Мистер Понедельник

Мальчик откинулся на спину. Усталость, потрясение, испуг… Все происходило так быстро! Он по-прежнему крепко держал Ключ, вот только руку с ним засунул себе под бедро, чтобы попусту не бросалась в глаза.

Прямо над ним в голубом небе висели три вертолета. Сначала Артур подумал, что это не иначе как «вертушки» телевизионщиков, охотящихся за новостями… Он ошибся. А поняв свою ошибку, резко сел на носилках. Один из вертолетов был темно-зеленым, и на брюхе у него красовалась надпись: АРМИЯ. Два других были ярко-оранжевыми. И у них внизу и на боках чернели большие буквы «К».

«К» могло означать лишь «карантин».

Артур огляделся и увидел шедших к нему врачей «скорой помощи». Они несли в руках медицинские чемоданчики с красными крестами. Все как положено. Но вот с какой стати все они были в костюмах биозащиты? И при дыхательных аппаратах, как у пожарных?

Ох, не к добру все это!

Артур ощутил, как его извечные страхи переходят в иное качество. Абстрактная и вполне подавляемая боязнь опасных инфекций и эпидемий самым жутким образом воплощалась в реальность.

Костюмы биозащиты почему-то были на всех. На полисменах – синие, на военных – камуфляжной расцветки. Солдаты уже расставляли всевозможную технику, в том числе душевые установки для обеззараживания. Полицейские окружали школу лентой с надписью «карантин» и направляли, кажется, последний класс, вышедший по тревоге наружу, в один из автобусов без окон. Артуру бросилось в глаза, что школьники все какие-то подавленные и молчаливые. Ни следа обычного возбуждения и веселья, что сопровождает всякий благовидный повод отлынить от уроков!

Артур понимал происходившее лучше, чем кто-либо другой… То есть в реальной жизни он, по молодости лет, ничего подобного не наблюдал, но зря ли он пересмотрел такую уйму документальных фильмов? Прочел массу книг, содержавших, между прочим, картинки? А сколько всякого разного порассказала ему Эмили в раннем детстве, когда пыталась доступно объяснить приемышу, что случилось с его настоящими родителями, да и со всем миром…

То, что здесь творилось, называлось карантином. Сдерживанием распространения инфекции. Школу собирались опечатать, а всех, кто в ней находился, увозили в хорошо охраняемый – во всех смыслах – госпиталь. Это значит, что Федеральное управление биоконтроля объявило эпидемическую опасность и официально взяло власть в свои руки. Наверное, там решили, что вирус зародился в школе, либо оттуда происходит большинство его носителей…

А еще это значит, что от неведомого вируса уже начали умирать люди. Артур подумал об электронном письме, что прислала ему Листок, подумал про Эда. Если Листок не ошиблась и собаколицые… то бишь податели… вправду занесли вирус…

Артур зажмурился и стал вспоминать, что говорилось о подателях в Атласе.

…и к тому же, не в пример большинству порождений Пустоты (равно как и представителям высших порядков из числа обитателей Дома), относительно безвредны для смертных форм жизни…



Относительно безвредны. Не в пример некоторым. Значит, податели были просто не самым худшим из возможных зол. Вроде того, что маленькое землетрясение относительно лучше катастрофического. А впрочем, угодишь в эпицентр – мало все равно не покажется. Вот и податели, по всей видимости, занесли-таки какую-то опасную заразу. Заразу, с которой примется бороться его мама Эмили. Будет разрабатывать лекарство или вакцину…

Только вряд ли у нее что получится, если вирус действительно прибыл откуда-то из-за пределов этого мира.

А если так, то заразу не удержат и никакие предохранительные средства в лаборатории Эмили. И тогда Артур потеряет ее. Единственную маму, которая у него на этом свете была. А потом заразится Боб, заразятся братья и сестры…

– Ты в порядке? – раздался голос, приглушенный защитной маской. – Ну-ка, подыши!

Артур открыл глаза. Кто-то склонился над ним – еще одно пластиковое забрало, плохо различимое лицо, невнятный голос.

– В порядке, в порядке… – пробормотал он, сам слыша, как дрожит голос.

«В физическом смысле, по крайней мере…» – подумал он, силясь справиться с подступающим страхом. Он вдохнул и выдохнул, не преминув отметить, как легко это получалось, когда рука сжимала Ключ.

– Дыма наглотался? – спросили его.

Он отрицательно замотал головой.

– Ожоги есть? Болит где-нибудь?

– Да нет, все у меня о’кей, – сказал Артур. – Я вообще снаружи был, когда все это началось.

Парамедик быстренько глянул ему в глаза, приложил к шее маленький электронный диагностический прибор и стал рассматривать кожу под разодранной рубашкой.

– Ну-ка, руку подними… А это у тебя что?

– На уроках труда сделал, – мгновенно соврал Артур. – Если я это потеряю, мне зачет не поставят.

– Ладно, – сказал парамедик. – Подними другую руку… Пошевели пальцами… Порядок. Теперь ноги…

Артур почувствовал себя куклой, которую дергают за ниточки, но послушно выполнил все указания.

– А ты действительно выглядишь лучше, чем полагалось бы после такой передряги, – сказал парамедик, взглянув на показания приборчика.

Они оба посмотрели на горящую библиотеку. Дым, валивший оттуда, столбом поднимался вверх, уходя в небо на сотни футов.

– Везунчик!.. Хотя… – поправился парамедик, покосившись на офицера полиции, который неуклюже проследовал мимо, разматывая ленту, раскрашенную флюоресцентными трилистниками биозащиты.

Лента означала границу, которую запрещалось пересекать.

– Боюсь, – продолжал врач, – ваша школа подпадает под Крейтоновский акт и будет объявлена районом потенциальной биологической опасности…

– Горячей точкой, – сказал Артур.

Выговорить эти слова и дать таким образом имя своим страхам оказалось проще, чем продолжать держать все под спудом. Пусть смутная боязнь превратится в реальную проблему, которую можно обдумать, с которой можно побороться!

– Нас что, в карантин теперь всех загонят?


– Придется, – сказал парамедик. – Держись, парень: я вынужден зачитать тебе твои права как гражданину, насильственно препровождаемому в карантин… – Тут он вытащил пластиковую карточку и прищурился, поднеся ее вплотную к прозрачному забралу. – Так, вот оно… В общем, тебя задерживают согласно Крейтоновскому акту. Во время нахождения в карантине у тебя есть право пользоваться электронными средствами связи и оспаривать этот самый карантин. Тебя не могут задерживать дольше чем на триста шестьдесят пять дней после окончания инкубационного периода болезни или фактора, из-за которого ты был помещен в карантин, без официального решения федерального суда. Во время нахождения в карантине всякое твое действие, направленное на нарушение карантина и несущее угрозу здоровью других граждан, будет рассматриваться как уголовное правонарушение и повлечет за собой наказание вплоть до высшей меры… Все понял?

– Ага, – медленно выговорил Артур, и ему показалось, что это слово повисло в воздухе между ним и парамедиком.

Кажется, это было одно из самых значимых слов, что он когда-либо в жизни своей произносил.

Они в школе изучали Крейтоновский акт. Этот закон был наследием той самой эпидемии гриппа, что унесла настоящих родителей Артура. Его несколько раз собирались аннулировать, поскольку, во-первых, таких трагических вспышек больше не происходило, а во-вторых, люди, угодившие в карантин, оказывались в очень уж бесправном положении. Особенно в той части, что касалась смертного приговора. Этой формулировкой вовсю пользовались, задним числом оправдывая стрельбу по людям, пытавшимся из карантина сбежать.

«Вот и по мне будут стрелять, если я теперь попробую убежать…» С другой стороны, если он не попадет в Дом и не разведает, что происходит, средства от вируса, занесенного подателями, может так никогда и не найтись…

– А по какому хоть поводу карантин? – поинтересовался Артур, слезая с носилок и вставая на ноги.

– Пока не знаем, – ответил парамедик. Он смотрел в сторону, и, должно быть, поэтому голос из-под маски звучал совсем глухо. – Сначала все выглядит просто как очень скверная простуда. А через несколько дней пациент засыпает…

– Звучит не особенно страшно, – сказал Артур.

– Ну да, только разбудить мы их не можем, – мрачно сообщил парамедик. – Никакими средствами.

– Но ведь спать полезно, когда… – начал было Артур, силясь убедить себя самого.

– Их не удается заставить принимать пищу или питье, – сказал парамедик. – И даже внутривенные вливания не помогают, хотя должны бы. А почему – никому не известно!

Артур присмотрелся внимательнее… Даже сквозь маску было заметно, какой страх испытывает этот человек.

– И все случаи так или иначе связаны с этой школой… Впрочем, не следует мне такие вещи рассказывать, – спохватился парамедик. – И вообще, не о чем тебе волноваться. Карантин – дело надежное. А лекарство мы найдем!

«Вот только сам ты в это не веришь, – подумал Артур. – На самом деле ты думаешь, что все мы умрем!»

Медик отцепил наконец диагностический прибор от шеи Артура, вновь проверил его показания и бросил прибор в контейнер для мусора. Контейнер был разрисован все теми же яркими и колючими трилистниками, означавшими биологически опасные отходы. Медик указал Артуру на автобусы. Его рука заметно дрожала.

– Ступай, – сказал он, – доложись сержанту Ха. Вон он там у автобусов…

– Иду, сэр.

И Артур медленно зашагал к полисмену, что стоял с тремя или четырьмя детьми у двери последнего из автобусов. На ходу мальчик лихорадочно соображал. Надо было что-то предпринимать, причем немедленно. Он, Артур, похоже, был единственным человеком, способным как-то помешать эпидемии. Только вот что надо было делать? И вообще, и конкретно сейчас?..

Отчаянно пытаясь хоть что-то сообразить, он снова оглянулся на объятую пламенем библиотеку. Дым по-прежнему вздымался могучей монолитной колонной, но вот от нее, словно нить, вытянутая из сахарной ваты, отделился тоненький завиток… И вдруг этот завиток принялся крутиться и изгибаться так, как нормальному дыму не полагается!

В какой-то миг Артур понял, что струйка дыма выплетает в воздухе буквы. А буквы складываются в слова. Мальчик украдкой огляделся, убеждаясь, что в ту сторону не смотрит никто, кроме него. А может, как и в случае с подателями, лишь он один и видит это?

Слова сталкивались в воздухе, наезжая одно на другое, так что Артур не сразу сумел их разобрать. Однако потом все понял.

– Дело за малым… – пробормотал Артур.

Артур, подберись поближе к Дому,

а там я тебе помогу. Волеизъявление.



Дымные слова мгновенно рассеялись. Струйки и завитки поплыли вверх самым обычным порядком.

Да уж, вот это и называется – дело за малым. Начать с того, что Артуру надо было как-то выбраться из карантина, не нарвавшись ни на пулю, ни на электрошок. А если он заберется в автобус, такой шанс ему навряд ли представится.

Артур успел перебрать и отбросить кучу разных идей. Все они сводились, собственно, к одному: вот он бежит в сторону от автобуса, а за ним с криками – полиция и солдаты, и вот наконец кто-то из них вытаскивает пистолет, после чего начинается пальба…

Нет, должен быть какой-то иной путь! Артур поплелся совсем медленно, чтобы выгадать еще чуть-чуть времени на раздумье. Он и так одолел уже полпути, ему осталось, наверное, меньше минуты свободы… Думай! Думай! Ответ где-нибудь рядом. А что, если некоторым образом попробовать использовать Ключ?

Артур посмотрел вниз и вдруг понял, что на самом деле Ключ только все усугубляет. Офицер полиции обыскивал ребят, прежде чем допустить их в автобус. Рядом с ним на траве уже высилась кучка перочинных ножей, газовых баллончиков и всякой всячины в том же духе. Если бы дело происходило в прежней школе Артура, эта кучка была бы куда как повыше, и не исключено, что в ней нашлись бы даже и пистолеты. Здесь этого не было, но тем не менее кое-что из конфискованного являлось весьма серьезным оружием в рукопашной.

Так вот, в глазах полисмена Ключ окажется не практической работой по курсу художественного творчества, которую жизненно важно сберечь, а чем-то вроде длинного, тонкого, необычной формы ножа. Значит, его у Артура точно сейчас отберут, и тогда-то…

И тогда-то неизбежен страшнейший астматический приступ. У Артура был при себе ингалятор, но после беготни и драки, не говоря уже о дыме, какой ингалятор ему поможет?..

Только тут до него как следует дошло: он вообще до сих пор жив только потому, что держит в руке Ключ.

– Эй, мальчик! Поторопись! – крикнул ему полисмен.





Глава 8