Миндальный вкус зла

– Слушаю.

– Запасные ключи от квартиры Геликанова, как ты говорил, на месте?

– Точно.

– А кто смотрел?

– Так сам Прокофий, сразу при нас и посмотрел.

– Кто брал эти ключи в руки?

– В тот раз никто. Геликанов только ящик открыл.

– А до этого кто их мог брать?

– Так он сам и брал, наверное, когда их туда клал.

– Хорошо.

– Что хорошо-то? – не понял Наполеонов.

– То, что никто из вас эти ключи не лапал.

– Ты можешь свои мысли излагать конкретнее?!

– Могу. Ты говорил, что замок открывали родными ключами?

– Ну.

– Если бы Римашевская сделала слепок с ключей и ими открыла дверь, то экспертиза показала бы…

– Естественно, – перебил её Шура, – показала бы, что ключи не заводские.

– А ты отдавал на экспертизу запасные ключи?

– Что?!

Потом послышался звучный шлепок, и Мирослава догадалась, что Шура хлопнул себя по лбу.

– Как же я до этого сам не додумался, балда! – воскликнул он.

– Но я тоже не сразу об этом подумала, – попыталась утешить друга Мирослава.

Шура застонал в трубку.

– Ладно, убиваться будешь потом. Отпечатки на блюдце с пирожным и чашке с кофе проверили?

– Обижаешь, подруга, мы ж тут не дураки. Бывает, что лопухнёмся, все не без греха.

– Это точно. И что с этими отпечатками?

– В нашей картотеке таких нет. Но! – проговорил он многозначительно. – Идентичные отпечатки найдены на наружной стороне крышки чердачного люка в доме Геликанова.

– Незовибатько гений! – радостно воскликнула Мирослава.

– Только не говори ему об этом, – попросил Шура.

– Почему?

– Зазнается. Мы и так с него пылинки сдуваем.

– Понятно, но не забывай, что доброе слово и кошке приятно. А сотрудников хвалить просто необходимо.

– Меня бы кто похвалил, – вздохнул Шура.

– Вот закроешь дело, и похвалят.

– Дождёшься от них.

– Вот ещё что…

– Что? – жадно поторопил её Наполеонов.


– Шура, любовник Римашевской Вадим Лавренёв подтвердил, что она отсутствовала в Светлогорске именно в те дни, когда был убит Четвертков и совершено покушение на Оксану в кафе.

– Он это письменно подтвердил?

– Письменно. Если нужно, то позвони Полтавченко или сделай запрос, и он допросит Лавренёва под протокол.

– Хорошо, сделаем. А что с открытками сестре и подруге?

– Римашевская попросила отправлять их свою квартирную хозяйку, некую Нину Фёдоровну Пшонку. Полтавченко изъял ещё не отосланные открытки и всё оформил как надо.

– А эту Пшонку он под протокол допросил? – забеспокоился Наполеонов.

– Полтавченко сделал всё, как полагается по закону, – успокоила Мирослава своего друга.

– Вы, ребята, молодцы.

– Рады стараться, ваше высокоблагородие! Одно «но»…

– Какое ещё «но»?

– У меня нет права задерживать и тем более доставлять домой Римашевскую.

– Ах, это. Я договорюсь с местной полицией, чтобы за ней присмотрели. Оформим здесь все документы, и наш человек за ней вылетит.

Однако, как выяснилось чуть позже, эти действия запоздали. Ирина Владимировна Римашевская, не теряя время даром, улетела в родной город. Однако по месту прописки не прибыла.



Мирослава сердечно распрощалась с дружной семьёй Полтавченко, мама Вадима расцеловала её в обе щёки, а отец долго жал руку, брат и сестра махали на прощание, стоя возле калитки. После чего Волгина улетела домой. Денис, провожая её в аэропорту, долго смотрел вслед самолёту, а когда тот скрылся вдали, неосознанно пытался расслышать его гул. Но увы.

– Жизнь продолжается, – сказал сам себе Полтавченко и, может быть, излишне бодрым шагом направился в отделение полиции.





Глава 21




К дому Римашевской прибыли сотрудники полиции. На звонки в квартиру дверь не открывалась. Опрошенные соседи сообщили, что Татьяна, скорее всего, на работе в своей «Белоснежке», а Ирина не появлялась дома месяца полтора. Со слов сестры, соседи знали, что она лечит нервы в Крыму.

К «Дому Белоснежки» оперативник Ринат Ахметов отправился в гордом одиночестве: нечего народ баламутить раньше времени, решило мудрое начальство. Едва только Ринат представился, как его сразу провели в кабинет хозяйки.

– Татьяна Владимировна, – постучав в дверь, сказала пожилая продавщица, – к вам из полиции.

– Войдите…

Авдеева Татьяна Владимировна сидела за рабочим столом. Её высокая причёска и синий костюм были на высшем уровне, но лицо казалось помятым, словно она не спала всю ночь, а может быть, и не одну. Покрасневшие глаза, несмотря на все косметические ухищрения, выглядели заплаканными.

– Что случилось? – спросила она, усадив оперативника на стул.

– Вы знаете, где сейчас находится ваша сестра Ирина Владимировна Римашевская?

Авдеева покачала головой:

– Я знаю, где она должна находиться…

– Где же?

– В Светлогорске. Но её там нет.

– Как вы об этом узнали?

Татьяна замешкалась, но потом, всё-таки решившись, ответила:

– Ирина просила ей не звонить…

– Когда?!

– Перед тем как улетела в Крым.

– Почему она попросила вас об этом? – быстро спросил Ринат.