродь, никак деревня? – подал голос кто-то из ездовых, завидев вдалеке невысокие глинобитные стенки строений.

– Походу, это аул Арчман, – заметил Дмитрий, встревоженно оглядываясь по сторонам.

– Вот и славно, – обрадовался Федор. – Стало быть, там вода есть.

– Если халатники никакой другой каверзы не удумали.


– Какой?

– Скоро узнаем.

Вдалеке послышались несколько выстрелов, а затем нестройный залп. Немного позже они узнали, что казаки застали в ауле небольшую партию текинцев, разбежавшуюся при первых же выстрелах. А пока солдаты прибавили шаг, взяв винтовки на изготовку. На околице аула их встретил сам Скобелев в окружении свиты и конвоя.

– Веселей, мо́лодцы. Отдых близко!

По идее, слова генерала следовало встретить радостными криками «ура», но из пересохших глоток не могло вырваться ничего, кроме глухого сипения. Однако Белый генерал не стал пенять измученным подчиненным за подобное невнимание, а, дав шенкеля своему белоснежному жеребцу, ускакал. Следом за ним унеслись его приближенные, оставив измученных жарой и долгим переходом солдат и казаков.

Увы, для отдыха времени не было. Ретировавшийся после недолгой перестрелки противник мог вернуться в любую минуту с подкреплением и смять оторвавшийся от главных сил крохотный отряд русских. Но если пехотинцев просто развели по дворам, наказав следить за окрестностями и в случае опасности обороняться, то артиллеристам и морякам пришлось готовить позиции: пробивать в глинобитных стенах амбразуры для пушек и пулеметов; разгружать снаряды и патроны, чтобы в случае нужды иметь их под рукой.

Рубить засохшую глину линнеманновскими лопатами[10] для утомленных людей оказалось не самым простым делом, но Шеман с Майером были непреклонны, а что касается Будищева, то он счел, что, помимо основных позиций, необходимы еще и запасные, увеличив таким образом фронт работ как минимум вдвое.

– Что тут у вас, господа? – поинтересовался только что подошедший командир четвертой легкой батареи капитан Полковников.

Петр Васильевич Полковников, несмотря на молодость, был весьма опытным и грамотным офицером. Когда его командира – полковника Вержбицкого назначили начальствовать всей артиллерией в Закаспийском крае, он принял вместо него четвертую батарею. Под его руководством была принята новая материальная часть – современные стальные дальнобойные пушки, вместо прежних медных. Более того, несмотря на неполный комплект личного состава, новая техника была в кратчайший срок освоена солдатами и офицерами.

Надо сказать, что новые пушки, в отличие от легких горных орудий и митральез, вполне могли вести огонь поверх глинобитных заборов, чем весьма облегчили жизнь своим расчетам. По крайней мере, им не пришлось вырубать для них амбразуры, хотя совсем без дела они, разумеется, не остались. Строгий начальник всем нашел занятие, после чего отправился узнать, что происходит у моряков. Внимательно выслушав доклад Шемана о ходе работ, он сдержанно похвалил их, особенно отметив полезность запасных позиций.

– Не подскажете, нашли воду? – спросил лейтенант, закончив доклад.

– К счастью, да, – кивнул артиллерист. – Текинцы не успели или не захотели зарыть колодцы и собирались испортить воду в них, кинув туда разлагающиеся трупы убитых ими здешних жителей. За этим занятием их и застали наши казаки.

– И как?

– Двоих подстрелили, остальные дали стрекача. Но я, собственно, по другому поводу. Наверняка местные оставили и спрятали здесь запасы продовольствия. Теперь их надобно найти. Я намерен послать на фуражировку всех ездовых, и ваших тоже. Это приказ!

Поскольку ездовые для морской батареи были приданы как раз от четвертой батареи, возражений не последовало. К тому же поиски фуража или продовольствия были делом обыкновенным. Обычно его старались захватить и вывезти, а если не получалось, предавали огню. Главное было не допустить попадания припасов к противнику, а для этого все средства хороши.

– Есть, – ответил Шеман, приложив руку к козырьку фуражки. – Еще что-нибудь, господин капитан?

– Нет, то есть да. Если у вас нет поручений к кондуктору Будищеву, быть может, вы пошлете его вместе с ездовыми?

– Вы полагаете, он может быть полезен?

– Уверен в этом. Ваш подчиненный – прирожденный барантач. Если уж тут есть хоть что-нибудь, то он непременно найдет.

– Хорошо. Дмитрий Николаевич, вы слышали?

– Так точно, – хмуро отвечал Будищев, которому вовсе не улыбалось таскаться по окрестностям аула в поисках ухоронок, сделанных изобретательными туркменами.

Но делать было нечего, приказ есть приказ, и ему, откозыряв, пришлось отправляться на поиски «сокровищ местного Али-бабы».

– Послушай, а что значит «барантач»? – тихонько поинтересовался у него перед уходом Майер.

– Что-то типа грабителя, – буркнул он в ответ. – Ну или человек, который может все достать.

– Достать, это мне понятно, но отчего же сразу грабитель?

– Оттого, Сашка, что если есть добро, то у него по-любому имеется хозяин. А поскольку сейчас идет война… сам понимаешь.

– Это называется «реквизиция».

– Ага. Если ты у кого-то забираешь, то реквизиция, а если у тебя, грабеж!

– Кондуктор, вы еще здесь? – вопросительно приподнял бровь Шеман.

– Уже бегу, ваше благородие. Можно даже сказать, скачу!

Интуиция не подвела Полковникова. Действительно, прежде чем уйти, местные попытались спрятать свои припасы в неглубоких ямах, сделанных в разных укромных местах. Но замаскировать их как следует времени у них не было, так что импровизированные фуражиры быстро нашли несколько таких ухоронок, подчас в самых неожиданных местах.

– Все просто, братцы-кролики, – объяснял своим подчиненным Будищев. – Если земля мягкая, стало быть, там что-то зарыли. А если это настолько ценное, чтобы не полениться и закопать, значит, оно нам нужно! Это понятно?

В принципе, вчерашние крестьяне и сами бы неплохо справились с подобным заданием, но дело в том, что они были не единственными. Прочие военные, и в особенности казаки, были также не прочь пополнить свои запасы. Причем кубанцы частенько пытались отжать в свою пользу найденное другими. И вот тут Дмитрий оказался незаменим.

– Ишь какие, – закричал на только что окончивших раскопки солдат бородатый урядник-таманец. – Мы это первые нашли!

– С чего бы это? – возмутился тяжело дышащий ездовой. – Мы раскопали, стало быть, наше!

– Вольно же вам было жилы рвать, а только мы все одно первые!

– Слышь, Непейвода! – положил конец дискуссии вышедший из близлежащего дома Будищев. – Ну-ка вали отсюда, пока ветер без сучков!

– Чаво? – не повернув головы, отозвался казак.