Миндальный вкус зла
Часть 30 из 73 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– А вы барышня, телевизор смотрите? – спросил старик.
– Можно сказать, что нет, – призналась Мирослава.
– А газеты местные читаете?
– Редко.
– Вот и отстали от реалий жизни, – саркастически усмехнулся дед.
– В каком смысле? – удивилась Мирослава.
– Вот скажите мне, барышня, какие сейчас ценности у молодёжи?
– У всех разные.
– А у большинства? – Геннадий Сергеевич хитро прищурил глаз.
– Учёба, работа, любовь.
– Эка, барышня, вы хватили! Я же говорю, отстали вы от жизни. Сейчас главное не любовь, а трах.
– Что-что? – Мирослава подумала, что ослышалась.
– Ну, чтобы вам было понятней, секс. Потом тряпки и жратва, короче, потребительство.
– А какое отношение всё это имеет к открытому шпилькой чердаку?
– Экая недогадливая, право слово! – Старик даже поморщился от досады. – Прямое отношение имеет! Сейчас молодёжь секс воплощает в жизнь с младых ногтей, как мы когда-то заветы коммунистической партии. Но мы этим занимались днём на виду у всех, а им для траха нужно место уединённое. Дома мамка, папка или ещё кто. А чердак самое то, что нужно. Открыл девахиной шпилькой и сексуйся в любое время суток.
– Спасибо, дедушка, просветили, – невольно улыбнулась Мирослава.
– Не жалко, пользуйтесь, барышня, моей информацией. Но я, пожалуй, пойду и куплю новый замок на свою скудную пенсию и закрою на чердаке начальника ЖЭКа. Одного. Пусть посидит, может, чего надумает.
– Не стоит, – улыбнулась Мирослава, – к ответственности привлекут.
– Ничего, не запугают. Мне, барышня, 90 лет, я на своём веку и пороха нанюхался, и много чего повидал.
– Снимаю шляпу, – сказала Мирослава, – но вопрос с чердаком советую решить более мирным способом.
Волгина быстро сбежала вниз по лестнице, усмехаясь про себя: «Надо же, какой продвинутый дед». Но идею со шпилькой отложила в памяти про запас. «Теперь, пожалуй, нужно съездить в фирму, где работал Четвертков, и поговорить с его шефом».
Глава 11
За окном чирикали птички, светило солнышко, настроение у Наполеонова было превосходное. Неожиданно к нему в кабинет заглянула секретарша Элла Русакова.
– Александр Романович, – спросила она серьёзно, – вы не помните, в этом году ольха раньше листиками покрылась или берёза?
– Что?! – изумился Шура.
– Ну, деревья такие…
– Элла, вы что, на работу нетрезвая приходите?
– Почему сразу нетрезвая, – обиделась девушка, – может, я на лето гардероб хочу обновить!
– И что, вы свои юбки и сарафаны из листьев собираетесь шить или из коры? – спросил насмешливо следователь.
– Ничего не из листьев и не из коры. Какой вы тёмный!
– Просветите.
– Ну, просто есть такая народная примета – если берёза перед ольхой лист распустила, то жди сухого лета, а если ольха перед берёзой, то всё лето будет мокрое. Вот!
– Ну и при чём тут ваш гардероб?!
Элла закатила глаза.
– Что можно взять с мужчины?! Мышление, мягко говоря, просто убогое! Ведь если лето будет дождливое, то нужна одна одежда, а если сухое и жаркое, то совсем другая!
– Я как-то об этом не подумал…
– А надо думать.
– Вот и следили бы за своими листьями вовремя, – ухмыльнулся Наполеонов.
– Так вы помните или нет?! – Элла топнула ногой.
– Понятия не имею. – Шура не стал сдерживаться и захохотал.
Элла бросила на него уничтожающий взгляд, сделала «кругом» и, бросив на ходу:
– Узнаю у Фёдора Поликарповича, – выскочила из кабинета.
– Вот и надо было с опроса начальства начинать, – бросил ей вслед Наполеонов.
Следователь посидел минуту в задумчивости, потом набрал номер сотового Мирославы.
И, о чудо, она отозвалась:
– Да, Шурочка.
– В этом году листья распустила первой берёза или ольха? – спросил он, стараясь не заржать в трубку.
– Шура, ты здоров? – вместо ответа поинтересовалась Мирослава.
– Я-то здоров. А ты подумала о своём гардеробе на лето? – Наполеонов продолжал испытывать терпение подруги.
– Шура, выпей валерьянки, – сказала она и отключилась.
– Что я, кот, валерьянку лакать, – пробормотал Шура.
В это время в кабинет постучали.
– Да.
Дверь распахнулась, и на пороге нарисовался широкоплечий шатен лет тридцати.
– Меня вызывали к следователю, – сказал он, переступая с ноги на ногу.
«Прямо как жеребец стреноженный», – вздохнул про себя Наполеонов, а вслух спросил:
– Сыромятин Георгий Константинович?
– Он самый, – буркнул шатен.
– Проходите, садитесь.
– Будьте как дома, – усмехнулся Сыромятин.
– Вот-вот, – одобрил Шура, – но лучше всё-таки не забывайте, что в гостях.
– Забудешь тут вас, блин. И зачем звали?
– Зовёт тёща на блины. А следователь вызывает.
– Чего вам надо-то от меня? Я никаких законов не нарушал.
– Знакомы ли вы с Прокофием Афанасьевичем Геликановым?
– Знакомы. Глаза бы мои его не видели!
– Что так?
– Ничего.
– Значит, как я понимаю, вы с Геликановым находитесь в ссоре?
– Ни в чём я с ним не нахожусь! – рявкнул, поднимаясь, Сыромятин. – Прокошка жалобу на меня накатал?!
– Вы сядьте, Георгий Константинович. Прокофий Афанасьевич на вас не жаловался.
– Так тогда какого хрена! В смысле, – проговорил он, опускаясь и сбавляя тон, – зачем меня вызвали?
– Можно сказать, что нет, – призналась Мирослава.
– А газеты местные читаете?
– Редко.
– Вот и отстали от реалий жизни, – саркастически усмехнулся дед.
– В каком смысле? – удивилась Мирослава.
– Вот скажите мне, барышня, какие сейчас ценности у молодёжи?
– У всех разные.
– А у большинства? – Геннадий Сергеевич хитро прищурил глаз.
– Учёба, работа, любовь.
– Эка, барышня, вы хватили! Я же говорю, отстали вы от жизни. Сейчас главное не любовь, а трах.
– Что-что? – Мирослава подумала, что ослышалась.
– Ну, чтобы вам было понятней, секс. Потом тряпки и жратва, короче, потребительство.
– А какое отношение всё это имеет к открытому шпилькой чердаку?
– Экая недогадливая, право слово! – Старик даже поморщился от досады. – Прямое отношение имеет! Сейчас молодёжь секс воплощает в жизнь с младых ногтей, как мы когда-то заветы коммунистической партии. Но мы этим занимались днём на виду у всех, а им для траха нужно место уединённое. Дома мамка, папка или ещё кто. А чердак самое то, что нужно. Открыл девахиной шпилькой и сексуйся в любое время суток.
– Спасибо, дедушка, просветили, – невольно улыбнулась Мирослава.
– Не жалко, пользуйтесь, барышня, моей информацией. Но я, пожалуй, пойду и куплю новый замок на свою скудную пенсию и закрою на чердаке начальника ЖЭКа. Одного. Пусть посидит, может, чего надумает.
– Не стоит, – улыбнулась Мирослава, – к ответственности привлекут.
– Ничего, не запугают. Мне, барышня, 90 лет, я на своём веку и пороха нанюхался, и много чего повидал.
– Снимаю шляпу, – сказала Мирослава, – но вопрос с чердаком советую решить более мирным способом.
Волгина быстро сбежала вниз по лестнице, усмехаясь про себя: «Надо же, какой продвинутый дед». Но идею со шпилькой отложила в памяти про запас. «Теперь, пожалуй, нужно съездить в фирму, где работал Четвертков, и поговорить с его шефом».
Глава 11
За окном чирикали птички, светило солнышко, настроение у Наполеонова было превосходное. Неожиданно к нему в кабинет заглянула секретарша Элла Русакова.
– Александр Романович, – спросила она серьёзно, – вы не помните, в этом году ольха раньше листиками покрылась или берёза?
– Что?! – изумился Шура.
– Ну, деревья такие…
– Элла, вы что, на работу нетрезвая приходите?
– Почему сразу нетрезвая, – обиделась девушка, – может, я на лето гардероб хочу обновить!
– И что, вы свои юбки и сарафаны из листьев собираетесь шить или из коры? – спросил насмешливо следователь.
– Ничего не из листьев и не из коры. Какой вы тёмный!
– Просветите.
– Ну, просто есть такая народная примета – если берёза перед ольхой лист распустила, то жди сухого лета, а если ольха перед берёзой, то всё лето будет мокрое. Вот!
– Ну и при чём тут ваш гардероб?!
Элла закатила глаза.
– Что можно взять с мужчины?! Мышление, мягко говоря, просто убогое! Ведь если лето будет дождливое, то нужна одна одежда, а если сухое и жаркое, то совсем другая!
– Я как-то об этом не подумал…
– А надо думать.
– Вот и следили бы за своими листьями вовремя, – ухмыльнулся Наполеонов.
– Так вы помните или нет?! – Элла топнула ногой.
– Понятия не имею. – Шура не стал сдерживаться и захохотал.
Элла бросила на него уничтожающий взгляд, сделала «кругом» и, бросив на ходу:
– Узнаю у Фёдора Поликарповича, – выскочила из кабинета.
– Вот и надо было с опроса начальства начинать, – бросил ей вслед Наполеонов.
Следователь посидел минуту в задумчивости, потом набрал номер сотового Мирославы.
И, о чудо, она отозвалась:
– Да, Шурочка.
– В этом году листья распустила первой берёза или ольха? – спросил он, стараясь не заржать в трубку.
– Шура, ты здоров? – вместо ответа поинтересовалась Мирослава.
– Я-то здоров. А ты подумала о своём гардеробе на лето? – Наполеонов продолжал испытывать терпение подруги.
– Шура, выпей валерьянки, – сказала она и отключилась.
– Что я, кот, валерьянку лакать, – пробормотал Шура.
В это время в кабинет постучали.
– Да.
Дверь распахнулась, и на пороге нарисовался широкоплечий шатен лет тридцати.
– Меня вызывали к следователю, – сказал он, переступая с ноги на ногу.
«Прямо как жеребец стреноженный», – вздохнул про себя Наполеонов, а вслух спросил:
– Сыромятин Георгий Константинович?
– Он самый, – буркнул шатен.
– Проходите, садитесь.
– Будьте как дома, – усмехнулся Сыромятин.
– Вот-вот, – одобрил Шура, – но лучше всё-таки не забывайте, что в гостях.
– Забудешь тут вас, блин. И зачем звали?
– Зовёт тёща на блины. А следователь вызывает.
– Чего вам надо-то от меня? Я никаких законов не нарушал.
– Знакомы ли вы с Прокофием Афанасьевичем Геликановым?
– Знакомы. Глаза бы мои его не видели!
– Что так?
– Ничего.
– Значит, как я понимаю, вы с Геликановым находитесь в ссоре?
– Ни в чём я с ним не нахожусь! – рявкнул, поднимаясь, Сыромятин. – Прокошка жалобу на меня накатал?!
– Вы сядьте, Георгий Константинович. Прокофий Афанасьевич на вас не жаловался.
– Так тогда какого хрена! В смысле, – проговорил он, опускаясь и сбавляя тон, – зачем меня вызвали?