Мировой Ворон
Часть 39 из 69 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Идем, – произнес Кроу, когда возле входа появился мерцающий огонек свечи.
Алахан шагнул под каменные своды и в неверном свете огня увидел перед собой длинное каменное помещение. По обеим сторонам от него в широком проходе находились стойки с оружием. Старый жрец закрыл двери и пошел по коридору, держа перед собой зажженную свечу. На оружейных стойках покоились сотни боевых молотов, один древнее другого, и каждый богаче украшен, чем предыдущий. Под каждым молотом в камне были выбиты имена членов Ордена Молота. Тонн Пылающий Очаг, Морс Адский Кулак, Доррон Лунный Глаз.
– Все молоты находят сюда дорогу, – сказал Кроу. – Рано или поздно. Молот твоего дяди еще блуждает где-то в мире людей, но и он в конечном итоге вернется сюда. Несколько последних молотов будут тебе особенно интересны.
Алахан остановился, когда в круге света появилась большая статуя со шлемом на голове. Тщательно, с мельчайшими деталями воспроизведенное в камне лицо хранило решительное выражение, без тени сомнения и слабости. Ранен, навеки застывший в каменной маске, выражающей стремление к свободе и неповиновению. За статуей в скромных стеклянных ящиках стояли еще молоты.
Кроу, остановившийся возле них, повернулся к Алахану.
– Когда люди ро вторглись на Свободные Земли и Фьорлан пошел на них войной, именно Орден Молота освободил страну Рованоко. Две сотни молотов принадлежали людям, сражавшимся с последней угрозой нашему народу. Они объединили Свободные Отряды и атаковали Ро Хейл. Если бы не они, на этих землях сейчас раскинулся бы Тор Ранен, которым правили бы ро. Здесь и есть Сердце Фьорлана. Памятник тем, кто погиб, защищая нашу землю.
Алахан должен был преисполниться благоговением, но вместо этого ощутил счастье. Он увидел возможность защитить Тиргартен и напомнить Рулагу, что Рованоко не сдастся Искривленному Древу без боя. Боевые молоты, лежащие здесь, олицетворяли собой могущество и благородство, до сих пор ему неведомое. И они хотели снова ринуться в битву, хотели еще раз защитить земли раненов от врага.
– Но где ты найдешь людей, которые смогут ими владеть? – спросил Кроу. – Как избранник бога ты можешь пробудить в них внутреннюю силу. Они могут стать мощным оружием, но для этого они должны попасть в достойные руки. Духи двухсот лучших жрецов не отдадут свою силу кому попало.
* * *
Перед подземным залом стояло двести человек. Все старше пятидесяти лет и потому, несмотря на яростные возражения, признанные непригодными к битве. В глазах у них горела та же решимость, что и у воинов Халлы, а богатый жизненный опыт придавал им особую ценность. Среди них были и воины, и умелые торговцы и лавочники, один или двое в молодости служили помощниками вождя или городскими оружейниками. Когда город начал готовиться к войне, они поселились на верхних уровнях, помогая молодым со снабжением и припасами и ободряя их перед грядущими испытаниями. Но ледяной взор Рованоко не забыл о них, и все они не раздумывая ухватились за возможность в последний раз сразиться за Фьорлан.
Самому старому из них, бывшему капитану драккара из Фредериксэнда по имени Арнульф Печальный, исполнилось уже почти восемьдесят лет, и для того, чтобы стоять прямо на искалеченной правой ноге, он опирался на тяжелый костыль. Но горящий взор старика мог соперничать с взором самого Бриндона Кроу, а широченные плечи напоминали о временах, когда он уводил могучие драккары от деревянных причалов.
– Я буду биться за тебя, мой вождь Слеза, – проскрипел Арнульф. – Мои старые кости еще способны на несколько трюков.
Несмотря на согбенную спину, ростом он превосходил Алахана и когда-то наверняка считался страшным противником. С помощью Рованоко он снова им станет.
– Спасибо, – поблагодарил его юный вождь. – То же самое относится ко всем вам. Я не могу уничтожить вражескую армию или убить Рулага на месте за его предательство, но я могу наделить вас даром Ледяного Гиганта. Я – избранник Рованоко, его генерал в этой войне, а вы будете моими солдатами. И хотя молодость ваша давно прошла и вас всего двести, Сердце Фьорлана наградит вас настоящим могуществом. – Алахан поднял голову и улыбнулся, больше не чувствуя ни сомнений, ни страха. – Идите за мной – и вы увидите оружие, с помощью которого вы будете защищать земли Рованоко.
Он глубоко вздохнул, продолжая улыбаться, и повел свой отряд под каменные своды. Кроу уже находился внутри и заранее расставил по стенам факелы, осветив безмолвную группу каменных статуй у дальней стены. Статуи двухсот жрецов, победивших людей ро, стояли на страже своих боевых молотов. Алахан подошел к первой статуе, изображающей могучего человека с развевающейся на ветру бородой, потрясающе точно вырезанной из камня. Под статуей было высечено имя: Вильгельм Говорящий в Тишине.
– Арнульф Печальный, – произнес Алахан, – это будет твой топор.
Старый капитан, хромая, подошел к статуе и благоговейно воззрился на лицо древнего жреца, и Алахану показалось, что Вильгельм тоже оценивающе посмотрел на старика. Когда Арнульф открыл простую стеклянную дверцу и посмотрел на боевой молот, от статуи к нему заструился белый свет. Молот, высеченный из глубинного льда, удерживался на длинной рукояти, обмотанной плотным кожаным ремнем. Подобное двуручное оружие требовало от владельца недюжинной силы.
– Арнульф, – поторопил его отец Кроу, – дотронься до молота. Оружие, возможно, не сразу примет тебя, а у нас мало времени.
Старик кивнул, а его глаза широко распахнулись от предвкушения, когда белый свет омыл его ладони. Он закрыл глаза и склонил голову, затем крепко взялся за рукоять обеими руками. Свет ослепительно вспыхнул – и Алахан увидел, как дух из молота перешел в старика, будто Вильгельм отдал часть своей силы Арнульфу.
– Избранник! – прогремел Арнульф не своим голосом.
– Я здесь! – отозвался Алахан. – И нам нужна ваша помощь. Враг снова угрожает землям Рованоко.
– Этот человек и так силен, – заключил Вильгельм, отбрасывая в сторону костыль Арнульфа и напрягая мускулы. – Зачем ему нужна еще и моя сила?
– Он стар, – пояснил Алахан. – Я подозреваю, что сила, которую ты сейчас ощутил, – это память о том человеке, каким он был когда-то. Но ты можешь сделать его прежним.
Вильгельм нахмурился – лицо Арнульфа скривилось – и потянулся, пытаясь размять старческое тело.
– Я помогу этому старику – и тебе. Но на восстановление его тела понадобится время.
– У тебя оно есть, – ответил Кроу. – Нам с избранником нужно раздать еще сто девяносто девять топоров.
* * *
С внешней стены города раздались звуки сигнальных рогов, их подхватили на остальных стенах. Звук прокатился по всему городу, вверх по Ступеням Калалла, его услышали даже в чертогах Летнего Волка. Это был одиночный сигнал, совсем не такой, как ритмичное предупреждение о надвигающейся армии неприятеля.
Алахан покинул каменный зал и оставил там Кроу – помогать старикам освоиться с новой силой. Они медленно привыкали к вернувшейся на время молодости, а юному вождю нужно было отдохнуть и подумать о своей новой роли и о том, почему у него больше нет сомнений. После нескольких часов сна он обнаружил, что пьет медовуху в большом зале, пытаясь заставить Трикена понять, как двести стариков могут помочь при защите города. Затем они услышали звук рога и замолчали.
– Кто-то приближается, – сказал Алахан.
– Сейчас все еще раннее утро, – произнес Трикен. – Мне не нравятся гости, которые приходят во время завтрака.
Алахан вскочил на ноги.
– Надо просто пойти и посмотреть, правда? – Он теперь даже говорил уверенно.
– Хорошо, парень. – Трикен тоже поднялся с места.
Из боковой двери вышли Халла и Падающее Облако и присоединились к ним. Они постепенно приходили в себя после боя с деревьями, пока Алахан и Трикен взяли на себя управление городом. Алахан еще не был готов продолжить разговор с Халлой и сообщить ей о посетившей его уверенности в своих силах.
– Что означает этот сигнал? – спросил Падающее Облако, застегивая на поясе тяжелую кожаную перевязь с двумя острыми как бритва метательными топорами.
– Сейчас узнаем, парень, – ответил Трикен, почесал густую рыжую бороду и направился к дверям.
Порыв ветра взметнул с Высокой Крепости ледяной вихрь, припорошив все вокруг белой дымкой. Алахан надвинул на голову капюшон плаща: его пробрал озноб. Жаль, нельзя забрать с собой из зала жаровню, чтобы согреться. Халла даже не вздрогнула. Наоборот, ее лицо, омываемое метелью, расцвело, будто так родной город с ней здоровался.
Алахан шел с ней рядом следом за Трикеном. Женщина посмотрела на него и нахмурилась, будто увидела что-то новое в его взгляде. Юноша ответил на ее взгляд, но не стал ничего объяснять. Воительница уже говорила ему, чего от него ждет, и он собирался внести посильный вклад в защиту города.
Высокую Крепость Тиргартена окружали воины, собравшиеся у каменного балкона. Вооруженные тяжелыми боевыми топорами и круглыми щитами, они внимательно озирались по сторонам в поисках угрозы. Они появились тут недавно – им приказали охранять Алахана, когда он покинет каменные залы. Он не собирался игнорировать угрозу, которую создают для него зеленые люди. Халла со своими капитанами тоже была слишком ценной, чтобы потерять ее из-за удара, нанесенного кинжалом во тьме.
– Халла, сигнал шел от ворот, – произнес Падающее Облако.
К ним подошел Трикен.
– Да, похоже на… ну, по крайней мере, на вражескую атаку это не похоже.
Халла прищурилась, вглядываясь вдаль, и молча начала спускаться по Ступеням Калалла. Алахан приказал воинам следовать за ней и сам ускорил шаг, догоняя ее.
– Ладно, парни! – крикнул Падающее Облако. – Пойдем и посмотрим, что там стряслось.
Они проходили через все уровни города, в котором люди готовились умирать. Магазины закрылись, улицы очистили от всего лишнего, и город стал похож на крепость в стане врагов, у чьих обитателей есть единственная цель – защитить себя. Отсрочка нападения позволила Халле и ее людям тщательно подготовиться к обороне города, а Алахан успел открыть силу, скрытую в Сердце Фьорлана, но отсрочка также увеличила напряжение в городе в десятки раз. Смелые люди, живущие здесь, были без колебаний готовы умереть за Фьорлан, но большинство из них уже втайне мечтало о том, чтобы Рулаг напал побыстрее и покончил с тягостным ожиданием.
Алахан и его спутники быстро дошли до двора Ульрика. Люди, мимо которых они проходили, взбудораженные звуками рога, спрашивали друг друга, не началась ли атака на город.
– Алахан, иди-ка сюда! – прокричал Трикен, когда они с Халлой достигли подножия Ступеней.
Он побежал к командирам, перепрыгивая по три ступеньки за раз. Крепостная стена над ними кишела людьми, но признаков тревоги не было. Жители просто сбежались на сигнал своих собратьев, пришли на что-то посмотреть и теперь пристально вглядывались в равнины за воротами.
Рексель Падающее Облако взбежал наверх по ближайшей лестнице, расталкивая толпящихся на стене людей и торопясь увидеть своими глазами, что там творится. На долю секунды он пораженно замер – выпучил глаза и раскрыл рот от изумления.
– Во имя чертогов за пределами мира! – возопил он наконец. – Откройте ворота! – разнесся над стеной его властный, громовой голос.
Стражники у ворот не стали уточнять приказ; они бросились к створкам, и никто даже не усомнился в авторитете Падающего Облака.
Тяжелый механизм натянул цепи, и огромные створки стали медленно открываться, а Алахан вместе с Трикеном быстрым шагом вышли вперед их группы.
– Глазам не верю, – произнес Падающее Облако, вернувшись на двор Ульрика.
Между створками ворот появилась белая полоса. Она становилась все шире и шире, открывая вид на бескрайние равнины владений Летнего Волка, и от опушки рощи к городу, ярко выделяясь на фоне чистого голубого неба, ползла человеческая фигурка. Искалеченный, окровавленный мужчина мощного телосложения, чьи отливавшие черным волосы облепили голову, не давая различить черты его лица. Но не этот человек, рычащий, будто зверь, с окровавленной культей вместо правой руки, вызвал сигнал тревоги. Человек тащил за собой, крепко вцепившись в нее уцелевшей рукой, блестящую на солнце черную тварь. Она напоминала нечто среднее между обмякшим мясистым деревом и черным кальмаром, чьи щупальца были собраны за длинным толстым телом. Щупальца, безжалостно обрубленные топором.
– Вульфрик! – воскликнула Халла и устремилась к нему, не обращая внимания на дохлую тварь у него за спиной.
Алахан, как и все остальные, кто стоял на дворе Ульрика, не мог отвести взгляд от черного дерева. Огромное, чудовищное, с единственной круглой пастью, откуда на булыжники дороги капала зеленая слизь. Каждое щупальце оставляло на камнях липкую черную кровь, дорожка которой тянулась от ворот через заснеженную равнину. Вульфрик, с переломанной ногой и без правой руки, полз на коленях и тащил за собой мертвую тварь от самой Хрустальной реки до ворот Тиргартена.
Затем он вдруг поднялся на ноги и заревел, подняв голову к небу. В этом реве не было узнаваемых слов, в нем звучали только ярость и боль. Глаза его оставались угольно-черными, хотя, насколько мог судить Алахан, боевая ярость давно его покинула. С головы до ног его покрывала липкая черная кровь твари. На голом торсе она уже высохла и коркой покрывала его лицо и раны. Культя руки потрескалась, кровоточила и распухала, будто в рану попала какая-то жуткая инфекция, а все мускулы пульсировали вздувшимися красными венами.
– Срочно найдите Кроу, – негромко приказал Алахан.
– Да, думаю, ты прав, – ответил Трикен, пораженно глядя на мертвую тварь и ревущего Вульфрика.
Глава шестнадцатая
Тир Нанон в чертогах за пределами мира
До самого горизонта расстилались руины из камней чудовищного размера. Пыльные обломки бесконечной чередой падали из провалов и больших трещин и исчезали – принимали другую форму. Каждый осыпающийся, полуразрушенный камень размером превосходил гору и находился дальше, чем линия земного горизонта. За руинами на фоне сияющей голубизной пустоты возвышался еле видимый высокий шпиль из черноты и тени. Все казалось зыбким и нереальным, словно окружающее было лишь воспоминанием. Наверное, где-то далеко когда-то стояли и другие строения, возможно, возвышающиеся над башней. Но сейчас вокруг расстилалась безжизненная бездна. Настоящее ничто, гораздо менее обитаемое, чем земные пустыни или глубины океанов. Отсутствие формы и вещества, которое ветра за пределами мира давно обратили в прах.
Но разрушенная стена и башня оставались на месте, напоминая, что теневые чертоги за пределами мира не падут так легко. Некогда здесь было великое царство. Его питали вера и преданность, которые превращались в божественную энергию и возвращались в земной мир. А теперь жизнь его поддерживали последние искры божественной энергии, сохранившиеся в крови Уты Призрака.
Пока альбинос-священник рос среди людей, его наследие обеспечивало невредимость чертогам его бога. Он следовал пути Черного ордена Одного Бога и соблюдал строгие законы Тор Фунвейра, но, сам того не зная, поддерживал жизнь в том, кого любили доккальфары, в их потерянном боге – Теневом Гиганте. Если бы Нанон встретил его, когда Ута был ребенком, то они успели бы сделать очень многое до начала последней битвы, до того, как противники в последний раз скрестят мечи, и до того, как Долгая Война принесет еще больше потерь и объявит новых победителей. Может, уже слишком поздно и Ута ничего не изменит? Нужны ли вообще изменения? Или больше не осталось ничего, кроме мести?
– Тебе помогло видение? – спросил Корвус.
– Я не знаю… Я думаю, мне нужно было это увидеть хотя бы раз.
Алахан шагнул под каменные своды и в неверном свете огня увидел перед собой длинное каменное помещение. По обеим сторонам от него в широком проходе находились стойки с оружием. Старый жрец закрыл двери и пошел по коридору, держа перед собой зажженную свечу. На оружейных стойках покоились сотни боевых молотов, один древнее другого, и каждый богаче украшен, чем предыдущий. Под каждым молотом в камне были выбиты имена членов Ордена Молота. Тонн Пылающий Очаг, Морс Адский Кулак, Доррон Лунный Глаз.
– Все молоты находят сюда дорогу, – сказал Кроу. – Рано или поздно. Молот твоего дяди еще блуждает где-то в мире людей, но и он в конечном итоге вернется сюда. Несколько последних молотов будут тебе особенно интересны.
Алахан остановился, когда в круге света появилась большая статуя со шлемом на голове. Тщательно, с мельчайшими деталями воспроизведенное в камне лицо хранило решительное выражение, без тени сомнения и слабости. Ранен, навеки застывший в каменной маске, выражающей стремление к свободе и неповиновению. За статуей в скромных стеклянных ящиках стояли еще молоты.
Кроу, остановившийся возле них, повернулся к Алахану.
– Когда люди ро вторглись на Свободные Земли и Фьорлан пошел на них войной, именно Орден Молота освободил страну Рованоко. Две сотни молотов принадлежали людям, сражавшимся с последней угрозой нашему народу. Они объединили Свободные Отряды и атаковали Ро Хейл. Если бы не они, на этих землях сейчас раскинулся бы Тор Ранен, которым правили бы ро. Здесь и есть Сердце Фьорлана. Памятник тем, кто погиб, защищая нашу землю.
Алахан должен был преисполниться благоговением, но вместо этого ощутил счастье. Он увидел возможность защитить Тиргартен и напомнить Рулагу, что Рованоко не сдастся Искривленному Древу без боя. Боевые молоты, лежащие здесь, олицетворяли собой могущество и благородство, до сих пор ему неведомое. И они хотели снова ринуться в битву, хотели еще раз защитить земли раненов от врага.
– Но где ты найдешь людей, которые смогут ими владеть? – спросил Кроу. – Как избранник бога ты можешь пробудить в них внутреннюю силу. Они могут стать мощным оружием, но для этого они должны попасть в достойные руки. Духи двухсот лучших жрецов не отдадут свою силу кому попало.
* * *
Перед подземным залом стояло двести человек. Все старше пятидесяти лет и потому, несмотря на яростные возражения, признанные непригодными к битве. В глазах у них горела та же решимость, что и у воинов Халлы, а богатый жизненный опыт придавал им особую ценность. Среди них были и воины, и умелые торговцы и лавочники, один или двое в молодости служили помощниками вождя или городскими оружейниками. Когда город начал готовиться к войне, они поселились на верхних уровнях, помогая молодым со снабжением и припасами и ободряя их перед грядущими испытаниями. Но ледяной взор Рованоко не забыл о них, и все они не раздумывая ухватились за возможность в последний раз сразиться за Фьорлан.
Самому старому из них, бывшему капитану драккара из Фредериксэнда по имени Арнульф Печальный, исполнилось уже почти восемьдесят лет, и для того, чтобы стоять прямо на искалеченной правой ноге, он опирался на тяжелый костыль. Но горящий взор старика мог соперничать с взором самого Бриндона Кроу, а широченные плечи напоминали о временах, когда он уводил могучие драккары от деревянных причалов.
– Я буду биться за тебя, мой вождь Слеза, – проскрипел Арнульф. – Мои старые кости еще способны на несколько трюков.
Несмотря на согбенную спину, ростом он превосходил Алахана и когда-то наверняка считался страшным противником. С помощью Рованоко он снова им станет.
– Спасибо, – поблагодарил его юный вождь. – То же самое относится ко всем вам. Я не могу уничтожить вражескую армию или убить Рулага на месте за его предательство, но я могу наделить вас даром Ледяного Гиганта. Я – избранник Рованоко, его генерал в этой войне, а вы будете моими солдатами. И хотя молодость ваша давно прошла и вас всего двести, Сердце Фьорлана наградит вас настоящим могуществом. – Алахан поднял голову и улыбнулся, больше не чувствуя ни сомнений, ни страха. – Идите за мной – и вы увидите оружие, с помощью которого вы будете защищать земли Рованоко.
Он глубоко вздохнул, продолжая улыбаться, и повел свой отряд под каменные своды. Кроу уже находился внутри и заранее расставил по стенам факелы, осветив безмолвную группу каменных статуй у дальней стены. Статуи двухсот жрецов, победивших людей ро, стояли на страже своих боевых молотов. Алахан подошел к первой статуе, изображающей могучего человека с развевающейся на ветру бородой, потрясающе точно вырезанной из камня. Под статуей было высечено имя: Вильгельм Говорящий в Тишине.
– Арнульф Печальный, – произнес Алахан, – это будет твой топор.
Старый капитан, хромая, подошел к статуе и благоговейно воззрился на лицо древнего жреца, и Алахану показалось, что Вильгельм тоже оценивающе посмотрел на старика. Когда Арнульф открыл простую стеклянную дверцу и посмотрел на боевой молот, от статуи к нему заструился белый свет. Молот, высеченный из глубинного льда, удерживался на длинной рукояти, обмотанной плотным кожаным ремнем. Подобное двуручное оружие требовало от владельца недюжинной силы.
– Арнульф, – поторопил его отец Кроу, – дотронься до молота. Оружие, возможно, не сразу примет тебя, а у нас мало времени.
Старик кивнул, а его глаза широко распахнулись от предвкушения, когда белый свет омыл его ладони. Он закрыл глаза и склонил голову, затем крепко взялся за рукоять обеими руками. Свет ослепительно вспыхнул – и Алахан увидел, как дух из молота перешел в старика, будто Вильгельм отдал часть своей силы Арнульфу.
– Избранник! – прогремел Арнульф не своим голосом.
– Я здесь! – отозвался Алахан. – И нам нужна ваша помощь. Враг снова угрожает землям Рованоко.
– Этот человек и так силен, – заключил Вильгельм, отбрасывая в сторону костыль Арнульфа и напрягая мускулы. – Зачем ему нужна еще и моя сила?
– Он стар, – пояснил Алахан. – Я подозреваю, что сила, которую ты сейчас ощутил, – это память о том человеке, каким он был когда-то. Но ты можешь сделать его прежним.
Вильгельм нахмурился – лицо Арнульфа скривилось – и потянулся, пытаясь размять старческое тело.
– Я помогу этому старику – и тебе. Но на восстановление его тела понадобится время.
– У тебя оно есть, – ответил Кроу. – Нам с избранником нужно раздать еще сто девяносто девять топоров.
* * *
С внешней стены города раздались звуки сигнальных рогов, их подхватили на остальных стенах. Звук прокатился по всему городу, вверх по Ступеням Калалла, его услышали даже в чертогах Летнего Волка. Это был одиночный сигнал, совсем не такой, как ритмичное предупреждение о надвигающейся армии неприятеля.
Алахан покинул каменный зал и оставил там Кроу – помогать старикам освоиться с новой силой. Они медленно привыкали к вернувшейся на время молодости, а юному вождю нужно было отдохнуть и подумать о своей новой роли и о том, почему у него больше нет сомнений. После нескольких часов сна он обнаружил, что пьет медовуху в большом зале, пытаясь заставить Трикена понять, как двести стариков могут помочь при защите города. Затем они услышали звук рога и замолчали.
– Кто-то приближается, – сказал Алахан.
– Сейчас все еще раннее утро, – произнес Трикен. – Мне не нравятся гости, которые приходят во время завтрака.
Алахан вскочил на ноги.
– Надо просто пойти и посмотреть, правда? – Он теперь даже говорил уверенно.
– Хорошо, парень. – Трикен тоже поднялся с места.
Из боковой двери вышли Халла и Падающее Облако и присоединились к ним. Они постепенно приходили в себя после боя с деревьями, пока Алахан и Трикен взяли на себя управление городом. Алахан еще не был готов продолжить разговор с Халлой и сообщить ей о посетившей его уверенности в своих силах.
– Что означает этот сигнал? – спросил Падающее Облако, застегивая на поясе тяжелую кожаную перевязь с двумя острыми как бритва метательными топорами.
– Сейчас узнаем, парень, – ответил Трикен, почесал густую рыжую бороду и направился к дверям.
Порыв ветра взметнул с Высокой Крепости ледяной вихрь, припорошив все вокруг белой дымкой. Алахан надвинул на голову капюшон плаща: его пробрал озноб. Жаль, нельзя забрать с собой из зала жаровню, чтобы согреться. Халла даже не вздрогнула. Наоборот, ее лицо, омываемое метелью, расцвело, будто так родной город с ней здоровался.
Алахан шел с ней рядом следом за Трикеном. Женщина посмотрела на него и нахмурилась, будто увидела что-то новое в его взгляде. Юноша ответил на ее взгляд, но не стал ничего объяснять. Воительница уже говорила ему, чего от него ждет, и он собирался внести посильный вклад в защиту города.
Высокую Крепость Тиргартена окружали воины, собравшиеся у каменного балкона. Вооруженные тяжелыми боевыми топорами и круглыми щитами, они внимательно озирались по сторонам в поисках угрозы. Они появились тут недавно – им приказали охранять Алахана, когда он покинет каменные залы. Он не собирался игнорировать угрозу, которую создают для него зеленые люди. Халла со своими капитанами тоже была слишком ценной, чтобы потерять ее из-за удара, нанесенного кинжалом во тьме.
– Халла, сигнал шел от ворот, – произнес Падающее Облако.
К ним подошел Трикен.
– Да, похоже на… ну, по крайней мере, на вражескую атаку это не похоже.
Халла прищурилась, вглядываясь вдаль, и молча начала спускаться по Ступеням Калалла. Алахан приказал воинам следовать за ней и сам ускорил шаг, догоняя ее.
– Ладно, парни! – крикнул Падающее Облако. – Пойдем и посмотрим, что там стряслось.
Они проходили через все уровни города, в котором люди готовились умирать. Магазины закрылись, улицы очистили от всего лишнего, и город стал похож на крепость в стане врагов, у чьих обитателей есть единственная цель – защитить себя. Отсрочка нападения позволила Халле и ее людям тщательно подготовиться к обороне города, а Алахан успел открыть силу, скрытую в Сердце Фьорлана, но отсрочка также увеличила напряжение в городе в десятки раз. Смелые люди, живущие здесь, были без колебаний готовы умереть за Фьорлан, но большинство из них уже втайне мечтало о том, чтобы Рулаг напал побыстрее и покончил с тягостным ожиданием.
Алахан и его спутники быстро дошли до двора Ульрика. Люди, мимо которых они проходили, взбудораженные звуками рога, спрашивали друг друга, не началась ли атака на город.
– Алахан, иди-ка сюда! – прокричал Трикен, когда они с Халлой достигли подножия Ступеней.
Он побежал к командирам, перепрыгивая по три ступеньки за раз. Крепостная стена над ними кишела людьми, но признаков тревоги не было. Жители просто сбежались на сигнал своих собратьев, пришли на что-то посмотреть и теперь пристально вглядывались в равнины за воротами.
Рексель Падающее Облако взбежал наверх по ближайшей лестнице, расталкивая толпящихся на стене людей и торопясь увидеть своими глазами, что там творится. На долю секунды он пораженно замер – выпучил глаза и раскрыл рот от изумления.
– Во имя чертогов за пределами мира! – возопил он наконец. – Откройте ворота! – разнесся над стеной его властный, громовой голос.
Стражники у ворот не стали уточнять приказ; они бросились к створкам, и никто даже не усомнился в авторитете Падающего Облака.
Тяжелый механизм натянул цепи, и огромные створки стали медленно открываться, а Алахан вместе с Трикеном быстрым шагом вышли вперед их группы.
– Глазам не верю, – произнес Падающее Облако, вернувшись на двор Ульрика.
Между створками ворот появилась белая полоса. Она становилась все шире и шире, открывая вид на бескрайние равнины владений Летнего Волка, и от опушки рощи к городу, ярко выделяясь на фоне чистого голубого неба, ползла человеческая фигурка. Искалеченный, окровавленный мужчина мощного телосложения, чьи отливавшие черным волосы облепили голову, не давая различить черты его лица. Но не этот человек, рычащий, будто зверь, с окровавленной культей вместо правой руки, вызвал сигнал тревоги. Человек тащил за собой, крепко вцепившись в нее уцелевшей рукой, блестящую на солнце черную тварь. Она напоминала нечто среднее между обмякшим мясистым деревом и черным кальмаром, чьи щупальца были собраны за длинным толстым телом. Щупальца, безжалостно обрубленные топором.
– Вульфрик! – воскликнула Халла и устремилась к нему, не обращая внимания на дохлую тварь у него за спиной.
Алахан, как и все остальные, кто стоял на дворе Ульрика, не мог отвести взгляд от черного дерева. Огромное, чудовищное, с единственной круглой пастью, откуда на булыжники дороги капала зеленая слизь. Каждое щупальце оставляло на камнях липкую черную кровь, дорожка которой тянулась от ворот через заснеженную равнину. Вульфрик, с переломанной ногой и без правой руки, полз на коленях и тащил за собой мертвую тварь от самой Хрустальной реки до ворот Тиргартена.
Затем он вдруг поднялся на ноги и заревел, подняв голову к небу. В этом реве не было узнаваемых слов, в нем звучали только ярость и боль. Глаза его оставались угольно-черными, хотя, насколько мог судить Алахан, боевая ярость давно его покинула. С головы до ног его покрывала липкая черная кровь твари. На голом торсе она уже высохла и коркой покрывала его лицо и раны. Культя руки потрескалась, кровоточила и распухала, будто в рану попала какая-то жуткая инфекция, а все мускулы пульсировали вздувшимися красными венами.
– Срочно найдите Кроу, – негромко приказал Алахан.
– Да, думаю, ты прав, – ответил Трикен, пораженно глядя на мертвую тварь и ревущего Вульфрика.
Глава шестнадцатая
Тир Нанон в чертогах за пределами мира
До самого горизонта расстилались руины из камней чудовищного размера. Пыльные обломки бесконечной чередой падали из провалов и больших трещин и исчезали – принимали другую форму. Каждый осыпающийся, полуразрушенный камень размером превосходил гору и находился дальше, чем линия земного горизонта. За руинами на фоне сияющей голубизной пустоты возвышался еле видимый высокий шпиль из черноты и тени. Все казалось зыбким и нереальным, словно окружающее было лишь воспоминанием. Наверное, где-то далеко когда-то стояли и другие строения, возможно, возвышающиеся над башней. Но сейчас вокруг расстилалась безжизненная бездна. Настоящее ничто, гораздо менее обитаемое, чем земные пустыни или глубины океанов. Отсутствие формы и вещества, которое ветра за пределами мира давно обратили в прах.
Но разрушенная стена и башня оставались на месте, напоминая, что теневые чертоги за пределами мира не падут так легко. Некогда здесь было великое царство. Его питали вера и преданность, которые превращались в божественную энергию и возвращались в земной мир. А теперь жизнь его поддерживали последние искры божественной энергии, сохранившиеся в крови Уты Призрака.
Пока альбинос-священник рос среди людей, его наследие обеспечивало невредимость чертогам его бога. Он следовал пути Черного ордена Одного Бога и соблюдал строгие законы Тор Фунвейра, но, сам того не зная, поддерживал жизнь в том, кого любили доккальфары, в их потерянном боге – Теневом Гиганте. Если бы Нанон встретил его, когда Ута был ребенком, то они успели бы сделать очень многое до начала последней битвы, до того, как противники в последний раз скрестят мечи, и до того, как Долгая Война принесет еще больше потерь и объявит новых победителей. Может, уже слишком поздно и Ута ничего не изменит? Нужны ли вообще изменения? Или больше не осталось ничего, кроме мести?
– Тебе помогло видение? – спросил Корвус.
– Я не знаю… Я думаю, мне нужно было это увидеть хотя бы раз.