Миры Бесконечности

Мое лицо вспыхивает. Я не просто переступила границы. Я перепрыгнула их.

– Прости. Я не хотела…

Я замолкаю, жалея, что не могу забрать свои слова обратно. Одно дело строить свои предположения о мире, о котором мне ничего неизвестно, а другое – высказывать их. Особенно единственному человеку в Поселении, которому удалось сбежать из герцогства Войны.

– Я устала. И не понимаю, что говорю, – продолжаю я, надеясь сгладить ситуацию.

Это не совсем правда, но и не ложь. Трудно сосредоточиться на чем-то, когда кажется, будто мозг разрывается на тысячи разных кусочков.

Гил шагает через комнату, радуясь предлогу уйти, но останавливается в дверях.

– Поспи, если тебе этого хочется. Анника просит тебя прийти завтра на арену. Она считает, что ты уже готова к испытанию.

– К чему? – с колотящимся сердцем переспрашиваю я.

– Если ты хочешь выжить в Бесконечности, тебе нужно научиться контролировать свой разум. И завтрашняя проверка поможет нам определиться, как лучше тренировать тебя, – объясняет он сквозь стиснутые зубы. – Пусть ты и не хочешь сражаться, но, возможно, сможешь быть нам полезна в чем-то другом.

Когда он уходит, я подхожу к книжной полке и отыскиваю книгу, которая его так заинтересовала. Это экземпляр «Графа Монте-Кристо». Интересно, Гил видит себя пленником, который сбежал из заточения, чтобы отомстить? Возможно, и мне следует примерить на себя эту роль. Но я не хочу.

Меня не волнует месть. Я просто хочу чувствовать себя в безопасности.

Я раскрываю книгу, ожидая увидеть текст, но, к моему удивлению, внутри пустые страницы. Словно эту книгу никогда не писали.

История, затерянная во времени. Затерянная в воспоминаниях.

Потому что прошлое когда-нибудь забудется. Будь то книги, картины или боль. Однажды я позабуду ту короткую жизнь, которую прожила. И, возможно, позабуду людей, которые были мне дороги.

Это должно меня напугать, но не пугает. Я не уверена, что хочу провести тысячу жизней, скучая по семье и понимая, что наша новая встреча будет означать, что с ними случилось что-то плохое.

Я не хочу, чтобы кто-то из моей семьи погиб. Не хочу, чтобы они попали сюда.

Так, может, если я забуду о них, это будет к лучшему? И это поможет мне выжить?

Интересно, хватит ли бесконечности, чтобы исцелить разбитое сердце?





Глава 9




Малая арена находится за одной из кривых построек Поселения. Это вырытая в земле яма, по форме напоминающая амфитеатр и уходящая вглубь на несколько ярусов. Незнакомые люди собираются на трибунах, болтая друг с другом и время от времени с любопытством бросая взгляды вниз, на ринг, где стоит длинный деревянный стол.

На нем лежат три предмета. Слева – воронье перо, по центру – пустая чаша, а справа – закрытая шкатулка.

Пока я спускаюсь по лестнице, незнакомые люди подбадривают меня комплиментами и добрыми пожеланиями, отчего мои щеки краснеют. Они относятся ко мне так, будто я уже стала одной из них, но как это возможно? Они все прошли через это и знают правила.

А меня не покидает чувство, будто я приступаю к игре, в которую не знаю как играть.

Анника ждет меня за столом. Между ее косами виднеется желтый шарф, а плечи прикрывает та же поношенная куртка, что и раньше. Но сегодня в ее глазах больше надежды, чем настороженности.

Я останавливаюсь перед чашей, а затем смотрю на перо и закрытую шкатулку.

– Не переживай, – говорит она. – Это простое испытание, которое позволит определить, что легче поддается твоему разуму.

Я бросаю взгляд на собравшихся:

– Если все так просто, то зачем они собрались здесь?

– Я же говорила тебе, что у нас давно не было новеньких. – Анника прослеживает за моим взглядом. – И ты всех заинтересовала.

На краю арены появляется несколько знакомых лиц. Глаза Тео и Шуры горят от возбуждения. Ахмет и Ен кивнули мне и помахали рукой, выражая свою поддержку. Рядом с ними оказался и Гил. Он скрестил руки на груди, насупил брови и смотрел на плавающие фонари, словно желал оказаться в каком-нибудь другом месте.

– Судя по всему, не всех, – бормочу я себе под нос и снова перевожу взгляд на стол.

Анника сцепляет руки.

– Большинство живущих в Поселении делятся на три категории: заклинатели, укрыватели и инженеры. Заклинатели используют свой разум для поиска сил. Они могут призывать элементы и заставлять объекты передвигаться. А при должном количестве тренировок прекрасно сражаются в бою. Укрыватели одарены способностью создавать иллюзии. Они могут изменять свою внешность и становиться невидимыми даже для Колонистов. А инженеры прекрасно умеют изменять этот мир. Они – наши изобретатели, строители, и, возможно, именно благодаря им мы сможем победить в этой войне. – Она опускает подбородок, а ее глаза блестят. – Готова узнать, на что способно твое сознание?

Я обвожу взглядом каждый предмет:


– Что мне нужно сделать?

– Подними перо. Покажи спрятанный в чаше предмет. Открой шкатулку. – Анника внимательно смотрит на меня. – И сделать это необходимо только силой разума.

Я морщусь:

– Я должна сделать все?

– Мы не ждем от тебя невозможного и не предъявляем к тебе завышенных требований, – спокойно объясняет Анника. – Мы просто хотим, чтобы ты попробовала. Любой отклик, пусть и незначительный, будет показателен. – В уголках ее глаз появляются морщинки. Признаки возраста, которого мне уже никогда не достигнуть. – Но помни, даже если твой разум сейчас проявит только одну способность, это не означает, что ты не сможешь развить другие. Это лишь отправная точка, а мы в дальнейшем поможем тебе раскрыть весь твой потенциал.

Я смотрю на каждый предмет, пытаясь понять, тянет ли меня к какому-то из них сильнее, чем к другим. Но ничего не ощущаю. На кончиках моих пальцев не появляется аура света или магической энергии. У меня не учащается пульс, а по телу не расползаются мурашки. Я не ощущаю себя способной на что-либо вообще.

Прекрасно понимая, что все собравшиеся на арене наблюдают за мной, чтобы узнать, удастся ли мне оправдать звание Героя, я невольно съеживаюсь.

«Перестань сомневаться в себе и сделай уже что-нибудь. Хоть что-то!» – возмущается мой разум.

Я встаю перед пером и пытаюсь отбросить все сомнения. Делая размеренные вдохи, я сосредоточиваюсь на его форме и ничтожном весе. Оперение переливается радужными красками, как масло на свету, но само перо не двигается.

Оно остается лежать на деревянном столе, словно прибитое.

Нахмурившись, я пробую воздействовать на него еще раз. И еще. И еще.

Я поднимаю глаза на Аннику и по ее взгляду понимаю, что она еще не поставила на мне крест.

Сделав глубокий вдох, я переступаю вправо и поднимаю дрожащую руку над чашей. Затем вожу рукой из стороны в сторону, пытаясь приподнять завесу, но ничего не проявляется. Я прочищаю горло и повторяю движение еще несколько раз.

– Что-то уже должно было случиться? – В моем голосе слышится мольба.

Анника хмурится, но ободряюще кивает мне:

– Попытайся еще раз, Нами. Сосредоточься.

Я старательно концентрируюсь на скрывающей ее содержимое вуали, представляя, что поднимаю ее, словно одеяло, чтобы заглянуть под нее. Но слишком сильно взмахиваю рукой и невольно задеваю край чаши, отчего та покатилась по столу.

– Простите! – восклицаю я, инстинктивно бросаясь к столу.

Но из-за переживаний мои ладони вспотели, поэтому чаша выскальзывает у меня из рук и падает на посыпанный гравием пол и разлетается на куски. Из-под вуали выкатывается яблоко и останавливается у моих ног.

Переволновавшись из-за случившегося, я поворачиваюсь к толпе и тут же понимаю, что мне не стоило этого делать. И внезапно все мои органы чувств включаются. Уши заполняют приглушенные голоса зрителей, которые отдаются в голове эхом с громкостью стрекота цикад. Глаза режет разочарование на их лицах.

Я не та, кого они ожидали увидеть.

Гил сурово смотрит на меня с края арены. Непонятно, то ли он раздражен, что я доказываю свою бесполезность, то ли злится, что затягиваю эту проверку.

Я перемещаюсь к запертой шкатулке и упрямо сжимаю кулаки. Мысли несутся, словно разноцветные вихри, за которые невозможно ухватиться. «Это еще не конец. Попробуй еще раз», – уговариваю себя я.

Закрыв глаза, я вспоминаю, как выталкивала осколок из ноги. Как воздействовала на реальность.

Представляю, как поворачивается ключ и как в ответ щелкает замок. «Сделай это реальным, – призываю я. – Сделай так, чтобы это сработало».

Я открываю глаза. Но шкатулка стоит на том же месте, а крышка закрыта. И заперта.

– Я не могу ничего сделать, – смиренно признаюсь я.

По толпе пробегают шепотки. Несколько людей встают со своих мест и поднимаются по лестнице, понимая, что представление окончено. Но некоторые продолжают сидеть. Думаю, этим они хотят меня поддержать, но мне становится только хуже.

Анника проводит рукой над осколками чаши, и они поднимаются в воздух, подплывают ко мне, а затем опускаются на стол. Еще одно движение руки, и осколки соединяются, пока не остается ни одной трещинки.

Чувствуя, как горят уши, я поднимаю яблоко и кладу его обратно в чашу.

– Нечасто встречаются люди, которые совершенно не могут контролировать свое сознание, – спокойно признается Анника, разрушая повисшую тишину. Взгляд ее янтарных глаз встречается с моим. – Возможно, тебе стоит задать себе самой вопрос: «А хочешь ли ты этого?»

Я перевожу взгляд на стол.

– Как я могу этого хотеть? – охрипшим от переизбытка эмоций голосом спрашиваю я. – Меня вообще не должно быть здесь. Я должна быть жива.

Анника обходит стол и кладет руку мне на плечо.

– Смерть принять трудно, даже когда мы считаем, что по ту сторону нас ждет рай. Но, попав сюда, ты очутилась на поле битвы. – Она улыбается. – Так что неудивительно, что ты растерялась.

– Я провалила ваше испытание, – с грустью отмечаю я.

– Но это не означает, что ты не можешь попытаться еще раз.