Мировой Ворон

– Заканчиваем, – скомандовал Векериан. – Идем к следующему зданию.

Моряки с немного потерянным видом ворчали, похоже, услышав тот же звук, что и капитан. Но Рэндалл ничего не слышал, кроме треска бьющегося стекла и жалоб матросов.

– Давай пойдем с ними, – сказала Рут. – Держись поближе ко мне и не вытаскивай из ножен меч.

Кирины шли спокойно, хотя с них уже начал струиться пот, и они стискивали зубы. Они добрались до следующего здания, чахнущего в тени минарета. Оно находилось во внешнем кольце вокруг центрального пустого пространства, которое при более близком рассмотрении можно было назвать городской площадью. Другие здания, круглые и приземистые, жались друг к другу на тесных улочках, слишком узких, чтобы человек мог удобно по ним ходить. Из жалоб киринов стало понятно: с приближением к минарету жужжание у них в головах усилилось. Они почти непрерывно ругались, громко сомневаясь в мудрости принятого капитаном решения отправиться на поиски своего брата.

Но прежде, чем Векериан или Джез Ран попытались показать, кто здесь главный, между ближайшими зданиями появились люди в черных мантиях и с бездумным выражением на лицах. Мужчины и женщины, каресианцы и кирины, повалили со всех концов странного города, и особенно много их появилось из-за минарета. Несколько десятков людей высыпало навстречу морякам, и Рэндалл знал, что еще больше их на подходе. Поселение только казалось заброшенным, а сейчас бурлило подобием жизни. Лихорадочные движения матросов резко контрастировали с размеренным наступлением равнодушных местных обитателей. Ни Уты, ни Вуна поблизости не наблюдалось, и Рэндалл остался на месте, не отходя от Рут больше чем на несколько футов.

Кирины, не выдержав нарастающей головной боли, атаковали новоприбывших и рубили их мечами, а противники, не издав ни единого звука, падали на пыльный камень. Векериан сражался на переднем крае, мастерски орудуя катаной. Рэндалл видел, как из ушей у капитана начала струиться кровь, а потом тот закричал от невыносимого жужжания в голове. Было неприятно смотреть на людей, до крайности напуганных звуком, который он сам не мог услышать. Рэндалл начал волноваться за матросов.

– Тебе стоит мне довериться, – произнесла Рут. – Если у меня все получится, они обязательно выживут.

Кирины рубили вялых людей, построившихся перед ними, но при этом сами начали выть от нестерпимой боли. Жужжание становилось все невыносимей, и начал сдавать даже Векериан.

– Прекратите! – раздался хриплый женский голос. Он исходил из центра поселения и далеко разносился в безветренном воздухе. – Не позволяйте Матери манипулировать вами. Уходите сейчас же, и я не сожру ваши сердца.

Кирины почти не слышали предупреждения. Они с отчаянной решимостью уничтожали бесконечную процессию людей в балахонах. Двадцать или тридцать уже были мертвы, а матросы дергались так, будто лихорадка, охватившая их, достигла своего пика. Они расцарапывали себе уши, а многие бросили мечи и катались по земле. Только самые сильные еще держались на ногах, но их хватало лишь на то, чтобы убивать людей с пустыми лицами, которые шли на них сплошной волной и даже не пытались обороняться.

Голос, раздававшийся из центра поселения, хрипло засмеялся: по окрестностям разнеслись отрывистые звуки удовольствия и боли, а кирины захлебывались под натиском все большего числа равнодушных обитателей поселения. Затем в стенах нескольких зданий появились отверстия и проходы. Некоторые из них были достаточно большими для людей, а другие, маленькие, возникали на высоте человеческого роста. Матросы, у кого еще хватало сил стоять на ногах, отступили, оттаскивая товарищей от мертвых и умирающих тел, неопрятными грудами лежащих между зданиями.

– Оставаться на местах, – приказал Векериан, внимательно рассматривая ближайшие отверстия в домах.

Его люди боролись с желанием сбежать, а тех, кто упал от невыносимого жужжания, спешно поднимали на ноги. Из глаз и ушей у многих текла кровь, и они слабо подвывали от нарастающего ужаса.

Неожиданно все взгляды от проходов в домах переместились на лежащих на земле мертвых противников. Закутанные в мантии неподвижные тела, под которыми расплывались лужи крови, начали странно дрожать и корчиться, а потом неловко переворачивались на спину и замирали, уставившись в небо невидящими глазами. Кирины отступили еще на шаг. Многие держались на ногах только благодаря помощи товарищей.

– Что происходит?! – прошептал Рэндалл.

Рут вышла вперед, загородив его, и он увидел, как на задней стороне шеи у нее появились тонкие черные волоски.

– Когда-то их называли Шан, – ответила она. – Это Строители Орон Каа, первые и последние рабы Шаб-Ниллурата. Сегодня я освобожу их.

Все мертвые тела – многие с оторванными конечностями и страшными ранами – бешено тряслись, распластавшись на земле. Головы запрокинулись, горло каждого тела надулось и треснуло, широко разинулись мертвые рты.

От башни снова прозвучал старческий голос:

– Вы уничтожили много плоти. К счастью, вы вполне сможете ее заменить.

Изо рта у каждого трупа вылезло существо, продираясь через зубы, раздвигая челюсти, пока снаружи не показались по три пары тонких перепончатых крыльев. Насекомые были похожи на длинных ос, раскрашенных в болезненно яркие оттенки красного и зеленого, с крупными сегментированными телами и устрашающего вида когтистыми щупальцами, обрамляющими круглые хоботки.

Жужжание, вероятно, стало оглушающим: кирины, не помня себя, кричали от нестерпимой боли. Даже Векериан упал на колени, тщетно пытаясь отползти к побережью.

Рут пошла вперед мимо бьющихся в агонии киринов, и на ходу кожа ее расползалась – Рут принимала другую форму. Тело вытянулось, руки и ноги разделились надвое на лапы чуть меньшего размера. Сначала они были тонкими и длинными, но постепенно становились все толще, поднимая новое тело от земли.

– Долгие века я не виделась с тобой, Великая Матерь, – проскрипела старуха. Она появилась в дверном проеме, возникшем на большой высоте в центральном минарете. Лицо ее соответствовало голосу – такое же сморщенное и полное ненависти. Черные узкие глаза удивленно распахнулись, когда она увидела, как Горланская Матерь принимает свою истинную форму среди жужжащих насекомых и разрозненных групп вопящих от боли киринов. – Ты уже не сможешь ничего изменить, старуха. Твоя сила здесь не нужна.

Рут превратилась в огромную паучиху, смахнула с дороги насекомых и устремилась вперед с таким напором, что смогла бы повалить на землю небольшие здания. Жужжащие твари избегали ее, сосредоточившись на киринах. Люди Векериана стали совсем беспомощны, а насекомые приземлялись у них на лицах, вонзая клыки им в горло.

– Бегите! – заорал капитан, отползая все дальше. Похоже, он о чем-то вспомнил.

За считанные секунды насекомые вскрыли горло и начали заползать внутрь к дюжине киринских матросов. Те дергались, бились о землю, но не могли сопротивляться жутким Строителям Орон Каа. Некоторые матросы оказались сильнее других и смогли уползти, таща за собой катаны, но не могли защититься от насекомых и пытались просто сбежать.

Одно из насекомых устремилось к Рэндаллу, и тот в ужасе отпрянул. Существо казалось нечетким и оставляло за собой зловоние, от которого искажался воздух. Оно почти коснулось Рэндалла, но в последний момент отпрянуло с громким шипением. Похоже, оно почувствовало что-то пугающее. К юноше подлетали и другие насекомые, но все они, казалось, не решаются приблизиться, а потом их пронзила туча шерстинок с разноцветного брюха Рут. Шерстинки, тонкие и острые, будто иглы, окутали оруженосца плотным коконом, изолируя от развернувшейся вокруг резни. Как она умудрялась управлять ими, не задевая самого Рэндалла, оставалось загадкой, но эту тайну он готов был принять без рассуждений.

Рэндалл чувствовал себя зрителем, который находится в безопасном месте и со стороны наблюдает за безумием Орон Каа. Он посмотрел на старуху в башне и ахнул – по обе стороны от нее стояли Ута и Вун. Юноша не сразу осознал, на что смотрит. Оба носили черные балахоны, как и остальные обитатели Орон Каа, и очевидно не были пленниками.

– Ута! – крикнул Рэндалл. – Что ты делаешь?!

Альбинос-священник держал в руках два каресианских ятагана, а у Вуна за спиной виднелось его любимое копье. Хозяин ухмыльнулся Рэндаллу и что-то зашептал на ухо старухе. В раздавшемся снова резком смехе не было ни капли юмора, одна только бесконечная ненависть. Рут встала на дыбы и зашипела на старуху, та перестала смеяться. Огромная Горланская паучиха пробивала себе путь через здания, сокрушая безликих марионеток восемью тяжелыми ногами. Кирины, лежащие на земле, остались далеко позади. Их тела медленно брали под контроль Строители.

Насекомые, жужжание, резкий смех совершенно не трогали ни Рут, ни Рэндалла. Юноша стоял, все еще защищенный облаком Горланской шерсти, и постепенно понимал, насколько же сильная у него спутница. Возможно, она самое могущественное существо на землях людей. Более того, он наконец осознал, сколько всего она знала и как много дала ему. Но все равно при взгляде на Уту он чувствовал себя потерянным.

– Великая Матерь! – закричал Векериан. Он рассек насекомое, которое к нему приближалось, надвое и теперь пытался сбежать к кораблю.

Рут даже не дернулась в его сторону, продолжая свой путь по зданиям и через них, разбивая лапами мозаичные стены, и шипела на старуху. Капитана привел сюда призрак погибшего брата, и Рэндалл надеялся: Рут знает, что делает. Иначе получается, она просто использовала этих матросов как попутку до Орон Каа.

– Хозяин! – закричал Рэндалл, чувствуя, как от напряжения пересохло горло.

– Это больше не слабая плоть Уты Призрака, – проскрипела старуха. – Теперь он мой, сегодня и навсегда.

– Заткнись! – крикнул оруженосец. – Я не с тобой разговариваю!


Старуха скривилась на его ответ, не понимая, почему на Рэндалла не действует безумие, источаемое поселением. Она напомнила ему Саару Госпожу Боли и в какой ярости та была, когда Рут победила ее. Снова и снова древняя мощь Горланской Матери оказывалась сильнее колдуний и Мертвого Бога.

Проход в стене минарета стал закрываться, постепенно заслоняя Уту, Вуна и старуху. Ее слуги и насекомые не могли остановить Рут, и сейчас огромная паучиха уже взбиралась по минарету, оставляя за собой толстый слой паутины, закрепленный на соседних зданиях.

Рэндалл пошел следом, переступая через бьющиеся в судорогах тела киринов и жужжащих насекомых. Облако из шерстинок двигалось вместе с ним, будто летающий доспех, и он невредимым дошел до центральной площади. И тут оруженосец внезапно рассердился. Он увидел Уту и понял: хозяин в большой беде, и хотя путешествие изменило Рэндалла, одно оставалось неизменным – он прибыл сюда, чтобы спасти Черного священника, своего язвительного хозяина.

Оруженосец ускорил шаг и быстро достиг подножия минарета. До него еще доносились крики Векериана, но он заставил себя не оглядываться. Центральная площадь была вымощена восьмиугольными плитами, совмещенными друг с другом под странными, будто бессмысленными углами. Рэндалл достиг башни из мозаичного стекла, на которой покоился минарет, и обошел ее кругом в поисках входа. В основании оказались два прямоугольных проема без дверей и дверных косяков, откуда выходили люди с пустыми лицами. Облако Горланской шерсти рассеялось, но Строители так и не решились приблизиться к юноше.

– Чтобы ты знала, я намереваюсь обнажить меч! – крикнул он Рут. Рэндалл успел увидеть только, как за одним из прилегающих зданий мелькнула и исчезла одна из ее задних ног. С минарета тянулись поблескивающие нити паутины, в которую попадали насекомые и намертво увязали в липкой западне.

Меч Большой Клык редко встречал настолько слабое сопротивление противника. Марионетки не пытались ни парировать удар, ни уклониться – они просто умирали, падая на землю с еле слышным стоном.

– Как смеешь ты вмешиваться! – завопила старуха. Оруженосец слышал эхо ее крика, разбивающееся о стеклянные стены башни. Ему казалось, она обращалась к Рут, но, скорее всего, к нему ее слова тоже относились.

Еще три закутанных в мантии человека спрыгнули к нему с винтовой лестницы, и он убил их тремя точными ударами. Юноше совсем не нравилось их убивать, но переговоры не представлялись возможными. Когда противников не осталось, Рэндалл в первый раз смог внимательнее осмотреться. Все внутреннее убранство было сделано из небольших стеклянных кубов контрастных и ядовитых цветов. Дневной свет проникал сквозь матовое стекло стен, но рассеивался уже в нескольких футах от них. Откуда-то исходило странное свечение, но юноша не увидел ни светильников, ни факелов – только комнаты неправильной формы и причудливые блики, отраженные от затейливо украшенной стеклянной колонны, которую обвивала винтовая лестница.

– Изыди! – завопила старуха прерывающимся голосом. Он все еще был полон ненависти, но теперь в нем слышался страх. – Ты уже проиграла, Рютула!

Минарет содрогнулся, и откуда-то сверху послышался звук бьющегося стекла. Затем крики и топот бегущих ног, эхом отдававшийся по винтовой лестнице. Но не стук окованных каблуков, а мягкий топоток босых подошв. Бежали человека три или четыре, возможно, пять. Рэндалл взял на изготовку меч и принял боевую стойку.

На лестнице показались девушки не старше восемнадцати лет, одетые в окровавленные лохмотья. Десять юных девушек. Они держались за руки и замерли, когда увидели его. Лица у них были грязные и осунувшиеся, под безумными фиалковыми глазами виднелись темные мешки. Казалось, их пытали и морили голодом и даже почти не заботились о починке дряхлых штанов и туник, надетых на них. И все они выглядели одинаково. Точно так же, как Семь Сестер.

– Рут! – крикнул Рэндалл, совершенно не понимая, как на это реагировать.

Женщина не ответила, и он медленно опустил меч.

– Все хорошо, – произнес оруженосец, стараясь выглядеть приветливо. – Я вас не обижу.

Лица девушек, полубезумные, с расфокусированным взглядом, ничего не выражали, будто они его даже не слышали. Затем с синхронным диким визгом они побежали к нему. Рэндалл уже убивал людей, он сражался в битвах, его ранили, он даже научился сносно владеть длинным мечом, но внезапно запаниковал, когда на него напали десять юных волшебниц. Ему никогда не приходилось убивать юных девушек, и у него просто не поднялась на них рука.

Они царапали его, пинали, а он только и мог, что защищать свободной рукой лицо от их ударов. Одна из них до крови прокусила ему правую руку, и Рэндалл уронил меч на пол. Потом он упал, а они навалились на него всей кучей, колотя его руками и ногами. Одна из девочек постарше, как ему показалось, встала с ним рядом и изо всех сил пнула его в голову своей костлявой ступней. Наверное, на его лице промелькнуло удивление – еще бы, его побили десять юных девчонок. А потом он потерял сознание.





* * *


Тело его обмякло, он не мог пошевелиться, но разум не покинул его. Очень странное ощущение. Рэндаллу казалось, его физическая форма еще не освоилась с новой силой, полученной от Рут. Он чувствовал боль, но будто издалека, наблюдая за прошлой своей версией, которая взывала о помощи. Он видел девочек и киринов даже сквозь сомкнутые веки как полупрозрачные видения, сияющие на черном фоне. Затем в поле его зрения появилось еще три фигуры. Согбенная старуха и двое мужчин.

Рэндалл лежал на полу и чувствовал бы себя беспомощным, если бы не мыслил так ясно. Ута и Вун охраняли старуху, и это очень его разозлило. Он сосредоточился на них, и их фигуры сразу стали четче, но Рэндалл видел не только кости и плоть. Внутри каждого из мужчин извивалось насекомое, хотя у Уты оно почти слилось с его собственным телом. А насекомое Вуна сожрало ему разум и теперь контролировало пустую оболочку, которую когда-то занимало сознание избранника Джаа. Но самой странной на вид оказалась старуха. Внутри нее не сидело насекомое, но сама она тоже не была человеком. Бушующая в ней сила едва сдерживалась внутри немощной оболочки, выбранной ею добровольно.

Неожиданно ужасный крик сотряс землю, и многие стекла в стене разлетелись вдребезги. Рэндалл ощутил чье-то присутствие в небе, но не материальное, а больше похожее на яростный сгусток божественной энергии. Этот сгусток устремился вниз, сквозь стекло и металл, будто спускаясь по незримым ступеням, а затем Рэндалл увидел в нем человека, и тот показался ему четче и материальнее, чем все, кто его окружал. Человек почувствовал, что неподвижный юноша, в отличие от старухи и ее стражей, может его видеть, и тоже посмотрел на него. Рэндалл узнал Далиана Охотника на Воров – они познакомились в Фелле. И Черный воин разозлился гораздо сильнее, чем юный оруженосец.

Далиан, которого видел только Рэндалл своим новым зрением, подошел к Вуну и внимательно оглядел его. Избранник Джаа смотрел сквозь Черного воина, ожидая новых приказов от старухи. Он собрал девочек возле винтовой лестницы, ведущей куда-то вниз. Они готовились сбежать от Рут, при этом Ута должен был охранять мать-настоятельницу. Рэндалл хотел позвать на помощь, но как он ни старался, тело его не слушалось. Он задумался, что произойдет, если ему суждено умереть. Может, его пробудившееся сознание будет летать по Орон Каа в поисках нового тела, подобно сознанию Далиана? Или он унесется за пределы мира и канет в вечность вместе с материальным телом?

Он вздрогнул и почувствовал свое тело – он постепенно приходил в себя, – но Рэндалл успел увидеть, как Далиан собрал в ладонях сияющий шар божественной энергии и побежал на Вуна. От его мощного рева снова содрогнулась земля, и все окружающие ухватились за стены, чтобы удержаться на ногах, не понимая, откуда доносится звук. Потом раздался раскат грома – это Далиан ударил Вуна, и Строитель внутри того зашипел, скорчился от боли и почти мгновенно умер, раздавленный в кашу могучей силой Джаа. Слизь, в которую превратилось насекомое, начала изливаться изо рта Вуна.

Ута, старуха и девушки сразу отпрянули от него, не понимая, что происходит. Вун упал на колени, согнувшись пополам, и стал изрыгать из себя раздавленное насекомое, пока Далиан брал под контроль его тело.

Рэндалл наконец смог разомкнуть веки и в ту же секунду услышал дикий рев. Он не совсем понимал, слышит ли он это сверхъестественным образом или просто к нему вовремя вернулся обычный слух, настолько громким был звук.

– Я Далиан Охотник на Воров! И я – избранник Джаа!





* * *


Рэндалл полностью очнулся. Лицо его прижималось к твердому стеклянному полу. Все его тело прошила волна боли от свежих ушибов – девушки здорово его отделали. Но окончательно привел его в чувство звук удара стали о сталь.

Он неловко повернулся и попытался позвать хозяина, но звук потерялся где-то в пылающей от боли груди. Ута, держа в обеих руках по ятагану, сражался с Вуном, который орудовал копьем.

– Бейся не с ним, – прохрипел Рэндалл, – а с ней, – он указал пальцем на старуху, которая вместе с девушками бежала к винтовой лестнице, ведущей вниз.

Если дерущиеся его услышали, то ничем этого не показали. Взгляд Вуна прояснился, и от него исходило странное свечение, будто Далиан проникал в каждый дюйм нового тела. А Ута оставался таким же, вот только на его смертельно бледном лице появилось выражение лютой ненависти.

– Рут! – снова крикнул Рэндалл. – Тут Вун и Ута дерутся!

Они набросились друг на друга, превратившись в мешанину из рук и стали, но ятаганы Уты встретили достойный отпор от копья Вуна. Ута, по своему обыкновению, предпочитал яростно атаковать, а не защищаться, заставляя противника отступить. Но Далиан не отступал. Рэндалл и раньше видел, как сражается Вун, – они вместе бились с Черными воинами в особняке Клэриона Сунга, – но сейчас… все было по-другому. Он почти не двигался с места и сохранял безмятежное спокойствие, вращая копье с нечеловеческой ловкостью и силой. В глазах его горел огонь, и каждую из атак Уты он парировал с ошеломительной скоростью.

– Я не хочу убивать тебя, – произнес Далиан устами Вуна.