Мини-модель
Часть 28 из 31 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Как съехали? Куда съехали?!
– Куда – не знаю, а как – обыкновенно, фургон подогнали, мебель вынесли…
– Я ничего не понимаю! – объявила Натка и поискала глазами, куда бы присесть, но ничего подходящего не высмотрела.
– А чего тут понимать-то, у них аренда закончилась. – Бабка отошла на два шага, окинула придирчивым взглядом протертое зеркало и кивнула сама себе.
Потом она сунула тряпку в карман и своим ключом открыла дверь в помещение, которое раньше было служебным.
Оттуда Василиса, администратор с разноцветными волосами, являлась народу с чашкой мерзкой бурды, именуемой растворимым кофе.
– А фамилие ваше как? – покричала им бабка из этой каптерки.
– А Кузнецовы мы! – поспешно ответила Натка, невольно подстраиваясь под ее стиль.
– А имя?
Бабка вышла из каптерки. Тряпку свою она оставила там и теперь держала в руках неаккуратную пачку бумаг.
– Арсений Кузнецов! – звонким голосом выкрикнул Сенька и щелкнул каблуками.
– Кузнецов Антон, Кузнецова Катерина, – перебирая бумаги, бабка косо глянула на Сеньку, – ага, вот и Арсений Кузнецов. Держи! Поздравляю и все такое.
– Сви-де-тель-ство, – с листа прочитал Сенька и посмотрел на Натку.
Та забрала у сына распечатанную на принтере бумагу.
Это было свидетельство о прохождении Арсением Кузнецовым обучения в школе юных звезд «Олимп» – за чьей-то витиеватой подписью и с синей печатью.
– Ну и все, и до свидания, ступайте себе, – сказала бабка, нарушив возникшую минуту молчания. – Мне еще тут уборку делать, а вы все ходите, топчете…
– И ведь ты мне говорила! Предупреждала! – Натка сидела у меня на кухне и рвала на себе волосы.
Аккуратно так рвала, я бы сказала – символически. Свои парикмахерские локоны она основательно разлохматила, но не проредила.
– Тебе все говорили и предупреждали, – невозмутимо согласилась я, стоя к страдающей сестре спиной и переворачивая лопаточкой котлеты на сковороде.
Натка и Сенька завалились к нам, по своему обыкновению, поздно вечером и без предупреждения. Никакой человеческой еды в доме к этому моменту не осталось – последние три сосиски я съела на ужин, а Сашкин зожный провиант для кормления гостей решительно не годился: ни Натка, ни Сенька не фанатеют от натурального йогурта, несладкого обезжиренного творожка и смузи из сельдерея с мятой. Хотя мяту мы все-таки позаимствовали у Сашки, чтобы добавить ее в чай.
К счастью, я как раз успела разморозить фарш, собираясь в ночной тиши пожарить котлеты на завтра-послезавтра. Внезапные гости напрочь убили ночную тишь и обещали так же решительно расправиться с котлетами.
– Все-таки ты черствая и бессердечная, – плаксиво сказала Натка мне в спину. И добавила нормальным голосом: – Котлетки покрепче зажаривай, мы любим с хрустящей корочкой.
– Я знаю, что вы любите, – бросила я ей через плечо. – Ты, например, очень любишь находить себе проблемы. Тебя хлебом не корми – дай только вляпаться в историю.
– Хлебом не надо, я котлетами обойдусь, – уныло пошутила сестрица. – А ты вместо того, чтобы пилить меня, дала бы полезный совет. Что нам теперь делать с этой звездной школой?
– А что с ней делать? – Я накрыла сковороду крышкой, убавила под ней огонь до минимума и тоже села за стол.
– Боже! – Натка картинно закатила глаза. – В семье судья, мент и прокурор, а я сама должна думать, что делать с жуликами!
– Ты сама их нашла, сама о них и думай! – парировала я, не отвлекаясь на мысль о том, что – надо же! – Говоров и Таганцев воспринимаются уже как члены нашей семьи.
Это была приятная мысль. Нашему маленькому семейству, состоящему преимущественно из дам, отчетливо не хватало возможности постоянно, а не эпизодически опираться на крепкое мужское плечо.
Кстати, как правильно их считать, Никиту и Костю, каждого за одно плечо или за два?
– И что? Ты, моя умная старшая сестра, бросишь меня в трудной жизненной ситуации?
– О, в ход пошла беспардонная лесть? Ладно, скажи прямо, чего ты от меня хочешь.
Натка проворно убрала руки от испорченных кудрей и растопырила их перед своим лицом, как хирург, ожидающий, что услужливая медсестра натянет на них медицинские перчатки. Стало понятно, что хочет она от меня многого, иначе не приготовилась бы загибать пальцы.
– Во-первых, я хочу от тебя сочувствия!
– Угу. Я сочувствую. Очень!
– Не верю, но продолжу. Во-вторых, я хочу котлету, а лучше две. В-третьих – это по порядку, а не по значимости, – хочу, чтобы ты этих жуликов засудила! В-четвертых, не говори Сеньке, что эта школа жульническая, не надо его расстраивать. В-пятых, не говори Таганцеву, что я не прислушалась к его предупреждению, скажи, я отнеслась к нему со всей серьезностью, но было уже поздно.
– Стоп, стоп! Все принимается, кроме желания номер три.
– Про котлету? – Натка сбилась со счета.
– Да будет тебе котлета! – Я встала и проверила, что там, на сковороде. – Готов ваш ужин, можешь звать Сеньку… Через минуту, сначала я договорю про твое желание номер три.
Я переложила котлеты со сковородки на блюдо и погрозила сестре замасленной лопаточкой:
– Ты прекрасно знаешь, что я никого не могу засудить.
– Да-да, ты можешь только вынести справедливый приговор…
– …по делу, которого в данном случае нет и не будет! – договорила я.
– Почему это не будет? – Натка насупилась. – В семье и опер, и прокурор…
– Так, давай разбираться. – Я положила лопаточку и снова села за стол. – Ты заключала договор с учреждением образования?
– Чего?
– Договор, говорю, подписывала? – Я начала сердиться. – Бумагу такую, с подписями и печатями, где оговорены все условия, на которых тебе, вернее, твоему сыну должны оказать определенные образовательные услуги?
– Не подписывала. А надо было? Мне и не предлагали.
– То есть вы исключительно на словах договорились, так?
– Почему на словах? Я заявление писала о приеме на обучение и курсы выбирала по списку, галочки ставила…
Натка и сама поняла, что говорит ерунду, поэтому пристыженно замолчала.
– Курсы Сенька все прошел?
– Да! – Сестрица снова воодушевилась и потянулась за отложенной на подоконник бумагой – свидетельством о полученном образовании.
Мы так и не решили, считать его филькиной грамотой или каким-никаким документом. То есть я-то со своим мнением определилась сразу, как только не обнаружила на бумажке серии, номера и живой чернильной печати – она была родом из принтера. А вот Натка еще думала, выбросить свидетельство в мусорку или вставить в рамочку и повесить дома на стене над Сенькиной кроватью.
– Вот, смотри! – Натка перевернула свидетельство и продемонстрировала мне табель на обороте. – Это список курсов, пройденных Сенькой, с оценкой за каждую дисциплину. Ты смотри, смотри, не отворачивайся! Видишь, сплошные пятерки!
– Тогда какие претензии к этой школе? – Я достала из шкафчика тарелки. – Курсы, которые ты выбрала и оплатила, ребенок прошел…
– Не полностью! Последнего занятия по пластике у него не было!
– Это ерунда. – Я щедро наполнила тарелки. – Зови Сеньку, а я пока резюмирую кратенько: поздравляю тебя, Шарик, ты балбес! Мечта ушлых деятелей!
– То есть я балбес и Шарик, а они не жулики, а всего лишь ушлые деятели? – Сестрица показательно обиделась, но сына к столу позвала нормальным голосом: – Арсений, ужин готов, иди есть котлеты!
Из комнаты Сашки, где наши детки мирно играли в какую-то настолку, примчались едоки.
– Саня, ты тоже будешь котлеты? – приятно удивилась я.
– Исключительно за компанию. – Дочь устроилась за столом и сразу вооружилась ножом и вилкой.
– Приходите к нам почаще, – сказала я Натке с Сенькой.
Ответом мне было дружное чавканье.
За едой ни о чем неприятном не разговаривали. Сенька первым расправился со своей порцией и начал искательно озираться.
– Не наелся? – встревожилась я.
Котлеты-то уже закончились.
– А десерт будет? – Племянник устремил на меня молящий взор.
В лазурных очах плескались, не смешиваясь, надежда и страх отказа.
– В этом доме с десертами туго, – призналась я и укоризненно посмотрела на Сашку.
Это она в борьбе с калориями не дает мне создавать запасы вредных вкусняшек.
– Я сбегаю за мороженым. – Диетичка устыдилась, отодвинула свою тарелку (пустую и начисто протертую хлебной корочкой) и вызвалась совершить маленький подвиг.
Круглосуточный продуктовый магазинчик с холодильником, полным мороженого, недавно открылся прямо в нашем дворе – в доме напротив.
– Я с тобой! – Сенька тоже вскочил и, догоняя убежавшую в прихожую Сашку, прошептал мне мимоходом: – Что она понимает в мороженом, возьмет несладкий фруктовый лед!
– Только без прогулок и лепки снеговиков! – Натка повысила голос, чтобы докричаться до прихожей, где активно шебуршали участники внезапной экспедиции. – Туда и обратно!
– Куда – не знаю, а как – обыкновенно, фургон подогнали, мебель вынесли…
– Я ничего не понимаю! – объявила Натка и поискала глазами, куда бы присесть, но ничего подходящего не высмотрела.
– А чего тут понимать-то, у них аренда закончилась. – Бабка отошла на два шага, окинула придирчивым взглядом протертое зеркало и кивнула сама себе.
Потом она сунула тряпку в карман и своим ключом открыла дверь в помещение, которое раньше было служебным.
Оттуда Василиса, администратор с разноцветными волосами, являлась народу с чашкой мерзкой бурды, именуемой растворимым кофе.
– А фамилие ваше как? – покричала им бабка из этой каптерки.
– А Кузнецовы мы! – поспешно ответила Натка, невольно подстраиваясь под ее стиль.
– А имя?
Бабка вышла из каптерки. Тряпку свою она оставила там и теперь держала в руках неаккуратную пачку бумаг.
– Арсений Кузнецов! – звонким голосом выкрикнул Сенька и щелкнул каблуками.
– Кузнецов Антон, Кузнецова Катерина, – перебирая бумаги, бабка косо глянула на Сеньку, – ага, вот и Арсений Кузнецов. Держи! Поздравляю и все такое.
– Сви-де-тель-ство, – с листа прочитал Сенька и посмотрел на Натку.
Та забрала у сына распечатанную на принтере бумагу.
Это было свидетельство о прохождении Арсением Кузнецовым обучения в школе юных звезд «Олимп» – за чьей-то витиеватой подписью и с синей печатью.
– Ну и все, и до свидания, ступайте себе, – сказала бабка, нарушив возникшую минуту молчания. – Мне еще тут уборку делать, а вы все ходите, топчете…
– И ведь ты мне говорила! Предупреждала! – Натка сидела у меня на кухне и рвала на себе волосы.
Аккуратно так рвала, я бы сказала – символически. Свои парикмахерские локоны она основательно разлохматила, но не проредила.
– Тебе все говорили и предупреждали, – невозмутимо согласилась я, стоя к страдающей сестре спиной и переворачивая лопаточкой котлеты на сковороде.
Натка и Сенька завалились к нам, по своему обыкновению, поздно вечером и без предупреждения. Никакой человеческой еды в доме к этому моменту не осталось – последние три сосиски я съела на ужин, а Сашкин зожный провиант для кормления гостей решительно не годился: ни Натка, ни Сенька не фанатеют от натурального йогурта, несладкого обезжиренного творожка и смузи из сельдерея с мятой. Хотя мяту мы все-таки позаимствовали у Сашки, чтобы добавить ее в чай.
К счастью, я как раз успела разморозить фарш, собираясь в ночной тиши пожарить котлеты на завтра-послезавтра. Внезапные гости напрочь убили ночную тишь и обещали так же решительно расправиться с котлетами.
– Все-таки ты черствая и бессердечная, – плаксиво сказала Натка мне в спину. И добавила нормальным голосом: – Котлетки покрепче зажаривай, мы любим с хрустящей корочкой.
– Я знаю, что вы любите, – бросила я ей через плечо. – Ты, например, очень любишь находить себе проблемы. Тебя хлебом не корми – дай только вляпаться в историю.
– Хлебом не надо, я котлетами обойдусь, – уныло пошутила сестрица. – А ты вместо того, чтобы пилить меня, дала бы полезный совет. Что нам теперь делать с этой звездной школой?
– А что с ней делать? – Я накрыла сковороду крышкой, убавила под ней огонь до минимума и тоже села за стол.
– Боже! – Натка картинно закатила глаза. – В семье судья, мент и прокурор, а я сама должна думать, что делать с жуликами!
– Ты сама их нашла, сама о них и думай! – парировала я, не отвлекаясь на мысль о том, что – надо же! – Говоров и Таганцев воспринимаются уже как члены нашей семьи.
Это была приятная мысль. Нашему маленькому семейству, состоящему преимущественно из дам, отчетливо не хватало возможности постоянно, а не эпизодически опираться на крепкое мужское плечо.
Кстати, как правильно их считать, Никиту и Костю, каждого за одно плечо или за два?
– И что? Ты, моя умная старшая сестра, бросишь меня в трудной жизненной ситуации?
– О, в ход пошла беспардонная лесть? Ладно, скажи прямо, чего ты от меня хочешь.
Натка проворно убрала руки от испорченных кудрей и растопырила их перед своим лицом, как хирург, ожидающий, что услужливая медсестра натянет на них медицинские перчатки. Стало понятно, что хочет она от меня многого, иначе не приготовилась бы загибать пальцы.
– Во-первых, я хочу от тебя сочувствия!
– Угу. Я сочувствую. Очень!
– Не верю, но продолжу. Во-вторых, я хочу котлету, а лучше две. В-третьих – это по порядку, а не по значимости, – хочу, чтобы ты этих жуликов засудила! В-четвертых, не говори Сеньке, что эта школа жульническая, не надо его расстраивать. В-пятых, не говори Таганцеву, что я не прислушалась к его предупреждению, скажи, я отнеслась к нему со всей серьезностью, но было уже поздно.
– Стоп, стоп! Все принимается, кроме желания номер три.
– Про котлету? – Натка сбилась со счета.
– Да будет тебе котлета! – Я встала и проверила, что там, на сковороде. – Готов ваш ужин, можешь звать Сеньку… Через минуту, сначала я договорю про твое желание номер три.
Я переложила котлеты со сковородки на блюдо и погрозила сестре замасленной лопаточкой:
– Ты прекрасно знаешь, что я никого не могу засудить.
– Да-да, ты можешь только вынести справедливый приговор…
– …по делу, которого в данном случае нет и не будет! – договорила я.
– Почему это не будет? – Натка насупилась. – В семье и опер, и прокурор…
– Так, давай разбираться. – Я положила лопаточку и снова села за стол. – Ты заключала договор с учреждением образования?
– Чего?
– Договор, говорю, подписывала? – Я начала сердиться. – Бумагу такую, с подписями и печатями, где оговорены все условия, на которых тебе, вернее, твоему сыну должны оказать определенные образовательные услуги?
– Не подписывала. А надо было? Мне и не предлагали.
– То есть вы исключительно на словах договорились, так?
– Почему на словах? Я заявление писала о приеме на обучение и курсы выбирала по списку, галочки ставила…
Натка и сама поняла, что говорит ерунду, поэтому пристыженно замолчала.
– Курсы Сенька все прошел?
– Да! – Сестрица снова воодушевилась и потянулась за отложенной на подоконник бумагой – свидетельством о полученном образовании.
Мы так и не решили, считать его филькиной грамотой или каким-никаким документом. То есть я-то со своим мнением определилась сразу, как только не обнаружила на бумажке серии, номера и живой чернильной печати – она была родом из принтера. А вот Натка еще думала, выбросить свидетельство в мусорку или вставить в рамочку и повесить дома на стене над Сенькиной кроватью.
– Вот, смотри! – Натка перевернула свидетельство и продемонстрировала мне табель на обороте. – Это список курсов, пройденных Сенькой, с оценкой за каждую дисциплину. Ты смотри, смотри, не отворачивайся! Видишь, сплошные пятерки!
– Тогда какие претензии к этой школе? – Я достала из шкафчика тарелки. – Курсы, которые ты выбрала и оплатила, ребенок прошел…
– Не полностью! Последнего занятия по пластике у него не было!
– Это ерунда. – Я щедро наполнила тарелки. – Зови Сеньку, а я пока резюмирую кратенько: поздравляю тебя, Шарик, ты балбес! Мечта ушлых деятелей!
– То есть я балбес и Шарик, а они не жулики, а всего лишь ушлые деятели? – Сестрица показательно обиделась, но сына к столу позвала нормальным голосом: – Арсений, ужин готов, иди есть котлеты!
Из комнаты Сашки, где наши детки мирно играли в какую-то настолку, примчались едоки.
– Саня, ты тоже будешь котлеты? – приятно удивилась я.
– Исключительно за компанию. – Дочь устроилась за столом и сразу вооружилась ножом и вилкой.
– Приходите к нам почаще, – сказала я Натке с Сенькой.
Ответом мне было дружное чавканье.
За едой ни о чем неприятном не разговаривали. Сенька первым расправился со своей порцией и начал искательно озираться.
– Не наелся? – встревожилась я.
Котлеты-то уже закончились.
– А десерт будет? – Племянник устремил на меня молящий взор.
В лазурных очах плескались, не смешиваясь, надежда и страх отказа.
– В этом доме с десертами туго, – призналась я и укоризненно посмотрела на Сашку.
Это она в борьбе с калориями не дает мне создавать запасы вредных вкусняшек.
– Я сбегаю за мороженым. – Диетичка устыдилась, отодвинула свою тарелку (пустую и начисто протертую хлебной корочкой) и вызвалась совершить маленький подвиг.
Круглосуточный продуктовый магазинчик с холодильником, полным мороженого, недавно открылся прямо в нашем дворе – в доме напротив.
– Я с тобой! – Сенька тоже вскочил и, догоняя убежавшую в прихожую Сашку, прошептал мне мимоходом: – Что она понимает в мороженом, возьмет несладкий фруктовый лед!
– Только без прогулок и лепки снеговиков! – Натка повысила голос, чтобы докричаться до прихожей, где активно шебуршали участники внезапной экспедиции. – Туда и обратно!