Миры Бесконечности
Часть 10 из 79 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Эй, успокойся, – просит Ен, поднимая руки перед собой.
– Что, черт побери, ты со мной сделал? – рявкаю я, отшвыривая черные присоски на пол и отползая к стене.
Мне больше некуда податься, потому что Ен стоит между мной и единственным выходом, который к тому же загораживает еще один человек. И он сейчас изучает меня, прищурив глаза.
На вид он едва ли старше меня. По крайней мере, он был немногим старше меня, прежде чем умер. Но я понятия не имею, сколько он провел времени здесь. Хотя его внешность приятная – каштановые волосы, карие глаза и гладкая оливковая кожа без намека на щетину, – выражение лица серьезное.
Ен опускается на стул, продолжая держать руки перед собой, словно он сдается. Что кажется мне ироничным, ведь именно меня здесь держат против воли.
– Вы всадили в меня нож! – восклицаю я.
Может, оружие и держала Анника, но эти люди действуют вместе. Они заодно. Так что, на мой взгляд, виноваты все.
– Мне очень жаль, но мы не могли рисковать, – говорит Ен. – Мы всегда так делаем, чтобы убедиться, что перед нами действительно человек.
– Но ведь вы сами привезли меня сюда, – рычу я. – Я не просила вас о помощи и уж тем более не просила, чтобы вы втыкали мне нож в грудь!
– А у тебя были другие варианты? – шипя, встревает незнакомец. – Ты бы предпочла, чтобы Колонисты отправили тебя гнить на поле боя Войны?
На нем одежда, которую при моей жизни все еще посчитали бы стильной, но он говорит с такой уверенностью, словно прожил не один век.
Нахмурившись, я стискиваю зубы.
– По крайней мере, это был бы мой выбор.
Но я не добавляю, что и понятия не имею, где находится Война и что там происходит.
Его взгляд мрачнеет.
– Бесконечность никому не дарит такой роскоши, как выбор.
– Мы должны были убедиться, что ты не шпион Колонистов, – объясняет Ен так терпеливо, словно разговаривает со взбесившимся ребенком. Его глаза скользят от незнакомца ко мне и обратно, из-за чего я задаюсь вопросом: «Не ради меня ли он старается примирить нас?» – И не Герой, которого они уже использовали как подсадную утку, чтобы мы привели его в Поселение.
– Герой? – переспрашиваю я.
– Да, потому мы решили обезопасить себя, – отвечает Ен.
– Ну, вы ошиблись, – говорю я, продолжая прижиматься к стене. – Я не герой.
Ен опускает руки и улыбается:
– Судя по твоим снам, это не так.
Я моргаю. Провода. Голограмма. Аппарат. Воспоминания о родителях, Мэй и человеке, который убил меня.
Когда я все связываю воедино, меня охватывает злость:
– Ты не имел права. Это мои мысли, и вы не должны были проникать в них лишь потому, что решили, что я Колт или Колонист или как вы там их называете.
Парень все еще внимательно рассматривает меня, и я вспоминаю, что мне снилась не только моя смерть. А еще и жизнь. И Финн.
Как много они увидели? Во сколько воспоминаний влезли?
Я задыхаюсь от ярости, ведь это настолько личное. Принадлежащее только мне.
– Можешь называть их как тебе угодно, – говорит Ен. – Но человеческие сны – единственное, чем они отличаются от нас. Понимаешь, Колонисты их не видят. У них не получается представить себе то, чему они не могут научиться от других. Особенно от людей.
Напряжение пронизывает меня, отчего тело замирает.
– Если вам так сильно хотелось заглянуть в мои сны, почему бы не попросить об этом вежливо? Вместо того чтобы нападать на человека, который недавно пережил насильственную смерть?
– Если бы мы стали тратить время на «вежливые просьбы», то не продержались бы так долго, – хрустнув костяшками пальцев под скрещенными руками, заявляет незнакомец.
– Он прав, – с серьезным видом подтверждает Ен. – Кроме того, самые сильные отпечатки снов возникают за мгновение до нашей смерти. Ты слышала выражение «жизнь проносится перед глазами»? Оказывается, оно верно. – На его лице появляется нежная улыбка, пока он поднимает провода с пола и отодвигает стул к аппарату. – Если тебя это утешит, мы не знали, что тебя убили, пока не увидели твои сны.
Лицо все еще горит от злости и капли смущения, но его слова разжигают мое любопытство. Хотя сложно игнорировать тот факт, что я провела в Бесконечности меньше двенадцати часов, а меня уже застрелили, зарезали и обвинили в шпионаже. Может, если я получу чуть больше информации, то это поможет мне подготовиться к дальнейшим событиям?
Кареглазый незнакомец все еще напряжен, словно готовится к сражению. И я не уверена, что беспокоит меня больше – то, что он собирается сражаться со мной, ничего обо мне не зная, или то, что я при всем желании не смогу дать ему отпор.
– Вы тоже врач? – спрашиваю я, глядя на его нож, заткнутый за пояс.
Или он пришел сюда как охранник на случай, если бы я оказалась не человеком?
Выражение его лица не меняется:
– Я здесь для того, чтобы отвезти тебя к Аннике.
Ен кивает:
– Мы закончили.
Незнакомец с нетерпением смотрит на меня, ясно давая понять, что уже устал ждать. Я подползаю к краю дивана и осторожно встаю на ноги.
– Я пойду с тобой, потому что у меня есть вопросы, – заявляю я. – Но даже не вздумай считать меня пленницей.
– Никто этого и не говорил, – отвечает он хриплым голосом.
После чего поворачивается к двери, и мне ничего не остается, кроме как последовать за ним.
Мы поднимаемся на лифте на верхний ярус и идем по деревянным мостикам и металлическому настилу, пока не доходим до поляны в форме пятиугольника, откуда открывается вид на все Поселение. Перила изготовлены из березовых и вишневых брусков, медных труб и толстой веревки, которая тянется от одной перекладины до другой, из-за чего кажется, будто мостик вот-вот развалится. Я хватаюсь за медную трубу и смотрю вниз.
Падение могло бы убить меня, не будь я уже мертва, но меня все же пугают постройки в Поселении. Все они выглядят собранными наспех и незаконченными. Мешанина из цветов, материалов и повторно использованных предметов, которые сколотили вместе, чтобы построить эту деревню. Куда ни глянь, можно увидеть различные металлы и породы дерева, соседствующие, но не сочетающиеся друг с другом. Никакой упорядоченности. Никаких принципов.
Город, построенный из хаоса.
Несмотря на то что мосты и здания кажутся прочными, из-за мешанины материалов у меня кружится голова.
– Я не экскурсию тебе провожу, – резко говорит парень.
Я оборачиваюсь и вижу, что он стоит перед одной из хижин, жестом приглашая меня зайти внутрь.
Закусив губу, я распрямляюсь и прохожу через арку из бамбука.
Большую часть комнаты занимает огромный круглый стол с серебристыми заклепками по краям. На его отполированной поверхности виднеются годовые кольца дерева, которые слегка искажают несколько царапин и потертостей. В центре вращается яркая голограмма герцогства Победы, оказавшаяся намного больше, чем я предполагала. Я вижу поля, соборы и деревню возле доков, но они занимают не больше четверти голограммы. Помимо них есть еще три треугольных участка, разделенных огромными стенами. А в самом центре находится круг из деревьев.
Когда голограмма смещается, мне удается разглядеть и дворец. Его окружает множество башен, которые будто разрослись, словно споры. Помимо них дворец окружает еще двор, выложенный из белого камня, и цветущие сады в стеклянных теплицах. Большая широкая лестница ведет к двум дверям, которые кажутся выше, чем некоторые здания, а ее поверхность украшают морды мифических существ и плитки, мерцающие, словно кусочки льда и алмазов и создающие впечатление чистоты снегопада.
Это самый потрясающий замок из всех, что я видела.
– Прости, что пришлось нанести тебе еще одно ранение, – говорит Анника с другой стороны стола.
Она взмахивает рукой над голограммой, и та моментально растворяется без следа, и направляется ко мне, сложив руки за спиной.
Я поджимаю губы, вспоминая ее нож.
Видимо, догадавшись, о чем я подумала, она вытягивает руки перед собой с раскрытыми ладонями.
– Мне пришлось это сделать. Все проходят такую проверку, когда впервые прибывают в Поселение. А Гилу пришлось пройти через это и во второй раз, после того как он сбежал из Войны.
При упоминании имени я поворачиваюсь и смотрю на парня, чье суровое лицо теперь обращено к Аннике.
Поле битвы, о котором он упоминал…
Гил выжил там?
– Меня зовут Анника. Приятно познакомиться, – протягивая мне руку, говорит женщина.
Я не отвечаю ей, пытаясь понять, не скрывается ли за этой любезностью очередная подстава.
– Не будь грубой, – ворчит она еле слышно. – Все живущие здесь – твои друзья.
– Ты напала на меня, – напоминаю я. – Я понимаю, у тебя были на то причины, но это не означает, что мы стали друзьями.
Гил напрягается, и я тут же бросаю взгляд на его кинжал, чтобы убедиться, что он все еще заткнут за пояс. Не знаю, приведут ли мои слова к каким-то последствиям и существуют ли какие-то правила неповиновения лидеру, но если все мои силы заключены в моих словах, то я с радостью этим воспользуюсь.
– Если я тебе не друг, то кто? – ласково спрашивает Анника, пытаясь сломить мое сопротивление.
– Тот, кому я пока не доверяю, – честно признаюсь я.
Она медленно кивает, принимая мою точку зрения, словно понимает, что она оправданна. Словно я не первая, кто так плохо реагирует на их «гостеприимство».
– Знаю, тебе в это трудно поверить, но я не желаю тебе зла. И, несмотря на твое мнение о наших проверках, мне бы хотелось однажды стать твоим другом. Поэтому предлагаю начать с простого рукопожатия и посмотреть, что будет дальше.
Что-то подсказывает мне, что это большее, на что мне можно надеяться, поэтому я обхватываю ее руку.
На ее лице тут же вспыхивает улыбка.
– Нами, верно? – спрашивает она, и я киваю. – Добро пожаловать в Поселение. Мы очень рады, что ты присоединилась к нам.
– Что, черт побери, ты со мной сделал? – рявкаю я, отшвыривая черные присоски на пол и отползая к стене.
Мне больше некуда податься, потому что Ен стоит между мной и единственным выходом, который к тому же загораживает еще один человек. И он сейчас изучает меня, прищурив глаза.
На вид он едва ли старше меня. По крайней мере, он был немногим старше меня, прежде чем умер. Но я понятия не имею, сколько он провел времени здесь. Хотя его внешность приятная – каштановые волосы, карие глаза и гладкая оливковая кожа без намека на щетину, – выражение лица серьезное.
Ен опускается на стул, продолжая держать руки перед собой, словно он сдается. Что кажется мне ироничным, ведь именно меня здесь держат против воли.
– Вы всадили в меня нож! – восклицаю я.
Может, оружие и держала Анника, но эти люди действуют вместе. Они заодно. Так что, на мой взгляд, виноваты все.
– Мне очень жаль, но мы не могли рисковать, – говорит Ен. – Мы всегда так делаем, чтобы убедиться, что перед нами действительно человек.
– Но ведь вы сами привезли меня сюда, – рычу я. – Я не просила вас о помощи и уж тем более не просила, чтобы вы втыкали мне нож в грудь!
– А у тебя были другие варианты? – шипя, встревает незнакомец. – Ты бы предпочла, чтобы Колонисты отправили тебя гнить на поле боя Войны?
На нем одежда, которую при моей жизни все еще посчитали бы стильной, но он говорит с такой уверенностью, словно прожил не один век.
Нахмурившись, я стискиваю зубы.
– По крайней мере, это был бы мой выбор.
Но я не добавляю, что и понятия не имею, где находится Война и что там происходит.
Его взгляд мрачнеет.
– Бесконечность никому не дарит такой роскоши, как выбор.
– Мы должны были убедиться, что ты не шпион Колонистов, – объясняет Ен так терпеливо, словно разговаривает со взбесившимся ребенком. Его глаза скользят от незнакомца ко мне и обратно, из-за чего я задаюсь вопросом: «Не ради меня ли он старается примирить нас?» – И не Герой, которого они уже использовали как подсадную утку, чтобы мы привели его в Поселение.
– Герой? – переспрашиваю я.
– Да, потому мы решили обезопасить себя, – отвечает Ен.
– Ну, вы ошиблись, – говорю я, продолжая прижиматься к стене. – Я не герой.
Ен опускает руки и улыбается:
– Судя по твоим снам, это не так.
Я моргаю. Провода. Голограмма. Аппарат. Воспоминания о родителях, Мэй и человеке, который убил меня.
Когда я все связываю воедино, меня охватывает злость:
– Ты не имел права. Это мои мысли, и вы не должны были проникать в них лишь потому, что решили, что я Колт или Колонист или как вы там их называете.
Парень все еще внимательно рассматривает меня, и я вспоминаю, что мне снилась не только моя смерть. А еще и жизнь. И Финн.
Как много они увидели? Во сколько воспоминаний влезли?
Я задыхаюсь от ярости, ведь это настолько личное. Принадлежащее только мне.
– Можешь называть их как тебе угодно, – говорит Ен. – Но человеческие сны – единственное, чем они отличаются от нас. Понимаешь, Колонисты их не видят. У них не получается представить себе то, чему они не могут научиться от других. Особенно от людей.
Напряжение пронизывает меня, отчего тело замирает.
– Если вам так сильно хотелось заглянуть в мои сны, почему бы не попросить об этом вежливо? Вместо того чтобы нападать на человека, который недавно пережил насильственную смерть?
– Если бы мы стали тратить время на «вежливые просьбы», то не продержались бы так долго, – хрустнув костяшками пальцев под скрещенными руками, заявляет незнакомец.
– Он прав, – с серьезным видом подтверждает Ен. – Кроме того, самые сильные отпечатки снов возникают за мгновение до нашей смерти. Ты слышала выражение «жизнь проносится перед глазами»? Оказывается, оно верно. – На его лице появляется нежная улыбка, пока он поднимает провода с пола и отодвигает стул к аппарату. – Если тебя это утешит, мы не знали, что тебя убили, пока не увидели твои сны.
Лицо все еще горит от злости и капли смущения, но его слова разжигают мое любопытство. Хотя сложно игнорировать тот факт, что я провела в Бесконечности меньше двенадцати часов, а меня уже застрелили, зарезали и обвинили в шпионаже. Может, если я получу чуть больше информации, то это поможет мне подготовиться к дальнейшим событиям?
Кареглазый незнакомец все еще напряжен, словно готовится к сражению. И я не уверена, что беспокоит меня больше – то, что он собирается сражаться со мной, ничего обо мне не зная, или то, что я при всем желании не смогу дать ему отпор.
– Вы тоже врач? – спрашиваю я, глядя на его нож, заткнутый за пояс.
Или он пришел сюда как охранник на случай, если бы я оказалась не человеком?
Выражение его лица не меняется:
– Я здесь для того, чтобы отвезти тебя к Аннике.
Ен кивает:
– Мы закончили.
Незнакомец с нетерпением смотрит на меня, ясно давая понять, что уже устал ждать. Я подползаю к краю дивана и осторожно встаю на ноги.
– Я пойду с тобой, потому что у меня есть вопросы, – заявляю я. – Но даже не вздумай считать меня пленницей.
– Никто этого и не говорил, – отвечает он хриплым голосом.
После чего поворачивается к двери, и мне ничего не остается, кроме как последовать за ним.
Мы поднимаемся на лифте на верхний ярус и идем по деревянным мостикам и металлическому настилу, пока не доходим до поляны в форме пятиугольника, откуда открывается вид на все Поселение. Перила изготовлены из березовых и вишневых брусков, медных труб и толстой веревки, которая тянется от одной перекладины до другой, из-за чего кажется, будто мостик вот-вот развалится. Я хватаюсь за медную трубу и смотрю вниз.
Падение могло бы убить меня, не будь я уже мертва, но меня все же пугают постройки в Поселении. Все они выглядят собранными наспех и незаконченными. Мешанина из цветов, материалов и повторно использованных предметов, которые сколотили вместе, чтобы построить эту деревню. Куда ни глянь, можно увидеть различные металлы и породы дерева, соседствующие, но не сочетающиеся друг с другом. Никакой упорядоченности. Никаких принципов.
Город, построенный из хаоса.
Несмотря на то что мосты и здания кажутся прочными, из-за мешанины материалов у меня кружится голова.
– Я не экскурсию тебе провожу, – резко говорит парень.
Я оборачиваюсь и вижу, что он стоит перед одной из хижин, жестом приглашая меня зайти внутрь.
Закусив губу, я распрямляюсь и прохожу через арку из бамбука.
Большую часть комнаты занимает огромный круглый стол с серебристыми заклепками по краям. На его отполированной поверхности виднеются годовые кольца дерева, которые слегка искажают несколько царапин и потертостей. В центре вращается яркая голограмма герцогства Победы, оказавшаяся намного больше, чем я предполагала. Я вижу поля, соборы и деревню возле доков, но они занимают не больше четверти голограммы. Помимо них есть еще три треугольных участка, разделенных огромными стенами. А в самом центре находится круг из деревьев.
Когда голограмма смещается, мне удается разглядеть и дворец. Его окружает множество башен, которые будто разрослись, словно споры. Помимо них дворец окружает еще двор, выложенный из белого камня, и цветущие сады в стеклянных теплицах. Большая широкая лестница ведет к двум дверям, которые кажутся выше, чем некоторые здания, а ее поверхность украшают морды мифических существ и плитки, мерцающие, словно кусочки льда и алмазов и создающие впечатление чистоты снегопада.
Это самый потрясающий замок из всех, что я видела.
– Прости, что пришлось нанести тебе еще одно ранение, – говорит Анника с другой стороны стола.
Она взмахивает рукой над голограммой, и та моментально растворяется без следа, и направляется ко мне, сложив руки за спиной.
Я поджимаю губы, вспоминая ее нож.
Видимо, догадавшись, о чем я подумала, она вытягивает руки перед собой с раскрытыми ладонями.
– Мне пришлось это сделать. Все проходят такую проверку, когда впервые прибывают в Поселение. А Гилу пришлось пройти через это и во второй раз, после того как он сбежал из Войны.
При упоминании имени я поворачиваюсь и смотрю на парня, чье суровое лицо теперь обращено к Аннике.
Поле битвы, о котором он упоминал…
Гил выжил там?
– Меня зовут Анника. Приятно познакомиться, – протягивая мне руку, говорит женщина.
Я не отвечаю ей, пытаясь понять, не скрывается ли за этой любезностью очередная подстава.
– Не будь грубой, – ворчит она еле слышно. – Все живущие здесь – твои друзья.
– Ты напала на меня, – напоминаю я. – Я понимаю, у тебя были на то причины, но это не означает, что мы стали друзьями.
Гил напрягается, и я тут же бросаю взгляд на его кинжал, чтобы убедиться, что он все еще заткнут за пояс. Не знаю, приведут ли мои слова к каким-то последствиям и существуют ли какие-то правила неповиновения лидеру, но если все мои силы заключены в моих словах, то я с радостью этим воспользуюсь.
– Если я тебе не друг, то кто? – ласково спрашивает Анника, пытаясь сломить мое сопротивление.
– Тот, кому я пока не доверяю, – честно признаюсь я.
Она медленно кивает, принимая мою точку зрения, словно понимает, что она оправданна. Словно я не первая, кто так плохо реагирует на их «гостеприимство».
– Знаю, тебе в это трудно поверить, но я не желаю тебе зла. И, несмотря на твое мнение о наших проверках, мне бы хотелось однажды стать твоим другом. Поэтому предлагаю начать с простого рукопожатия и посмотреть, что будет дальше.
Что-то подсказывает мне, что это большее, на что мне можно надеяться, поэтому я обхватываю ее руку.
На ее лице тут же вспыхивает улыбка.
– Нами, верно? – спрашивает она, и я киваю. – Добро пожаловать в Поселение. Мы очень рады, что ты присоединилась к нам.