Минута до полуночи

– Но почему? Почему ее судьба сложилась именно так?

– Я понятия не имею. Они просто сюда приехали с двумя маленькими детьми. Из того немногого, чем ваши родители с нами поделились, я понял, что они познакомились после свидания вслепую или чего-то в таком же роде и влюбились друг в друга.

– Значит, они не были влюблены друг в друга со времен средней школы?

Майрон взял у нее журнал и посмотрел на снимок длинноногой Джулии Пайн, шагавшей по подиуму в изящном творении Карла Лагерфельда и с высокой прической с таким видом, словно она владела всем миром и теми, кто в нем жил.

– Она не выглядит здесь так, будто в ее планы входит поступить в среднюю школу Канзаса, – задумчиво проговорил Майрон. – Тут ей не больше семнадцати. – Он пристально посмотрел на Пайн. – И когда я сказал, что ваши родители появились в Андерсонвилле с вами и вашей сестрой, вы не удивились. Вам было известно, что вы родились не здесь.

– Уже став взрослой, я узнала, что родилась в Нью-Йорке. И тогда это стало для меня откровением, ведь до тех пор я считала, что появилась на свет в Джорджии.

Майрон кивнул, но не стал ничего говорить.

– Вы упомянули, что они ничего о себе не рассказывали, пока были трезвыми. Мой отец что-то говорил о своем прошлом после того, как выпивал?

Майрон положил журнал на стол и потер подбородок.

– На самом деле да. Ваш отец хотел стать актером. Во всяком случае, так он говорил. Он приехал в Нью-Йорк, где попытался пробиться. Возможно, именно там он познакомился с вашей мамой. Пожалуй, это единственное, что он рассказал мне о себе за все время, которое они здесь прожили.

Пайн резко вдохнула, она не верила своим ушам.

– Мой отец хотел стать актером? Мать была знаменитой моделью? Вы рассказываете не о моей жизни. Они мне ничего такого не говорили. Никогда.

– Я не знаю, почему они так поступили. Может быть, считали, что это не имеет значения. Возможно, опасались, что вам не понравился бы их выбор, или не хотели, чтобы вы думали, будто они отказались от продолжения карьеры ради детей. Естественно, я лишь строю предположения.

– Насколько мне известно, что ни у мамы, ни у отца не было братьев или сестер. По крайней мере, они так всегда говорили. И что их родители мертвы. Правда ли это, или у меня есть бабушки и дедушки, или дяди и тети, о которых я ничего не знаю? Никто и никогда не пытался со мной связаться.

– Боюсь, мне ничего не известно об этой стороне их жизни.

– Но почему она поменяла имя с Аманды на Джулию?

И, хотя она задала этот вопрос, главным образом, себе, Майрон на него ответил.

– Может быть, просто хотела исчезнуть. К тому же менять имя не запрещается законом.

Пайн бросила взгляд на журнал.

– Могу я его взять? – спросила она.

– С наилучшими пожеланиями.

– А они никогда не говорили, почему выбрали именно Андерсонвилль? Если уж моя мать путешествовала по всему миру, здесь ей было бы скучно.

– Ну, такие места не для всех. Мы с Бриттой могли жить где угодно. Но осели здесь. Может быть, вашей маме надоели заполошные блестящие знаменитости и ей хотелось чего-то попроще.

Пайн посмотрела на журнал.

– Да, мне есть о чем подумать, – сказала она.

– Что вы станете делать с новой информацией?

– Я приехала, чтобы выяснить, что случилось с моей сестрой. Теперь мне предстоит узнать, кем были мои родители на самом деле.

– Полагаю, вы даже представить такого не могли.

– А кто бы смог? – резко ответила Пайн.





Глава 28




– О чем Ли хочет поговорить с Майроном? – спросила Бритта, когда готовила кофе на кухне.

Она посмотрела в окно и увидела, что Пайн подходит к бассейну, где лежал ее муж.

– Она собирается задать ему несколько вопросов о своих родителях, так мне кажется, – ответила Блюм. – Она умелый следователь и знает, о чем следует спрашивать.

Бритта принесла кофе и тарелку с теплыми кукурузными кексами и поставила их на стол перед сидевшей напротив Блюм.


– Вы явно были близки с Джулией, – заметила Блюм. – Что вы о ней думаете?

Бритта ответила не сразу, она явно собиралась с мыслями.

– Она была прелестной женщиной, – наконец заговорила она. – И не только внешне. Тут у нее все обстояло великолепно. Высокая и стройная. Роскошные волосы, безупречное тело и структура лица. Я вижу, Ли пошла в мать. Она такая же высокая, но у нее гораздо более мускулистое тело, чем у матери.

– В том мире, где она работает, сила и физическая форма имеют больше значения, чем внешность. И ей пришлось много трудиться, чтобы развить свою физическую силу.

– Не сомневаюсь. Так или иначе, Джулия была непростым человеком.

– В каком смысле?

– Джулия никогда не говорила о своем прошлом. Но по замечаниям, которые она иногда делала, я понимала, что она была мудрой женщиной, а еще у меня не вызывало сомнений, что она много путешествовала по миру. Майрон даже говорил, что Джулия работала моделью, что меня нисколько не удивило. Природа наградила ее подходящим лицом, телом и ростом. Хотя, насколько мне известно, она занималась этим недолго. Наверняка у нее просто не хватало времени.

– Что вы имеете в виду?

– Она была очень молодой, когда у нее родились девочки.

– А вы помните, когда они родились?

– О, нет, они появились на свет не здесь.

Блюм не показала, что слова Бритты ее удивили.

– Девочкам было около двух лет, когда Тим и Джулия приехали в Андерсонвилль.

– Я поняла. Но я видела всего одну фотографию, на которой сняты агент Пайн и ее сестра. И никого из родителей. Агент Пайн сказала, что других снимков у нее нет.

– Всего одна фотография? Как странно.

– А у вас есть фотографии Пайнов?

– Мне нужно посмотреть. Подождите минутку.

После того как она ушла, Блюм посмотрела в окно и увидела, что Майрон вылез из бассейна, вытерся, надел рубашку и повел Пайн по лестнице на второй этаж. Ее босс выглядела удивленной. Может быть, Майрон рассказал ей то же, что Бритта.

– Вот.

Блюм повернулась и увидела Бритту, которая вернулась с небольшим снимком в руках.

Она протянула его Блюм.

– Я думаю, фотография сделана, когда девочкам исполнилось по четыре года, – сказала Бритта.

Все Пайны выстроились в ряд. Тим с одной стороны, чуть более высокая Джулия с другой. Между ними стояли Пайн и ее сестра Мерси. Блюм посмотрела на снимок более внимательно.

– Их и в самом деле невозможно отличить, если не считать того, что Этли в брюках, а Мерси в платье с рюшами – во всяком случае, я думаю, что правильно угадала.

– Так и есть, – подтвердила Бритта. – Ли всегда была девчонкой-сорванцом. А Мерси – девочка-девочка. Только так их и различали. Ли практически не носила платья и никогда не надела бы ничего с рюшами.

– Ее мать необычайно красива.

– Но и Тим был очень хорош собой. Летом, когда он работал у дома в одних шортах, без рубашки, многие женщины, жившие по соседству, находили повод, чтобы на него поглазеть и повздыхать, и я тоже.

Блюм улыбнулась.

– Полагаю, я бы стала членом этой группы, – призналась она. – А они вам что-нибудь говорили о своей жизни – до приезда в Андерсонвилль?

– Нет, как я уже говорила, Джулия не рассказывала о своем прошлом, а Тим вообще предпочитал помалкивать.

Блюм откусила кусочек кекса и сделала глоток кофе.

– А как вы с мужем снова оказались здесь?

Лицо Бритты смягчилось.

– У Майрона был друг в индустрии по добыче бокситов. Он помог ему получить работу на шахте.

– И специалисту по компьютерам нравилось работать на шахте?

– Он не занимался тяжелым физическим трудом. Майрон решал научные задачи. На самом деле он помог придумать несколько способов использования бокситов, о которых тогда ничего не знали. Он всегда нестандартно мыслил.

– А как вы познакомились?