Миндальный вкус зла

– Хорошо, – кивнула Тося, – я бы и так рассказала, я маме почти всё рассказываю.

– А есть то, что не рассказываешь? – улыбнулась, подмигнув девочке, Мирослава.

Тося вздохнула и серьёзно ответила:

– Я стараюсь не рассказывать маме то, что может её расстроить.

Мирослава на это ничего не ответила, вспомнив своё детство и то, как они с братом Витькой тоже старались лишний раз не расстраивать свою бабушку. Но у них был дед, который всегда мог поддержать и дать толковый совет. А у этой белокурой девочки только мама и…Тася.

Они пили чай, говорили, казалось, обо всём на свете, но фотографию Ирины Римашевской Мирослава девочке так и не показала, решив, что нет у неё такого права…

Её дед, ветеран войны и полковник советской милиции, говорил, что нет на свете ни единой цели, ради достижения которой были бы хороши все средства. «Если, конечно, ты не последняя сволочь», – добавлял он, внимательным взглядом окидывая присутствующих.

И теперь его внучка, хорошо усвоив урок, преподанный дедом, ни за что на свете не согласилась бы стать этой самой последней сволочью. Распрощавшись в шестом часу с Тосей и Тасей, она наконец поехала домой.





* * *


Соизволившую появиться дома хозяйку первым встретил Дон, бурно выразив свою радость. При этом кот тщательно обнюхал её и как-то подозрительно покосился.

– Собаку учуял, – догадалась Мирослава и, присев на корточки рядом с котом, доверительно, совсем как человеку, рассказала ему о девочке Тосе и колли Тасе.

Дон посмотрел на неё взглядом, как бы говорящим о том, что он вполне удовлетворён полученным разъяснением.

– Ну, вот и хорошо, – сказала Мирослава, почесав кота за ухом и погладив его по голове.

Морис из дома не показывался… По запаху, долетавшему из окна кухни, Волгина догадалась, что Миндаугас готовит ужин и, скорее всего, скоро придет Шура. Искупавшись, она с распущенными влажными волосами зашла на кухню и села на диван.

– Хочешь, я помогу тебе? – спросила она.

– Нет, не хочу, – ответил он.

– Почему? – улыбнулась она.

– Потому что, во-первых, вы спросили из вежливости.

– Другими словами, для проформы?

– Можно сказать и так, – бросил он на неё насмешливый взгляд.

– А во-вторых?

– А во-вторых, как говорят в России, обойдёмся без лысых! – отрезал он.

– Но я же не лысая! – захохотала Мирослава.

– Так это в переносном смысле, – невозмутимо ответил Морис.

– А в прямом? – продолжала она доставать его.

– А в прямом, вы прекрасно знаете, что я люблю делать всё сам и не выношу, когда кто-то суёт свой нос в кастрюлю, когда я готовлю.

– Сдаюсь, – сказала она и, подхватив сидевшего у её ног Дона, чмокнула его в нос.

Кот тихо мяукнул и прижался к её щеке.

– Вы что-то узнали важное? – осторожно спросил Морис.

Она кивнула.

– Да, но, если не возражаешь, расскажу, когда приедет Шура.

– Не возражаю. Он обещал прибыть примерно в двадцать минут восьмого. Если не перезвонил, значит, ничего не изменилось и он вот-вот будет.

Морис открыл духовку и заботливо полил жарящуюся курицу смесью выделившегося из неё сока и масла. Дон понюхал воздух и жалобно мяукнул.

– Уже скоро будет готова, – ответил на кошачий мяв Миндаугас. Незаметно для себя он перенял от Мирославы её привычку разговаривать с Доном.

Наполеонов приехал даже раньше, чем обещал. Встречать его пошли Мирослава и Дон. Выглядел он неважно.


– Устал? – спросила Мирослава друга.

– Не говори, замотался. Мне бы в душ.

– Иди, и ужинать будем.

– Я вижу, ты сама не так давно заявилась, – сказал Шура, взглянув на её ещё влажные волосы.

– Ага. Прямо из аэропорта поехала к Разумовскому, пообедала с его секретаршей, потом заскочила к Дороховым, посидели с девчонками.

– С какими девчонками? – удивился Шура. – Там вроде одна была.

– А Тасю ты в расчёт не берёшь? – усмехнулась Мирослава.

– Тасю? – округлил он глаза. – Какую ещё Тасю?

– Колли!

– Так она собака!

– Всё равно она не мальчик, а девочка, – рассмеялась Мирослава.

Шура закатил глаза и поспешил в душ. Ему хотелось поскорее смыть с себя накопившуюся за день усталость и сесть за стол. Запахи, долетавшие из кухни, вызывали голодные спазмы в его желудке.

Наконец его мечта осуществилась, и, насытившись, он загорелся желанием узнать обо всём, что удалось выяснить детективам. Мирослава рассказала о своей беседе с Разумовским и доверительном разговоре с его секретаршей Раисой Володарской.

– Римашевская, – подвела она итог, – узнает от Разумовского о намечающейся свадьбе Геликанова и Арефьевой. После чего она подкатывает к его секретарше, выясняет с её помощью адрес Четверткова и соблазняет его. Не знаю почему, но он попадает в расставленные ею сети. Время и место проведения мальчишника Геликанова ей известно от той же парочки, не умеющей держать язык за зубами. Она приглашает Четверткова к Геликанову и там убивает его.

– Но когда она могла подменить ключи? – не удержался Наполеонов.

– Я думаю, что Римашевская подменила их ещё в ту пору, когда была девушкой Геликанова.

– Ты хочешь сказать, что она уже тогда планировала всё это?!

– Нет, конечно. Просто, как ты помнишь, Геликанов своих ключей не давал никому. Арефьева это воспринимала спокойно. Римашевская – совсем другое дело. Она была возмущена тем, что мужчина спит с ней и в то же время как бы ей не доверяет. При её гордыне и в то же время неуверенности в себе поведение Прокофия кажется оскорбительным, и она решает во что бы то ни стало заполучить ключи от его квартиры. И каким-то образом умудряется осуществить своё желание. Потом они расстаются. Девушка, несомненно, обижена, но ни о какой мести в то время она не помышляет. Однако ключи Геликанова по какой-то известной только ей причине не выбрасывает.

– Хорошо, допустим, всё так и было, – соглашается Наполеонов, – но как ей удалось так подгадать время убийства Четверткова, что подозрение пало на Геликанова?

– Не знаю, – вздохнула Мирослава.

И тут же добавила:

– Пока не знаю, но буду думать.

– Думай, – согласился Шура.

– А ты тоже, друг ситный, не расслабляйся, – тихонько толкнула она его локтем в бок.

– Отдохнуть нельзя, – проворчал Шура.

Волгина не обратила на его ворчание ни малейшего внимания.

– Ищи Римашевскую.

– Ищем.

– И было бы очень хорошо найти свидетелей, видевших Римашевскую хоть один раз вместе с Четвертковым.

– Было бы хорошо, – согласился Шура.

– Я не понимаю, зачем она хотела отравить Арефьеву, – проговорил Морис.

– Думаю, со зла, – отозвалась Мирослава. – К этому времени она уже, вероятно, совсем съехала с катушек и готова была на всё, чтобы заставить Геликанова страдать.

– И ещё мне непонятно, – проговорил Миндаугас, – почему она решила мстить именно Геликанову? Ведь после него у неё были и другие парни, которые с ней расстались.

– Она взъелась именно на Прокофия потому, что он был у неё первым. Так я думаю, – проговорил Шура.

– Пожалуй, – согласилась Мирослава. – Но вы, мальчики, забываете, что Римашевская пыталась мстить Епифанову. Но Анатолий Сергеевич оказался ей не по зубам. И её месть ударила бумерангом по ней самой и её ни в чём не повинной сестре.

– Да, Епифанов тот ещё фрукт, – проговорил Шура, – сёстры ещё легко отделались.

– И тогда она решила выместить свою злость на Геликанове. Думаю, что эта идея пришла ей в голову после того, как она волей случая узнала, что Прокофий скоро женится. Римашевская не могла простить этого ни ему самому, ни своей счастливой сопернице.