Митральезы для Белого генерала

– Взрывайте, господа, мы готовы!

Дмитрий обрадованно схватился за машинку и с такой силой крутанул ручку, как будто хотел ее оторвать. Затем его лицо приобрело какое-то совершенно инфернальное выражение – и он замкнул контакты. Прошло еще несколько ужасно длинных мгновений и… ничего не случилось.

– Твою мать! – выругался прапорщик и бросился проверять контакты, провод, снова крутить ручку, приговаривая: – Сейчас все будет, я ее заставлю…

Гардемарин поначалу завороженно наблюдал за этим действом, но затем в его голове что-то щелкнуло, и он пулей бросился к заряду, очевидно намереваясь поджечь фитиль, специально оставленный на такой случай.

– Куда ты? – запоздало крикнул Будищев, по инерции замыкая контакт.

На этот раз все сработало штатно, и прогремел взрыв. Пробежавшая по земле дрожь едва не свалила подрывников с ног, но они все же сумели удержаться и бросились по полуобвалившемуся ходу на поиски Майера. В первый момент показалось, что его нигде нет, но потом Дзамболат заметил торчащий из-под земли сапог и бросился к нему. Через секунду к нему присоединился Дмитрий, и они вдвоем руками отрыли незадачливого моряка.

– Жив? – гортанно спросил осетин.

– Вроде бы, – буркнул в ответ прапорщик, расстегнувший на груди приятеля тулупчик и приложив ухо к груди.

– Тогда я пошел, – кивнул тот и ринулся туда, где, судя по звукам, разгоралась нешуточная схватка.

– Нет, ты глянь, ну что твой сайгак! – покачал головой ему вслед Будищев.

Потом резким рывком поднял гардемарина и, перекинув его через плечо, пошагал к своим, то и дело спотыкаясь, но все же удерживая свою драгоценную ношу. Впрочем, долго идти ему не пришлось. Скоро подбежали матросы с саперами и подхватили раненого офицера.

– Тащите его к Красному Кресту, – велел им Дмитрий, с облегчением переводя дух.

– А мы куда, ваше благородие? – с явным возбуждением в голосе спросил оставшийся с ним Деев.

– Куда-куда, на батарею, – отозвался прапорщик. – Не то, чует мое сердце, законопатит ребят начальство в какую-нибудь задницу и положит ни за грош.

– Как прикажете, – заметно поскучнел вестовой.

– Боишься без трофеев остаться? – усмехнулся Дмитрий.

Ответом ему было красноречивое молчание.

– Дурачок ты, парень. Сейчас там такой замес пойдет, что на один георгиевский крест – десять деревянных. Потом дерибан начнется, только много ты все равно не утащишь. Потому как до хрена вас там таких умных будет.

– И что делать?

– А вот скажи мне, братан, куда твои добытое потащат?

– Известное дело, к маркитантам.

– Вот именно. Поэтому твоя задача рассказать им, что самую лучшую цену за ковры и прочее дают не «карапеты с джамшутами», а купец третьей гильдии Федор Шматов! Вот так. Чем больше приведешь, тем больше твоя доля. Усек?

– А давно ли Федька купцом заделался? – изумился матрос.

– А ты меня держись, – усмехнулся Дмитрий, – глядишь, и сам в люди выйдешь.

– Эва как! – потрясенно прошептал Деев, сообразив смысл комбинации.

– Вот так, дружище!



Подрыв стены послужил сигналом для всеобщего штурма. Главный удар был нанесен сквозь образовавшийся пролом, вспомогательный в брешь, проделанную артиллерией, и, наконец, отвлекающий по Мельничной Кале. Первую колонну возглавил Куропаткин, вторую полковник Козелков, а третью Гайдаров.

Все, кто видели этот штурм, навсегда сохранили его в своей памяти, рассказывали о нем детям и внукам. Стройные ряды наступающей под звуки бравурного марша пехоты, дружные залпы пушек и Скобелев на белом коне во главе своего победоносного воинства…

– Смирна! – надрывался незнакомый Будищеву поручик, пытаясь выстроить своих ошалевших от грохота и сутолоки людей.

Один из молодых солдат, видимо совсем потерявший способность соображать, зачем-то выскочил из строя и, сорвав с плеча винтовку, не целясь, выпалил из нее куда-то в сторону Геок-Тепе. Остальные неожиданно поддержали порыв своего товарища, и вот уже вся полурота принялась исправно опустошать подсумки, посылая во вражескую цитадель пулю за пулей.

– Немедленно прекратить! – завизжал офицер и, недолго думая, въехал незадачливому солдату в ухо.

Тот едва не упал, выронив винтовку, но тут же подхватил ее и вытянулся во фрунт, уже с более осмысленным выражением на лице.

– Бардак! – прокомментировал это происшествие Дмитрий и, обернувшись к своим подчиненным, посулил: – Вот только стрельните без команды, вам то же самое прилетит.

– Все в ажуре будет, ваше благородие, – поспешили успокоить своего строгого командира матросы. – Разве же мы без понятия, как какая-нибудь там пехтура!

Наконец, прозвучала команда, и колонна пехоты дружно и неотвратимо двинулась в сторону пролома, где уже вовсю кипела рукопашная схватка между защитниками и передовыми отрядами охотников.

– Господинам прапорчик, – крикнул Будищеву джигит-туркмен, исполнявший роль ординарца. – Вам скакать туда!


Договорив, он махнул рукой в сторону цитадели, после чего счел свою задачу выполненной, умчался прочь, гордо при этом подбоченившись.

– Охренеть! – прокомментировал способ передачи информации Дмитрий. – Зачем изобретать радио, когда есть такие вестники?

– А ведь он ихней веры, – задумчиво заметил один из матросов, видимо не слишком доверявший таким союзникам.

– Мало ли, – пожал плечами случившийся рядом Петров, – у нас и генералов полно мухаметанского звания.

– Базар сняли! – мгновенно оборвал не начавшуюся дискуссию командир. – Выдвигаемся.

У пролома было совсем жарко. Прекрасно понимавшие, что это конец, текинцы все же продолжали отчаянно сражаться, яростно отбивая шашками удары штыков. Однако «белые рубахи» все прибывали и прибывали, и защитникам Геок-Тепе приходилось понемногу отступать. Впрочем, к ним тоже подходили подкрепления, отчего бой грозил затянуться.

– Приготовиться! – скомандовал прапорщик.

– Своих заденем, вашбродь, – пискнул матрос, но, получив подзатыльник от унтера, заткнулся.

– Дай сюда, – с досадой отозвался Будищев, отстраняя от пулемета наводчика.

Тщательно прицелившись, он, мысленно перекрестившись и вслух выругавшись, плавно нажал на гашетку. Очередь прошелестела прямо над головами атакующих, иной раз сбивая с солдат кепи, и резанула точно по спешившим к месту сражения текинцам.

– Так их! – радостно загомонили моряки, а Дмитрий продолжал короткими, но при этом точными очередями поливать сразу приунывшего противника.

Услышав знакомый рокот, пехота приободрилась и усилила натиск. Продолжая шаг за шагом продвигаться вперед по трупам павших, они упорно теснили врагов и, наконец, ворвались внутрь.

В течение каких-то минут все разом переменилось. Только что яростно сражавшиеся текинцы отхлынули назад и бросились к своим лошадям, ждавшим их уже оседланными. Затем ворота Геок-Тепе распахнулись, и из них повалили толпы спасавшихся, немалую часть которых составляли женщины и дети. Но, если всадники могли надеяться уйти на своих быстроногих конях, то у бегущих, по здравому размышлению, не было ни единого шанса.

Впрочем, Скобелев, казалось, предвидел подобное развитие событий, и вслед за бегущими тут же пустилась русская кавалерия, а вместе с ними конница союзных туркмен, во главе с Нефес-Мергеном. Как коршуны на беззащитных цыплят бросались они на своих давних врагов, рубили их, кололи копьями, просто топтали копытами коней, утоляя давнюю жажду мести.

Погоня продолжалась более пятнадцати верст, пока остатки противника не были окончательно рассеяны. В то же время пытающимся уйти пешком повезло несколько больше. Быстро окружившие их драгуны и казаки заставили беглецов вернуться к крепости, но одновременно не позволили своим союзникам устроить резню.

Внутри цитадели еще некоторое время продолжалась пальба. Отдельные фанатики попытались укрыться в своих ямах, где ранее пережидали артиллерийские обстрелы и теперь, сидя в них, отстреливались. Однако разгоряченные боем и потерями русские солдаты не собирались ни с кем церемониться. Те, кто сдавались на милость победителя, еще могли рассчитывать на снисхождение, а остальных не ждало ничего, кроме пуль и штыков.

Скоро все было кончено. Победители разбрелись по полуразрушенным домам местных в поисках чего-либо ценного, многочисленных пленных собрали на площади, где они сидели на корточках с безучастными лицами, ожидая своей участи. Отдельно толпились освобожденные из рабства персы. Что интересно, мужчины их были по большей части совершенно истощены и одеты в рубище, зато женщины, служившие женами своим похитителям, напротив вполне упитаны и хорошо одеты. Но и те и другие, как ни странно, шумно радовались освобождению и с удовольствием плевали на головы недавним господам.

– Гляди-ка, хорошенькая, – пихнул Деева Петров, показывая на молодую персиянку в длинной красной рубахе и, против обыкновения, с непокрытой головой.

– Не балуй, – счел нужным предупредить приятеля вестовой, – их благородие за такие фокусы все причиндалы оборвет!

– Да я рази про это? – даже обиделся тот. – Я, может, жениться хочу!

– Пошли, жених, а то казачуры все добро растащат.

– Они такие! – согласился матрос, и они вместе отправились на поиски трофеев.



Между тем Будищева уже не было в цитадели. Поняв, что все кончено, и отдав необходимые приказания унтерам, он сделал вид, что заинтересовался дворцом местного сердара, и незамеченным покинул Геок-Тепе. У него и впрямь были недоделанные дела. Поймав потерявшую седока лошадь, он быстро добрался до госпиталя. Нет, он не искал мести, да и вообще почти забыл про Бриллинга. Да и совместные с новоиспеченным купцом Шматовым коммерческие дела не слишком занимали прапорщика, тем более что тут на Федора вполне можно было положиться. Просто ему вдруг чертовски сильно захотелось увидеть Люсию и сказать ей нечто очень важное.

У госпиталя, как и следовало ожидать, творилось настоящее столпотворение. Со всех сторон туда стремились раненые. Одних несли на носилках, других поддерживали под руки, третьи смогли доковылять сами, и всем им срочно требовалась помощь. Врачи, фельдшеры и санитары сбились с ног, пытаясь спасти всех кого можно, и только отец Афанасий спешил дать последнее утешение тем, кому недолго осталось.

– Не видел ли ты, братец, баронессы Штиглиц? – спросил Дмитрий, спешиваясь, у первого попавшегося солдата.

– Не могу знать, ваше благородие, – отозвался тот, баюкая порубленную руку.

– Это сестра милосердия, – пояснил Будищев, чертыхнувшись про себя.

– Не видал, – равнодушно покачал головой раненый.

Привязав животное к служившему коновязью столбу, прапорщик кинулся дальше, но никто не мог дать ему положительного ответа. Один качали головой, дескать, не знаем, другие показывали рукой, мол, пошли туда, третьи, занятые своими ранами, вообще не могли понять, о чем их спрашивает этот странный офицер в заляпанной землею одежде и с лопаткой за поясом вместо сабли.

– Кажись, к раненым пошли, вон в те кибитки, – пояснил, наконец, один из санитаров в заляпанном кровью переднике и тут же побежал дальше, так и не пояснив, в какую именно. Пришлось заглядывать во все по очереди. В первой никого не было, во второй незнакомый доктор с санитаром осматривал орущего благим матом солдата и, увидев постороннего, строго велел ему убираться. В третьей же перед его глазами предстала такая фантасмагория, что даже видавший разные виды Будищев в первый момент опешил.

В этой кибитке какая-то женщина с безумным взором и распущенными, как у ведьмы, волосами надвигалась на лежащего в постели офицера, пытаясь пырнуть его ланцетом[78], а тот отчаянно отбивался, но не мог позвать на помощь из-за раненого горла.

Третий участник трагедии сидел, привалившись к стене, обливаясь при этом кровью. В первом прапорщик не без удивления узнал Шемана, соответственно второй был Бриллингом, а вот пытавшаяся убить их женщина оказалась той самой, которую спасла в свое время баронесса Штиглиц.

– Помогите, – из последних сил прохрипел лейтенант.

Впрочем, просьба эта была совершенно излишней. Будищев уже успел выхватить свой «смит-вессон», одновременно взводя курок. Грянул выстрел, и текинская Жанна д’Арк опрокинулась на спину и, несколько раз дернувшись, застыла с каким-то совершенно зверским выражением на лице. Через минуту в кибитку стали забегать привлеченные шумом люди.

– Что здесь произошло? – задал интересующий всех вопрос доктор Студитский, из-за спины которого выглядывала крайне удивленная графиня Милютина.

Дмитрий в ответ обвел глазами помещение, отметил все еще дышащего хорунжего, слава создателю, оставшегося невредимым командира морской батареи и недоуменно развел руками.

– Сам в шоке.