Миндальный вкус зла

«Лена права, – подумала Оксана, краснея, – мужская особь и впрямь шикарная».

Миндаугас, заметив смущение девушки, дружелюбно улыбнулся, в его планы вовсе не входило смущать её.

– Мне нужно поговорить с вами, – сказал он, вытаскивая из сумки фрукты и соки.

– Ой, зачем так много! – запротестовала испуганно девушка. – Мне и Настя приносит, и Вася. Иван заходит тоже с сумками, и девчонки забегают.

– Я сейчас, – сказал Морис. Он выглянул из палаты и, увидев притулившуюся поблизости санитарку, обратился к ней: – Леночка, вы не подскажете, где можно фрукты вымыть?

– Обалдеть! – восторженно прокомментировала она. – Леночка.

И тут же напустила на себя строгий вид.

– Фрукты нужно мыть дома и приносить больным уж чистые.

Морис улыбаясь, пожал плечами:

– Извините, Леночка, так получилось. Я ведь к вам сразу с рынка.

– Не, ну красавчик, писаный красавчик! – произнесла она, любуясь им. – Ладно, давай помою.

Он протянул ей пакет с фруктами и добавил, лаская девушку взглядом:

– И вазу надо для цветов.

– Вазу? – ахнула она. – Ну обалдел совсем! – И пошла по коридору, покачивая бёдрами. Потом повернулась к нему, подмигнула и улыбнулась. Через миг она скрылась за углом, и он услышал её весёлый бас: – Девки, там такой мужик к больной пришёл в семнадцатую палату, Ален Делон нервно курит в сторонке.

– Такой старый? – фыркнул кто-то.

Лена заржала, как молодая лошадка, и ответила:

– Дурочка! Когда он молодой был. Идите, поглядите, пока он тут, потом внукам рассказывать будете.

Услышав цоканье каблучков, Морис поспешил скрыться в палате. Дверь в неё несколько раз открывалась и закрывалась, но Миндаугас сидел к ней спиной и разглядеть его любопытствующим не удавалось. Наконец появилась Лена. Миндаугас взял у неё пакет с мытыми фруктами и, сердечно поблагодарив, вручил девушке огромное наливное яблоко и ярко-оранжевый апельсин.

Она присела, и он испуганно подумал, не собралась ли она плясать вприсядку, и только чуть позже сообразил, что это был книксен. За неимением кисейных юбок, Лена изо всех сил тянула в стороны полы своего короткого халата, того и гляди пуговицы, не выдержав напора, разлетятся в разные стороны. Морису невольно вспомнилась Проня Прокоповна из «За двумя зайцами», и он с трудом удержался от смеха.

– Это ещё не всё! – заявила санитарка озадаченному Морису и, исчезнув на пару минут, вернулась с трёхлитровой банкой, наполненной водой. – Это тебе ваза, красавчик. Подойдёт?

– Подойдёт, большое вам спасибо! – Он улыбнулся ей свой завораживающей улыбкой. – Просто и не знаю, что бы я без вас делал.

– Да ладно, – растроганно пробасила она, – пойду я.

– Вы хотели меня о чём-то спросить? – улыбнулась Оксана, с интересом наблюдавшая за разыгравшимся в её палате представлением.

– Ах да, я под таким впечатлением, что все русские слова растерял.

Они весело рассмеялись. Этот совместный смех успокоил и раскрепостил девушку.

– Оксана, скажите, пожалуйста, кто-нибудь на работе знал о ваших отношениях с Четвертковым?

– Иван знал. Мой начальник Разумовский. Они с Прокофием друзья.

– А ещё кто?

– Секретарь Раиса Володарская знала.

– А ещё?

– Больше, наверное, никто…

– Вы не приглашали Четверткова на ваши праздничные мероприятия, допустим, в честь Нового года?

– Нет, – она покачала головой.

– Но, наверное, он заходил за вами, встречал после работы? Я имею в виду то время, когда он был вашим парнем.

– Это было всего несколько раз, и вряд ли кто-то обратил на него внимание.

– На Людовика?

Оксана кивнула. Помолчав, она добавила:


– Это вас бы непременно заметили, а Людовик в глаза не бросался.

– Скажите, у вашего секретаря есть подруги?

– У Раи? – удивилась его вопросу Оксана.

Морис кивнул.

– Я не очень с ней близка и не в курсе её личной жизни, – осторожно проговорила девушка. – Знаю только одну её подругу – Аню. Она работает в парикмахерской «Городской стриж», что за два квартала от нашего офиса, и многие девчонки бегают к ней. Она замечательно управляется с нашими головами и берёт недорого.

– А фамилию вы её знаете?

– Анину? Конечно, Анна Матвиенко.

– Большое вам спасибо, Оксана, за информацию, поправляйтесь поскорее. – Морис пожал ей руку и поднялся со стула.

– Вы думаете, что убийцу найдут и Прокофия отпустят? – тихо спросила она и непрошеные слёзы блеснули в её глазах.

– Я в этом уверен, – ответил он, ободряюще кивнул ей и скрылся за дверью.

По коридору Морис прошёл под прицелами весёлых, оценивающих, восторженных, задорных, скептических и доброжелательных девичьих глаз.

– Вот бы его к нам положить, – пискнула невысокая сероглазая девчонка с курносым носиком, – я бы сама день и ночь за ним ухаживала.

Ответом ей был дружный смех. Оказавшись в вестибюле, Морис облегчённо перевёл дыхание.

Забравшись в салон автомобиля, он сразу позвонил Мирославе и передал ей свой разговор с Оксаной, опустив все остальные пикантные подробности.

– Спасибо, Морис.

Он не удержался и спросил:

– Когда ждать вас дома?

– Постараюсь управиться побыстрее, – ответила она и отключилась.





* * *


Тем временем по лестнице сбежала секретарь Разумовского Раиса Володарская.

– Ну, вот и я, – сказала она, приблизившись к Мирославе, – пойдёмте?

– Пойдёмте.

Минут через десять они уже удобно расположились за столиком небольшого кафе.

– Здесь чудесные блинчики с творогом, – сказала Раиса, – будете?

– Буду.

Они заказали блинчики и какао. Мирослава осторожно сделала глоток, потом ещё один.

Раиса посмотрела на неё с невольной улыбкой и сказала:

– Не бойтесь, здесь всё съедобно. На себе не за один год проверено.

– Вы часто здесь обедаете? – спросила Мирослава.

– Почти всегда. Далеко идти не хочется, только время терять. Когда погода хорошая, я лучше после кафе до скверика прогуляюсь. А когда плохая, сижу здесь и не торопясь пью какао или кофе.

– Понятно. – Мирослава внимательно посмотрела на девушку: – Рая, у меня к вам серьёзный разговор.

– Я уже об этом догадалась, – вздохнула девушка.

– Скажите, вам знакома эта особа? – Мирослава выложила на столик несколько снимков Ирины Римашевской, которые она сделала в Светлогорске.

– Да, – ответила Рая, – это Оля, бывшая девушка Людовика Четверткова.

– Вы ничего не путаете? – скрывая удивление, спросила Мирослава.