Мирные переговоры

- Нет причин не верить, - ответил я.

Йошимо прошипела:

- Вампирам нельзя доверять.

Интенсивность этих слов была, ох, действительно угрожающей.

- Я не доверяю вампиру, - сказал я ей. - Я доверяю своему разуму. Лара Рейт всегда полностью поддерживала Соглашение. Эти мирные переговоры станут для них важным испытанием. Она не стала бы раскачивать лодку прямо перед их началом.

- Если только у неё нет далеко идущих планов и это часть них. - сказал Рамирес. Он взглянул на Йошимо и кивнул.

Йошимо посмотрела на меня, нахмурилась и начала что-то говорить. Дикий Билл положил руку ей на плечо. Она оглянулась на него, на её лице промелькнуло заметное напряжение, но затем оно снова разгладилось, как маска. Затем она подошла ко мне, с пустыми руками, и остановилась в паре футов напротив. Я понял, что напрягся.

Как только я это сделал, появились пушки Йошимо и Дикого Билла, они не указывали точно на меня, пальцы не касались спусковых крючков, но стволы были всего на расстоянии шага от моей груди и с такого расстояния профессионалы не промахнулись бы.

- Полегче, - сказал Чендлер, его голос был ужасно спокойным и мягким. - Полегче, ребята. Давайте не делать из этого того, чем это не является.

- Какого чёрта здесь происходит, народ? - спросил я.

- Мы пытаемся помочь тебе, Гарри, - сказал Рамирес, голос как камень. - Но ты, чёрт возьми, не упрощаешь дело.

- Ставя на меня трекер? - спросил я гораздо более мягко, чем я чувствовал в этот момент. - Останавливая мою машину? Направляя на меня оружие? У тебя чертовски странное представление о том, как выглядит помощь, Карлос.

- Мы должны знать, что ты не скомпроментирован, - сказал Чендлер всё тем же успокаивающим тоном. - Дрезден, будь разумным. Последний раз, когда с членом совета, работающим на твоём уровне, что-то пошло не так, он связал главу Стражей заклинанием, передал неизмеримое количество разведданных нашим врагам, что привело к десяткам тысяч смертей, и призвал злодея, который чуть не стёр большую часть Белого Совета.

- Ты думаешь, я новый Пибоди, - прорычал я.

- Я думаю, все здесь хотят показать Совету, что это не так, - сказал Чендлер. Он беспомощно поднял руки. - Мы живём в неспокойное время и играем с очень высокими ставками, Гарри.

- Мы друзья, - сказал я.

- Так позволь нам быть твоими друзьями, - умоляюще сказал Чендлер.

- Йошимо просто собирает улики, - сказал Рамирес. - Она не собирается ранить тебя.

Я сжал челюсть несколько раз.

Последний раз, когда я сталкивался с таким количеством Стражей, был когда они пришли арестовать меня после смерти Джастина ДюМорна. Мне было шестнадцать. Я помню насколько кошмарными были эти мрачные спартанские фигуры.

И те люди не прошли через войну, как эти ребята. Сражаться как безумные против безжалостной Красной Коллегии, всегда отступая, изо всех сил пытаясь выжить, и наконец переломить ситуацию к долгому безобразному тупиковому состоянию. Возможно я смотрел на самую опытную и опасную команду Стражей на планете.

Я знал их.

Они знали меня.

Битва между нами была бы быстрая и грязная, и никто из нас не играл бы честно и не пропускал бы удары. Я научил их действовать лучше, чем это.

- Имейте в виду, - сказал я очень тихим голосом, - что любое заклинание, которые вы накладываете на меня, вы так же накладываете на левую руку Мэб и её персонального палача. Если это будет неудачный удар, она может принять это близко к сердцу. Она может даже рассердиться.

Несколько секунда после этого, вы могли слышать дыхание деревьев. Дикий Билл и Чендлер переглянулись.

- Сделай это, - сказал Рамирес.

Йошимо опустила свою винтовку так, чтобы она повисла на ремне. Затем подняла руки, сделала ими несколько резких движений и пробормотала что-то, прозвучавшее низко и резко. Как я и ожидал, вокруг меня повеял ветерок в такт движениям её рук, и затем порыв ветра вернулся к Йошимо. Она сделала ещё несколько точных геометрических движений руками, и воздух вокруг неё замерцал искрами красного и оранжевого света. Йошимо мгновение изучала мерцание и нахмурилась, затем ударила рукой по воздуху, заканчивая заклинание. Она отвернулась от меня.

- Ну, - спросил Рамирес.

- Он был по меньше мере с одним сексуальным партнёром за последние несколько часов, - сказала Йошимо. Её голос казался мягким и спокойным, но за ним угадывался ядовитый, кипящий гнев.

И, как только я осознал, что они делают, мой собственный гнев начал опасно нарастать. Совет совал свой нос в мои дела всю мою сознательную жизнь. Не стоило его совать ещё и сюда. Моё сердце начало биться чаще.

- Кто это был? - спросил меня Рамирес тяжёлым голосом.

- Наглость, - прорычал я.

- Это была Лара? - надавил он. Его челюсть словно окаменела. - Гарри, она добралась до тебя?

Мои пальцы сжали посох так, что дерево затрещало.

- Ты переходишь проклятую черту, Карлос.

- Гарри, - начал Чендлер умиротворяющим тоном. Он потянулся и дружески положил руку мне на плечо.

Я стряхнул её.


Чендлер зашипел и убрал руку, держа её близко к телу.

- Мы должны знать, Дрезден, - сказал Рамирес. - С кем ты спал сегодня ночью?

- Из-за того, что твоя сексуальная жизнь - полная катастрофа, не переноси на меня это дерьмо, - прорычал я.

Лицо Карлоса побледнело, но его выражение лица не изменилось.

- Верю. Кто?

- Я внезапно вспомнил, почему у меня проблемы с властями, - сказал я. - Иди на хрен, Рамирес. И скажи тому, кто приказал тебе это сделать, перестать толочь воду в ступе.

- Мне приказала это сделать капитан Люччо, - тихо сказал Рамирес. - Она всё ещё твой друг. И она тоже хочет тебе помочь.

- Мне не нужна помощь такого рода, - сказал я. - Предполагается, что мы на одной стороне.

- Так и есть, - решительно сказал Чендлер. Затем его лицо изменилось. - Если только... мы не на одной, полагаю.

- Каждое слово, которое я вам сказал - правдиво, - огрызнулся я. Или по крайне мере не лживо. - С меня достаточно дерьма от Белого Совета для одной ночи.

- Гарри, давай проясним всё вместе с капитаном, - сказал Чендлер. - Вернись в Эдинбург с нами. Поговорим об это, да?

Это было рациональное предложение и оно было абсолютно неприемлемо, потому что у Томаса не было столько времени, чтобы я провёл целый день на враждебном разборе полётов в Эдинбурге. Такие штуки основательны и утомительны. Возможно, я проходил через них раз или два.

Это не оставляло мне выбора.

- Я говорил, - ответил я. - Вы не слушали. Проблема с вашей стороны. - я взглянул на Рамиреса. - У меня много работы. Уйди с дороги. Или арестуй меня. - Я опустил на землю мой посох и тряхнул браслетом с щитами, чтобы всё прояснить. - Если ты сможешь.

Стало по-настоящему тихо. Никто не поднимал на меня глаз, всё внимание было приковано в Рамиресу.

Он медленно выдохнул. Затем сказал, - Боже мой, Гарри, ты собираешься ничего упрощать, правда?

- Из нас двоих, - сказал я, - кто здесь определённо оскорбил другого? Ты подозреваешь, что я мог что-то натворить. И ты определённо оскорбил меня, пытаясь это выяснить. И ты сделал это первым.

- Мы оба делали вещи, которые предпочли бы не делать, как Стражи, - ответил он. - Это наша работа. - Он тряхнул головой и, тяжело опираясь на трость, похромал с дороги. - Завтра в шесть вечера совещание по вопросам безопасности в "Четырёх Сезонах" перед встречей. Мы зарегистрированы под именем МакКоя.

Я наклонил голову и сузил глаза: - Я всё ещё в команде, а?

- Держи друзей близко, - сказал Рамирес.

Я вытолкнул дыхание в пародии на смешон и повернулся обратно к Монстромобилю.

- Гарри, - окликнул Рамирес.

Я остановился, не оборачиваясь к нему.

- Я надеюсь, что я не прав, - сказал он. - Я надеюсь, что мне придётся извиниться перед тобой позже. Боже, я буду рад сделать это. Пожалуйста, поверь, что по крайне мере это правда.

В эту секунду я не чувствовал ничего, кроме усталости.

Тайны - тяжёлые, тяжёлые штуки. Носите с собой слишком много слишком долго, и их вес сломает вам жизнь.

Я хотел сказать всем прогуляться, поговорить с Рамиресом наедине, и рассказать ему всё. Карлос был хорошим человеком. Он поступил бы правильно. Но профессиональная паранойя Белого Совета делала это невозможным. Чёрт, если они думали, что я обратился против них, они рассмотрят тот факт, что я хочу поговорить с Рамиресом наедине, как доказательство того , что я пытаюсь изолировать Рамиреса, чтобы обернуть и его. Другие Стражи может даже не дадут нам поговорить. И даже если бы мы поговорили, если Карлос действительно думает, что я превратился в чью-то марионетку, он мог бы поговорить со мной и доложить обо всём, что бы сказал Совету в попытке выяснить, какую дезинформацию я попытался им скормить. Если бы он знал, что я собираюсь освободить Томаса, у него была отличная причина задержать меня, чтобы предотвратить инцидент, который может быстро вырваться из-под контроля.

Страх - это тюрьма. Но когда вы объединяете его с секретами, он становится особенно ядовитым, злобным. Это изолирует нас друг от друга, мы не способны слышать друг друга ясно.

- Ты, - сказал я бесцветным голосом. - Извинишься.

Затем я сел в машину и снова поехал.

Один.





Глава 16.




Я был усталым и больным, и это означало, что я не форме для работы, для которой важно внимание к деталям, но я не знак, как ещё поступить.

К чёрту всё это. Если я должен сделать всё один, я это сделаю.