Мир без принцев
Часть 49 из 66 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Хорт надул дрожащие губы. Утопающий в своей огромной форме, он выглядел как ребенок, которого турнули с празднования его же дня рождения. Сдавленно хныкнув, он отошел.
Глаза Софи вспыхнули.
– Хорт! Садись здесь!
Сияющий Хорт обернулся и плюхнулся рядом с ней, не замечая ворчания остальных мальчиков.
– Хочешь мой бекон? – затараторил он, спихивая свою горку еды на ее тарелку. – Даже прикоснуться к нему не могу. Отец как-то подарил мне поросенка и сказал, что когда-нибудь я должен буду убить его. Так делают многие злые родители – заставляют детей есть питомцев…
– Тедрос сегодня победит меня, Хорт, – прошептала Софи, стараясь говорить естественно. – Что мне делать?
– Вот для чего нужны лучшие друзья, Филип, – оживившись, прошептал в ответ Хорт. – М-м-м, должен сказать тебе, что ты скрещиваешь ноги прямо как девчонка…
– Так ты мне поможешь? – Лицо Софи посветлело, и она выдохнула с облегчением.
– Точно так же, как ты поможешь мне, когда придет время, – ответил Хорт, неожиданно став очень серьезным.
Софи натянуто улыбнулась и занялась своей горой бекона, молясь о том, чтобы она и ее настоящая лучшая подруга были как можно дальше отсюда, когда этот нюня потребует вернуть должок.
«Должно быть, вчера я пропустила какой-то угол», – думала Софи, пробираясь через канализацию и кусая яблоко. Сториан такой тонкий и острый, что может быть спрятан в трещинах между серебряными кирпичами или даже в корешке книги. И все же почему она не слышала, как он трепещет и пытается вырваться на свободу?
Кровь стучала у нее в висках, и она завернула за угол, оставив позади бурлящую красную жижу. Сегодня она будет искать лучше. Она дернула на себя дверь комнаты Страха, надеясь прикорнуть на пару минут перед уроками…
Тедрос взглянул на нее с кровати, и она встала как вкопанная.
Его глаза были красными и опухшими, под ними виднелись внушительные мешки. Его кожа из загорелой стала мертвенно-бледной, сквозь нее просвечивали все венки. Софи видела, как лихорадочно дрожат его туго натянутые мышцы поверх выпирающих костей. На нем не было синяков. Никаких ран или следов ударов. И все-таки его глаза говорили, что он вытерпел такую пытку, которую выдержит не каждый.
– Что Арик с тобой сделал? – тихо спросила она.
Тедрос согнулся, спрятав лицо в ладонях.
Софи подошла к нему и протянула наполовину съеденное яблоко:
– Пожалуйста…
Тедрос хлопнул по ее ладони, и яблоко откатилось в грязный угол.
– Отойди от меня, – прошептал он.
– Ты должен что-нибудь съесть…
– ОТОЙДИ ОТ МЕНЯ! – прокричал он ей в лицо, его щеки пылали от гнева.
Софи пулей вылетела из клетки, но его крик стоял у нее в ушах всю дорогу.
– Я не буду жульничать. Я не могу, – сказала Софи Хорту, когда они подошли к залу Зла на тренировку по владению оружием, – а если из-за моего жульничества его снова будут пытать?
– А ты хочешь, чтобы Арик тебя, что ли, пытал? – огрызнулся Хорт.
Софи прикусила язык и оглянулась на Тедроса, который, обхватив себя руками, еле-еле волочил ноги. Чувство вины охватило ее…
«Да что со мной не так?!» – разозлилась она на себя, отворачиваясь. С чего это она должна беспокоиться о Тедросе? Почему она переживает за мальчика, который желал ее смерти?!
– Хорошо, тогда действуем по плану, – осклабилась она в сторону Хорта.
– Вот это мой лучший друг, – Хорт расплылся в дружелюбной улыбке. – Мы вдвоем будем отличной командой на Испытании, верно?
Софи нахмурилась:
– Хорт, ты даже и не мечтай попасть в команду Испы…
Но этот хорек, посвистывая, уже умчался вперед.
Мастерское жульничество Хорта и актерские способности Софи помогли ей выиграть первые три состязания, не вызвав подозрений у других мальчиков и учителей. Хорт заклинанием подправил полет ее стрелы, которая угодила ровно в сердце принцессе на состязании в стрельбе из лука. Он же подсказывал ей ответы во время устного конкурса «А знаете ли вы этого монстра?», а заодно пробовал листья ее растений на состязании на выживание «Отменно или отравлено?», так что она осталась здоровой и невредимой. К ланчу Софи заметила, что все мальчики посматривают на Филипа с горы Онора со все возрастающим уважением, будто он действительно заслуживал места в команде Испытания. Даже взгляды Арика стали менее зловещими, словно такие игроки, как Филип, объясняли, зачем он протащил через щит столько новых принцев.
Но Тедрос-то знал, что Филип все еще мухлюет, хотя и слова не сказал мальчикам или учителям. Однако Софи заметила, что с каждым состязанием он смотрит на нее все более мрачно, точно не видит никого коварнее ее. К третьему состязанию он даже не пытался с ней соревноваться. В последней схватке волосатый гигант Мосин, лидер лесного отряда, бросил Тедроса и Филипа на ринг на «Магический спарринг», где нужно было драться один на один голыми руками без всяких правил… Тедрос просто упал на колени и сдался еще до того, как они успели начать, бросив на Филипа испепеляющий взгляд.
Мальчишки одобрительно зашумели, ошеломленные тем, что новичок побеждает второй день подряд. Но, когда Софи заглянула в холодные глаза Тедроса, которые будто сверлили ее, она не почувствовала и капельки радости от победы.
«Почему Софи до сих пор не вернулась?» – думала Агата, торопливо двигаясь по лиловому проходу к башне Милосердия, надежно укрытая плащом-невидимкой. Прошлой ночью Софи выставила зеленый фонарь в окно башни Директора школы, но она все еще не принесла перо. Это могло означать только одно…
Он не смогла его найти!
От переживаний у Агаты участилось дыхание. Каждая секунда приближала их с Софи к Испытанию. Если Софи не найдет это перо… Агата вспомнила предупреждение черепахи, и у нее от страха свело желудок.
Она должна узнать, что задумала декан.
Все утро она провела, прячась под плащом и поджидая Эвелин перед залом Добра, надеясь проследить за ней на переменах. Начался новый урок, и Агата, чуть приоткрыв дверь, заглянула в класс. Сегодня Эвелин рассказывала девочкам о Синей Бороде – леденящую кровь историю о муже, который убил шесть своих жен. К концу урока девочки выглядели неважно.
– Я показываю вам это не для того, чтобы напугать, – каждый раз говорила декан классу. – А только для того, чтобы напомнить, как жестоки будут мальчики во время Испытания. Не рассчитывайте, что они станут спокойно ждать, пока вы выкинете свой белый платок и приготовитесь сдаться.
Она кротко улыбнулась:
– Но и вы не должны давать им никакой пощады.
На одной из перемен декан выскользнула из зала, и Агата попыталась проследовать за ней, однако маневрирование в невидимом плаще в битком набитых коридорах требовало ловкости и изящества, которые никогда не были сильными сторонами Агаты. После того как она четвертый раз потеряла след декана, сломленная Агата облокотилась о стену.
– Серьезно, Поллукс, я в состоянии съесть свой обед самостоятельно, – где-то рядом раздался голос профессора Доуви…
Агата огляделась и заметила пушистую голову Поллукс, сидящую на дряхлом тельце старой совы, истово машущей крыльями в попытке догнать профессора в зеленом платье.
– Происходит что-то подозрительное, – тяжело дышала Поллукс, – голоса в канализации, бабочки, съеденные крысами, призраки, толкающие девочек в коридорах… Декан посоветовала мне приглядеть за вами и Лессо до начала Испытания.
– Может быть, если бы Эвелин не захватила мой кабинет, меня всегда можно было бы найти там и приглядывать за мной было бы проще! – взорвалась профессор Доуви и поспешила вниз по лестнице. Поллукс, пыхтя, понеслась следом.
Глаза Агаты широко распахнулись.
До начала следующего урока оставалось еще тридцать минут, и она стремглав бежала по спиральной лестнице из хрусталя к старому кабинету профессора Доуви. Она искала одинокую белую дверь на шестом этаже, украшенную изумрудным жучком. Теперь на его месте красовалась синяя бабочка. Агата окинула взглядом лестничный пролет, чтобы убедиться, что за ней никто не шел.
Она потянула за серебряную дверную ручку, но дверь была заперта. Агата выставила свой горящий палец и послала в замочную скважину оглушающее заклятие, затем расплавляющее заклинание, а потом отчаянно пульнула замораживающим…
Замок щелкнул.
Возбужденная своей удачей, Агата схватилась за ручку – и вдруг поняла, что дверь открывается изнутри. В панике она успела спрятаться под лестницу.
Дверь широко распахнулась, и оттуда высунулся сначала длинный нос, а затем и все веснушчатое лицо девочки. Ее глаза шныряли туда-сюда, осматривая коридор, а затем она поспешно выбежала из комнаты и ловко спустилась вниз, съехав по перилам.
Агата, свернувшаяся на полу, глазела на рыжеволосую девочку, исчезавшую из поля зрения.
Что делала Яра в кабинете декана?
Вдруг Агата услышала скрип у себя за спиной и обернулась. Дверь кабинета закрывалась и вот-вот была готова защелкнуться на замок…
Она еле успела просунуть свою ногу между косяком и дверью.
Профессор Мэнли дважды заходил в комнату Страха до ужина, обещая покормить Тедроса, если тот расскажет ему, где находится Сториан. Тедрос уверял, что не знает… И другого ответа у него не было. И Мэнли снова оставлял принца голодным.
Свет появлялся в канализации лишь на закате, когда отражение заходящего солнца в озере разбивалось на тысячи лучиков, неся оранжево-рыжее свечение из тоннелей Добра в тоннели Зла. Тедрос сидел на металлическом каркасе своей кровати в кромешной тьме, слушая, как бурлящая у этого берега Озера-на-Полпути грязь бьется о камни. Прошло шесть дней с тех пор, как он ел последний раз. Его сердце билось медленно и вяло, словно сломанный механизм часов. Пустой желудок болел так, что он не мог стоять. Зубы стучали от холода даже в жарких и душных тоннелях.
Сегодняшнего наказания он не выдержит.
Кто-то отпер дверь темницы и со скрипом открыл ее, но принц даже не поднял глаз. До тех пор, пока не почувствовал запах мяса.
Филип поставил перед ним плошку с бараньей отбивной и пюре и отошел назад.
– Я сказал Мэнли, что это для Кастора, – произнес он нарочито низким голосом. – А Кастору – что это для Мэнли.
Тедрос вылупился на этого загадочного принца, который был так силен и в то же время так не-уверен в себе, словно мальчик, который не знал, как себя ведут мальчики. Он слишком много улыбался, слишком близко стоял к остальным мальчикам, слишком много играл со своими волосами, ел подозрительно маленькими кусочками, постоянно ощупывал свое лицо, будто проверяя, не вскочил ли там прыщик… А самым странным в нем были его глаза – большие изумрудные глаза, иногда ледяные, иногда глубокие и беззащитные, будто он колебался, как маятник, между Добром и Злом. Давным-давно Тедрос был очарован такими же глазами…
И тот урок он усвоил.
Тедрос схватил плошку с едой и швырнул ее в каменную стену, запачкав Филипа разлетевшимся жиром. Плошка упала на пол с мерзким клацаньем, а Тедрос, еле дыша, снова сел на свою кровать.
Филип ничего не сказал, лишь присел на краешек своей кровати.
Сокамерники, сгорбившись, сидели друг против друга в гробовом молчании… Пока дверь снова не скрипнула и над ними не нависла тень.
– Нет… – выдохнул Филип, взглянув на Арика и хлыст на его поясе. – Ты же его убьешь!
– А ты не опоздаешь на дежурство в башню? – усмехнулся Арик.
– Посмотри на него! – настаивал Филип срывающимся голосом. – Он не выдержит…
Глаза Софи вспыхнули.
– Хорт! Садись здесь!
Сияющий Хорт обернулся и плюхнулся рядом с ней, не замечая ворчания остальных мальчиков.
– Хочешь мой бекон? – затараторил он, спихивая свою горку еды на ее тарелку. – Даже прикоснуться к нему не могу. Отец как-то подарил мне поросенка и сказал, что когда-нибудь я должен буду убить его. Так делают многие злые родители – заставляют детей есть питомцев…
– Тедрос сегодня победит меня, Хорт, – прошептала Софи, стараясь говорить естественно. – Что мне делать?
– Вот для чего нужны лучшие друзья, Филип, – оживившись, прошептал в ответ Хорт. – М-м-м, должен сказать тебе, что ты скрещиваешь ноги прямо как девчонка…
– Так ты мне поможешь? – Лицо Софи посветлело, и она выдохнула с облегчением.
– Точно так же, как ты поможешь мне, когда придет время, – ответил Хорт, неожиданно став очень серьезным.
Софи натянуто улыбнулась и занялась своей горой бекона, молясь о том, чтобы она и ее настоящая лучшая подруга были как можно дальше отсюда, когда этот нюня потребует вернуть должок.
«Должно быть, вчера я пропустила какой-то угол», – думала Софи, пробираясь через канализацию и кусая яблоко. Сториан такой тонкий и острый, что может быть спрятан в трещинах между серебряными кирпичами или даже в корешке книги. И все же почему она не слышала, как он трепещет и пытается вырваться на свободу?
Кровь стучала у нее в висках, и она завернула за угол, оставив позади бурлящую красную жижу. Сегодня она будет искать лучше. Она дернула на себя дверь комнаты Страха, надеясь прикорнуть на пару минут перед уроками…
Тедрос взглянул на нее с кровати, и она встала как вкопанная.
Его глаза были красными и опухшими, под ними виднелись внушительные мешки. Его кожа из загорелой стала мертвенно-бледной, сквозь нее просвечивали все венки. Софи видела, как лихорадочно дрожат его туго натянутые мышцы поверх выпирающих костей. На нем не было синяков. Никаких ран или следов ударов. И все-таки его глаза говорили, что он вытерпел такую пытку, которую выдержит не каждый.
– Что Арик с тобой сделал? – тихо спросила она.
Тедрос согнулся, спрятав лицо в ладонях.
Софи подошла к нему и протянула наполовину съеденное яблоко:
– Пожалуйста…
Тедрос хлопнул по ее ладони, и яблоко откатилось в грязный угол.
– Отойди от меня, – прошептал он.
– Ты должен что-нибудь съесть…
– ОТОЙДИ ОТ МЕНЯ! – прокричал он ей в лицо, его щеки пылали от гнева.
Софи пулей вылетела из клетки, но его крик стоял у нее в ушах всю дорогу.
– Я не буду жульничать. Я не могу, – сказала Софи Хорту, когда они подошли к залу Зла на тренировку по владению оружием, – а если из-за моего жульничества его снова будут пытать?
– А ты хочешь, чтобы Арик тебя, что ли, пытал? – огрызнулся Хорт.
Софи прикусила язык и оглянулась на Тедроса, который, обхватив себя руками, еле-еле волочил ноги. Чувство вины охватило ее…
«Да что со мной не так?!» – разозлилась она на себя, отворачиваясь. С чего это она должна беспокоиться о Тедросе? Почему она переживает за мальчика, который желал ее смерти?!
– Хорошо, тогда действуем по плану, – осклабилась она в сторону Хорта.
– Вот это мой лучший друг, – Хорт расплылся в дружелюбной улыбке. – Мы вдвоем будем отличной командой на Испытании, верно?
Софи нахмурилась:
– Хорт, ты даже и не мечтай попасть в команду Испы…
Но этот хорек, посвистывая, уже умчался вперед.
Мастерское жульничество Хорта и актерские способности Софи помогли ей выиграть первые три состязания, не вызвав подозрений у других мальчиков и учителей. Хорт заклинанием подправил полет ее стрелы, которая угодила ровно в сердце принцессе на состязании в стрельбе из лука. Он же подсказывал ей ответы во время устного конкурса «А знаете ли вы этого монстра?», а заодно пробовал листья ее растений на состязании на выживание «Отменно или отравлено?», так что она осталась здоровой и невредимой. К ланчу Софи заметила, что все мальчики посматривают на Филипа с горы Онора со все возрастающим уважением, будто он действительно заслуживал места в команде Испытания. Даже взгляды Арика стали менее зловещими, словно такие игроки, как Филип, объясняли, зачем он протащил через щит столько новых принцев.
Но Тедрос-то знал, что Филип все еще мухлюет, хотя и слова не сказал мальчикам или учителям. Однако Софи заметила, что с каждым состязанием он смотрит на нее все более мрачно, точно не видит никого коварнее ее. К третьему состязанию он даже не пытался с ней соревноваться. В последней схватке волосатый гигант Мосин, лидер лесного отряда, бросил Тедроса и Филипа на ринг на «Магический спарринг», где нужно было драться один на один голыми руками без всяких правил… Тедрос просто упал на колени и сдался еще до того, как они успели начать, бросив на Филипа испепеляющий взгляд.
Мальчишки одобрительно зашумели, ошеломленные тем, что новичок побеждает второй день подряд. Но, когда Софи заглянула в холодные глаза Тедроса, которые будто сверлили ее, она не почувствовала и капельки радости от победы.
«Почему Софи до сих пор не вернулась?» – думала Агата, торопливо двигаясь по лиловому проходу к башне Милосердия, надежно укрытая плащом-невидимкой. Прошлой ночью Софи выставила зеленый фонарь в окно башни Директора школы, но она все еще не принесла перо. Это могло означать только одно…
Он не смогла его найти!
От переживаний у Агаты участилось дыхание. Каждая секунда приближала их с Софи к Испытанию. Если Софи не найдет это перо… Агата вспомнила предупреждение черепахи, и у нее от страха свело желудок.
Она должна узнать, что задумала декан.
Все утро она провела, прячась под плащом и поджидая Эвелин перед залом Добра, надеясь проследить за ней на переменах. Начался новый урок, и Агата, чуть приоткрыв дверь, заглянула в класс. Сегодня Эвелин рассказывала девочкам о Синей Бороде – леденящую кровь историю о муже, который убил шесть своих жен. К концу урока девочки выглядели неважно.
– Я показываю вам это не для того, чтобы напугать, – каждый раз говорила декан классу. – А только для того, чтобы напомнить, как жестоки будут мальчики во время Испытания. Не рассчитывайте, что они станут спокойно ждать, пока вы выкинете свой белый платок и приготовитесь сдаться.
Она кротко улыбнулась:
– Но и вы не должны давать им никакой пощады.
На одной из перемен декан выскользнула из зала, и Агата попыталась проследовать за ней, однако маневрирование в невидимом плаще в битком набитых коридорах требовало ловкости и изящества, которые никогда не были сильными сторонами Агаты. После того как она четвертый раз потеряла след декана, сломленная Агата облокотилась о стену.
– Серьезно, Поллукс, я в состоянии съесть свой обед самостоятельно, – где-то рядом раздался голос профессора Доуви…
Агата огляделась и заметила пушистую голову Поллукс, сидящую на дряхлом тельце старой совы, истово машущей крыльями в попытке догнать профессора в зеленом платье.
– Происходит что-то подозрительное, – тяжело дышала Поллукс, – голоса в канализации, бабочки, съеденные крысами, призраки, толкающие девочек в коридорах… Декан посоветовала мне приглядеть за вами и Лессо до начала Испытания.
– Может быть, если бы Эвелин не захватила мой кабинет, меня всегда можно было бы найти там и приглядывать за мной было бы проще! – взорвалась профессор Доуви и поспешила вниз по лестнице. Поллукс, пыхтя, понеслась следом.
Глаза Агаты широко распахнулись.
До начала следующего урока оставалось еще тридцать минут, и она стремглав бежала по спиральной лестнице из хрусталя к старому кабинету профессора Доуви. Она искала одинокую белую дверь на шестом этаже, украшенную изумрудным жучком. Теперь на его месте красовалась синяя бабочка. Агата окинула взглядом лестничный пролет, чтобы убедиться, что за ней никто не шел.
Она потянула за серебряную дверную ручку, но дверь была заперта. Агата выставила свой горящий палец и послала в замочную скважину оглушающее заклятие, затем расплавляющее заклинание, а потом отчаянно пульнула замораживающим…
Замок щелкнул.
Возбужденная своей удачей, Агата схватилась за ручку – и вдруг поняла, что дверь открывается изнутри. В панике она успела спрятаться под лестницу.
Дверь широко распахнулась, и оттуда высунулся сначала длинный нос, а затем и все веснушчатое лицо девочки. Ее глаза шныряли туда-сюда, осматривая коридор, а затем она поспешно выбежала из комнаты и ловко спустилась вниз, съехав по перилам.
Агата, свернувшаяся на полу, глазела на рыжеволосую девочку, исчезавшую из поля зрения.
Что делала Яра в кабинете декана?
Вдруг Агата услышала скрип у себя за спиной и обернулась. Дверь кабинета закрывалась и вот-вот была готова защелкнуться на замок…
Она еле успела просунуть свою ногу между косяком и дверью.
Профессор Мэнли дважды заходил в комнату Страха до ужина, обещая покормить Тедроса, если тот расскажет ему, где находится Сториан. Тедрос уверял, что не знает… И другого ответа у него не было. И Мэнли снова оставлял принца голодным.
Свет появлялся в канализации лишь на закате, когда отражение заходящего солнца в озере разбивалось на тысячи лучиков, неся оранжево-рыжее свечение из тоннелей Добра в тоннели Зла. Тедрос сидел на металлическом каркасе своей кровати в кромешной тьме, слушая, как бурлящая у этого берега Озера-на-Полпути грязь бьется о камни. Прошло шесть дней с тех пор, как он ел последний раз. Его сердце билось медленно и вяло, словно сломанный механизм часов. Пустой желудок болел так, что он не мог стоять. Зубы стучали от холода даже в жарких и душных тоннелях.
Сегодняшнего наказания он не выдержит.
Кто-то отпер дверь темницы и со скрипом открыл ее, но принц даже не поднял глаз. До тех пор, пока не почувствовал запах мяса.
Филип поставил перед ним плошку с бараньей отбивной и пюре и отошел назад.
– Я сказал Мэнли, что это для Кастора, – произнес он нарочито низким голосом. – А Кастору – что это для Мэнли.
Тедрос вылупился на этого загадочного принца, который был так силен и в то же время так не-уверен в себе, словно мальчик, который не знал, как себя ведут мальчики. Он слишком много улыбался, слишком близко стоял к остальным мальчикам, слишком много играл со своими волосами, ел подозрительно маленькими кусочками, постоянно ощупывал свое лицо, будто проверяя, не вскочил ли там прыщик… А самым странным в нем были его глаза – большие изумрудные глаза, иногда ледяные, иногда глубокие и беззащитные, будто он колебался, как маятник, между Добром и Злом. Давным-давно Тедрос был очарован такими же глазами…
И тот урок он усвоил.
Тедрос схватил плошку с едой и швырнул ее в каменную стену, запачкав Филипа разлетевшимся жиром. Плошка упала на пол с мерзким клацаньем, а Тедрос, еле дыша, снова сел на свою кровать.
Филип ничего не сказал, лишь присел на краешек своей кровати.
Сокамерники, сгорбившись, сидели друг против друга в гробовом молчании… Пока дверь снова не скрипнула и над ними не нависла тень.
– Нет… – выдохнул Филип, взглянув на Арика и хлыст на его поясе. – Ты же его убьешь!
– А ты не опоздаешь на дежурство в башню? – усмехнулся Арик.
– Посмотри на него! – настаивал Филип срывающимся голосом. – Он не выдержит…