Минус восемнадцать

— Полностью. Кроме всех черточек и стрелочек. Я в этом ничего не понимаю. — Муландер показал на клубок линий на доске.

— И никто не понимает, — сказала Лилья, скрестив руки. — Но мне все равно интересно, правда ли это. Неужели все действительно так просто?

— К сожалению, — ответил Эльвин. — Если позаботиться о том, чтобы жертва получала почту на свой обычный адрес, у нее нет ни единого шанса понять, что происходит, пока не станет слишком поздно.

— Значит, вы считаете, что все так и произошло? — спросила Тувессон.

Эльвин кивнул.

— Вот посмотрите. — Он нажал на пульт, и на самой дальней стене совещательной комнаты появилась проекция водительского удостоверения. — Вот Петер Брисе. А вот наш преступник. — На стене показалась еще одно увеличенное удостоверение.

Фабиан стал рассматривать два удостоверения на одно и то же имя, но с фотографиями разных людей. Каждое фото по отдельности не привлекало особого внимания, и если не знать, что это два разных человека, вполне можно было ничего не заметить. Вместо большой залысины мужчина стал брить голову наголо, под глазами у него появились мешки, а лицо стало немного шире. Вполне нормальные изменения в одной жизни с разницей в несколько лет. И только когда фото положили рядом друг с другом, все стало ясно.

— Как вы видите, первое удостоверение выдано 17 января 2008 года. 24 февраля этого же года в полицию поступило заявление о пропаже, — продолжил Эльвин. — Через неделю с небольшим было выдано новое удостоверение как раз накануне его смерти.

— Но, честно говоря, — сказала Тувессон, — это же все равно не может быть обычной практикой.

— Может, хотя наш парень продвинулся на шаг вперед. Замораживая свою жертву, он способен делать гораздо больше, чем брать займы и опустошать счета. Он может продавать произведения искусства, недвижимость и доли в праве собственности и таким образом получать совсем другие суммы.

— А мы знаем порядок цифр?

— По словам Рикарда Янссона из Торгового банка, он осуществил продажи и переводы примерно на шестьдесят миллионов. Так что речь идет о гораздо большей сумме, чем может уместиться в копилке.

— Тогда нам надо отследить деньги и посмотреть, куда они попали, — предложила Лилья.

— Мы точно так и думали. — Утес сделал глоток кофе. — По сведениям Рикарда Янссона из Торгового банка, деньги были переведены на счет в Панаму, откуда они, похоже, ушли дальше на различные счета в регионах, с которыми у Швеции нет соглашений об экономическом информационном обмене, что делает невозможным их отследить.

— Давайте выйдем на немного более высокий уровень, чем этот Янссон, прежде чем окончательно сдадимся, — сказала Тувессон. — А что считают остальные? Фабиан, ты сегодня какой-то тихий, сам на себя не похож.

— Конечно, мы можем идти дальше вверх, — отозвался Фабиан, пытаясь выкинуть из головы мысли о том, как он останется один. — Но, по-моему, это пустая трата времени.

— Это почему?

— Мы имеем дело с преступником, который замораживает свою жертву и, словно паразит, поселившийся в животном-хозяине, присваивает себе жизнь этого хозяина, чтобы отнять у того все ценное. После этого инсценирует автомобильную катастрофу в Северной гавани, где ему удается бесследно исчезнуть на глазах у всех свидетелей. Иными словами, он настолько хорошо подготовлен, что я с трудом представляю себе, что он мог упустить какой-то момент.

— Вопрос в том, что нам терять. — Тувессон встала. — Кстати, мы закончили? — Она повернулась к Утесу и Эльвину, и те кивнули. — Хорошо. Вы проделали потрясающую работу. Наконец-то пазл стал складываться, и поэтому мы должны продолжать работать под совсем иным углом. Фабиан и Ирен, насколько я поняла, вы собирались в Лунд на фирму «Ка-Чинг», чтобы больше узнать об этом пропавшем финансисте. Как там его зовут?

— Пер Кранс.

— Именно. Если вся эта версия верна, наверняка прореагировал не только Кранс.

— А нам не надо объявить его в розыск? — спросил Утес. — Ведь у нас есть его фото.

— Ты думаешь, есть шанс, что он разгуливает по городу, переодетый в Петера Брисе? — спросил Эльвин.

— К тому же мы теряем наше единственное преимущество, — сказала Тувессон. — В данный момент преступник чувствует себя в безопасности и, надеюсь, расслабился. Он думает, что все идет по плану, и понятия не имеет о том, что именно сейчас Брисе — жертва в расследовании дела об убийстве. Еще меньше он думает о том, что мы идем по его следу. И так должно быть, пока мы его не схватим. Иными словами, ничего об этом ни СМИ, ни кому-нибудь еще вне этой группы.

— Но мы же все время встречаемся с людьми, — заметила Лилья. — Что мы скажем на «Ка-Чинге»?

— Как можно меньше.

— Извините, разрешите мне слово?

Тувессон и остальные повернулись к Муландеру, который оторвал глаза от ноутбука. — Похоже, вы все исходите из одного предположения, с которым я не совсем согласен. — Он так низко сдвинул очки, что они только чудом держались на самом кончике носа. — Что свидетельствует о том, что он закончил?

— Ты считаешь, что он не остановится и сделает то же самое со следующей жертвой? Боже, почему мы об этом не подумали? — спросила Тувессон.

Муландер пожал плечами.

— Это же явно эффективный план.

— Но на шестьдесят миллионов можно вполне неплохо прожить, — заметил Утес.

— Нельзя, если хочешь сто или двести.

Муландер прав, подумал Фабиан. Это как с грабителем банка — нет никаких гарантий, что он уже не планирует следующий удар.

— Нам надо составить список потенциальных жертв с теми же исходными данными, — сказал он и почувствовал, как к нему возвращается энергия.

— Именно это я и сделал. — Муландер подключил свой ноутбук к проектору, и на стене появился список фамилий. — Эти мужчины зарегистрированы в северо-западной части Сконе. Их налогооблагаемый доход составляет минимум тридцать миллионов.

— Ой, их правда так много? — спросила Лилья.

— Двадцать восемь человек. Надеюсь, список станет короче, когда мы проверим, кто из них сменил водительское удостоверение за последние полгода.


— Вот этот. — Утес взял у Муландера лазерную указку. — Хеннинг Чемпе, это ведь он открыл сеть универсамов «Сити Гросс»?

— Да. За счет этого его состояние выросло на 148 миллионов крон, — заметила Тувессон. — Но ему уже больше шестидесяти. Это ведь он пережил пожар и лишился одного уха?

Муландер провел быстрый поиск по имени, и на стене появилось множество фото Хеннинга Чемпе, у которого действительно не было правого уха в результате ожога. — Хорошо, его мы вычеркиваем. — Он вычеркнул имя из списка.

— То же самое с ним. — Лилья взяла лазерную указку и показала.

— Ханс Кристиан Свенссон. Кто это? — спросила Тувессон.

— Он больше известен как Крис Даун — композитор, который написал массу хитов. Достаточно включить радио, и с большой вероятностью вы услышите его мелодию.

— А почему его надо вычеркивать?

— У него есть семья. И жена, и дети. По-моему, двое детей.

Муландер повернулся к Тувессон, которая, подумав, кивнула, и Криса Дауна тоже вычеркнули из списка.

— Вот уж не знал, что ты так интересуешься сплетнями, — заметил Утес со смехом.

— Не интересуюсь, но иногда мне приходится стричься.

— О’кей, времени у нас в обрез, — сказал Муландер. — Кого еще вычеркнем?

Все за исключением Фабиана покачали головами. Он снова не слышал ни одного слова из того, что говорили другие, поскольку целиком сосредоточился на одном имени в конце списка. Хотя впервые он услышал это имя меньше суток назад, оно уже врезалось ему в память.

Он не должен был так сильно удивиться, увидев в списке этого человека. Естественно, возможно и вполне логично, что состоятельный коллекционер Алекс Уайт может быть следующей жертвой преступника. Он не только сказочно богат и без семьи, но и примерно одного возраста с Петером Брисе, и у него такое же узкое и немного долговязое тело.

Но не поэтому Фабиан отгородился от всего вокруг и приглушил голоса коллег до сплошного отдаленного бормотания, которое невозможно разобрать. Нет, перед глазами у него стояла Соня. Соня и ее последние слова.

Чао-какао.





25




— Почему ты не позвонила и ничего не сказала? — Магнус прикрепил ленту оцепления к одному из столбов, на которые так сильно натянули рифленую пластмассовую крышу, что она треснула. — Пойти сюда совершенно одной. — Он покачал головой и сделал новую попытку: — А что… Это могло кончиться чем угодно.

Дуня, которая шла на другой конец двора с рулоном клейкой ленты, остановилась и повернулась к нему.

— Магнус, я знаю, что ты просто хочешь как лучше. Но скажу честно. Как, по-твоему, это помогло бы, если бы я тебе позвонила? Ты бы не согласился оставить свою пиццу ради того, чтобы начать собственное расследование и пойти против четкого приказа Иба. Поправь меня, если я ошибаюсь.

Магнус хотел было возразить, но передумал.

— А если бы она была здесь? Что бы ты тогда сделала? Надеялась на то, что она еще раз промахнется?

Дуня повернулась к нему спиной и стала снова натягивать ленту оцепления.

— Дуня… — Магнус поспешил к ней и положил руку ей на плечо. — Я знаю, что все пошло совершенно не так. Но я оценил ситуацию как угрожающую и попытался сделать все, что в моих силах.

Дуня кивнула в ожидании, что он уберет с нее руку. Вместо этого он заглянул ей в глаза.

— Поэтому мы вдвоем, а не по одиночке. И что бы ты обо мне ни думала, я сделаю все, что смогу, чтобы с тобой ничего не случилось. Так и знай.

Дуня опять кивнула и даже одарила его улыбкой.

— И вот еще что. Как бы ты ни хотела, ни ты, ни я не следователи по убийствам, — продолжил он. — Мы — полицейский патруль по поддержанию порядка. Наша задача — быть на виду и поддерживать порядок. Что является одним из самых важных основных столпов…

— Эй… Ты сам в это веришь или просто заучил наизусть? — со вздохом прервала его Дуня, хотя в каком-то смысле ей нравилось, что Магнус-размазня превратился в Магнуса-законника. Теперь она с чистой совестью может повернуться к нему спиной и пойти дальше с лентой для оцепления к перевернутой тележке из магазина. — Ты, как и я, прекрасно понимаешь, что если бы не я, он бы по-прежнему лежал здесь, а через неделю сгнил. — Она кивнула в сторону тела.

— Здесь полным ходом идет оцепление, как я вижу!

Дуня и Магнус повернулись и увидели двух одетых в гражданское следователей по делам об убийствах Сёрена Уссинга и Беттину Йенсен, которые шли по тесному проходу между фасадами.

— Привет, Дуня Хоугор. — Дуня подошла и поздоровалась.

Уссинг снял солнечные очки, похожие на летчицкие, сдвинул их на волосы и протянул Дуне руку. Потом повернулся к Йенсен, которая еще больше располнела с тех пор, как Дуня видела ее последний раз.

— Это ведь та, которую уволили в Копенгагене.