Мимолётный Альянс

Герман кивает, а Дерик сжимает кулак с такой силой, что кажется, будто он сейчас взорвётся и прольётся кровь. Почему я не могу заткнуться?

– Чёрт… – Это всё удар по голове. Обычно я так не попадала. Я держу свои мысли при себе, но иногда… Боже мой…

– А пули для меня не осталось? Мне бы одну, по старой дружбе. Боже мой, куда я попала, и за что мне это? Я же относительно вменяемая… Чёрт возьми, убейте меня, пожалуйста. Пусть меня ещё пару раз в церкви бросят, это не так унизительно, – скулю, закрывая лицо, горящее от стыда, ладонями.

– Герман, за мной, – командует Дерик. Через секунду дверь хлопает, и я открываю лицо.

Всё, это конец. Докатилась. Когда нужно не могу и слова сказать, так что сейчас со мной происходит? Видимо, всему виной удар по голове. Он сделал меня жутко болтливой. Я не люблю болтать, и меня не все воспринимают адекватно. Даже Инга порой не может со мной разговаривать, потому что я говорю прямо так, как есть. И вот здесь стоило бы промолчать. Но нет. Болтливая корова!

Я должна, просто обязана выпутаться из этого дерьма. И лучше держать рот на замке.

Замечая, что дверь открывается, и мужчины возвращаются, быстро закрываю рот ладонью и смотрю на перевёрнутое кресло. Герман поднимает его, и в него садится Дерик. Он, видимо, действительно, какая-то значимая персона, иначе бы глава полиции так перед ним не заискивал и не лизал его шикарный зад. Ой, ужасный зад.

– …поэтому у нас не осталось выбора, – заканчивает Герман.

Чёрт, что он сказал? Об уликах.

Быстро пытаюсь вспомнить, что происходит в сериалах, когда ловят подозреваемых. Так-так, алиби у меня нет, хотя оно есть, но Эльма стерва. Доказательств о том, что я Реджина Хэйл тоже. Они отказываются мне помогать в этом. Остаётся отель. Хоть что-то…

У меня над головой как будто лампочка загорается. Мужчины выжидающе смотрят на меня, но я давно потеряла нить разговора, точнее, не слушала.

– Камыыыаа, – мычу я.

– Что? – переспрашивает Герман.

– Каыыыа, – зажимая себе рот, снова мычу.

– Боже, мадемуазель, уберите ладонь ото рта. Мы не понимаем. Что вы хотите сказать? Зачем вы, вообще, закрываете себе рот? – спрашивает Герман, всплёскивая руками.

Шумно вздыхаю и убираю ладонь. Всё, это определённо мой конец. Удар по голове был лишним.

– Рот на замке, слышали о таком? Я не знаю, что со мной сейчас, но ладонь поможет мне промолчать и не сказать, что у тебя потрясающие руки. Нет, правда. Они такие сильные. Я, конечно, много мужчин видела, но вы оба прямо как из журнала. Нет, не думай, что этим ты баллы наберёшь, просто эстетика для глаз. Наверное, любую девушку сможешь поднять и прижать…

– Мадемуазель, вы снова говорите вслух, – прочищая горло, сообщает Герман, и его щёки немного краснеют.

– Скажите то, что вы до этого говорили. Мычали, точнее.

– Ах да, камера, – чётко произношу. – В отеле должны быть камеры видеонаблюдения, на которых будут видны лица или хотя бы очертания преступников, как и то, что никаких разговоров я с ними не вела. Меня просто ограбили, и я жертва, а не шпионка.

– В том-то и дело, камер нет. У нас безопасная страна, и в этом раньше не было необходимости.

На этом мои аргументы бесследно исчезают.

– Что ж… тюрьму позволить я себе не могу, связаться с родиной не могу, консула и адвоката не будет, верить мне вы не хотите, слушаете всяких шлюшек…

– Мадемуазель!

– А что? Это мой последний день, могу говорить всё что вздумается, и это правда. Она обработала всех вас, а вы, как придурки, слюнями захлёбываетесь. И раз уж так случилось, то вариантов у меня всё равно немного. В последней пуле мне тоже отказали. Можно мороженое? Нет, не хочу. Свежее бельё и душ? Да, как раз было бы кстати, а то от меня воняет. Как насчёт секса втроём? Гулять так гулять. Конечно, я не такая симпатичная, как Эльма, но попытка не пытка, верно? В аду вас жарить потом будут за то, что даже не захотели войти в моё положение. И я вас жарить буду жёстко, а потом сделаю вас самыми уродливыми людьми на планете, и вас никто и никогда не полюбит. Сделка?

С надеждой смотрю на мужчин. Кажется, пуля всё же найдётся.

– Герман, свободен.

Не мигая, Дерик смотрит на меня.

– Хм…

– Свободен, я сказал, – грозно повторяет Дерик.

– Нет… не бросай меня с ним. Он злой. Ты же рыцарь и должен был спасти меня. Чёрт.

Дверь хлопает за моей спиной, и я поворачиваюсь к Дерику.

– Я попала, да? – тихо спрашиваю его.

– Ты в полном дерьме, Реджина.

– О-о-о, пусть в дерьме, но хотя бы уже не безликая «мадемуазель». Спасибо, приятно. Итак, ты меня убьёшь? Это больно будет? Я ещё никогда не умирала. Инга вряд ли будет завидовать и…

– Реджина, соберись! – Дерик ударяет ладонью по столу, и я дёргаюсь.

– Я просто… нервничаю. Ты злой, большой, чёрный волк, и я не хочу, чтобы ты меня сожрал. Так понятнее? Я не болтлива. Обычно я именно та девушка на вечеринке, которая ищет тихое место, чтобы почитать. Я не популярна, и не…


– Боже мой, сейчас мне понадобится пуля. – Дерик прикрывает глаза и качает головой.

– У меня есть шанс извиниться? Ну за то… за мысли… не знаю, как так получилось. Обычно говорю всё это про себя, и людям не стоит знать, что я о них думаю. А думаю я обычно гадости. Я негативна по жизни и неудачница. Понимаешь, я та самая страшненькая сестра и не самая приятная подруга. И я… спать можно здесь лечь?

А есть вариант меня ударить снова?

– Реджина, ты меня убиваешь. Ты хоть минуту можешь помолчать и выслушать. Ты делаешь себе хуже, и сама забиваешь гвоздь в крышку гроба.

Поджимаю губы и пожимаю плечами.

– Мне страшно. Я не шпионка. Клянусь, я не работаю на американское правительство. Да оно мне ничего не даёт, кроме бесплатного обучения. Было такое, но я пахала, как проклятая. Налоги у нас ужасные, и я…

– Джина, закрой рот.

Наоборот, приоткрываю его. Как он назвал меня? Джина? Ненавижу это сокращение. Ненавижу. Я Редж.

– Реджина.

– Джина и точка. Пока мы не определим твою личность, будешь Джиной. Закрыть рот и молчать, я сказал. Я больше не могу тебя слушать. Ты несёшь полную ахинею и заставляешь меня идти на крайние меры. Мы пытаемся тебе помочь, а ты усугубляешь ситуацию. Ты не хочешь работать с нами и вытащить себя из огромного болота дерьма. Ты хоть понимаешь, что будет с тобой дальше? Сейчас ты у нас, и мы можем легко выставить Америке категоричный отказ в сотрудничестве и поддержке. Ей нужны наши деньги, и этот альянс для вас значим. Даже если ты не шпионка, что маловероятно, то тебя, после подтверждения личности и запросов, разбирательства, суда, который состоится здесь, убьют за то, что ты усугубила отношения двух стран. Ты осознаёшь хотя бы немного, что сейчас происходит?

Если честно, то я не думала, что всё так серьёзно. Я не так хороша в вопросах политики, потому что у нас даже нет такого направления в журнале. Я стараюсь держаться подальше от всего этого. И если ситуация именно такова, какой её описывает Дерик, то родственники тоже станут врагами и предателями своей родины, так? Инга меня убьёт. Если меня убьют раньше, то она воскресит меня и убьёт снова. А Мег? Боже, бедная Мег. Она поможет Инге.

– Нет. Я не читаю политические новости, и я… хорошо, что ты можешь мне предложить? Я согласна. Гулять так гулять. Давай выкладывай, волкодав, – шумно вздыхаю и подпираю подбородок рукой. Голова уже огромная, и её сложно даже держать нормально.

– Ты что, думаешь, я шучу?

– Эй, у меня просто болит и кружится голова. Врача можно вызвать? Он подтвердит, что мне поставили хорошую шишку на затылке и подарили сотрясение. Я не могу больше сидеть, если честно. Спать здесь можно? Я просто в уголке посплю, да? Меня никто не заметит, идёт?

– Джина, замолкни, прошу тебя. – Дерик потирает виски, и мне его не жаль. Я не виновата, что оказалась в эпицентре их проблем, да ещё и с ужасным самочувствием. Если бы на моём месте была красотка, то он бы пел соловьём. Увы, на моём месте я. Получай, что имеется.

– Итак, в связи со сложившимися обстоятельствами и тем, что Герман считает отчасти твои слова правдивыми…

– Я так и знала, что он душка. Ты плохой коп, он хороший коп. Мне он нравится.

Дерик бросает на меня злой взгляд. Закрыть рот. Молчи уже, господи!

– Я продолжу, не возражаешь?

– У меня есть выбор?

– Нет.

– Тогда зачем спрашиваешь, если выбора нет, и мне нужно слушать тебя? Зачем, вообще, задавать вопрос, если…

– Я бы тоже сбежал из-под алтаря. С тобой свихнуться можно.

– Эй, это было оскорбительно! – возмущаюсь я.

– Молчи.

– Ты сам…

– Секс втроём сейчас живо организую, и точно тебе это не понравится.

– Ох, я поняла. Молчу.

Фу, как невоспитанно. У меня же вырвалось, да и не всерьёз я говорила. Извращенец.

– Итак… в общем, у меня есть к тебе предложение. Нет, не смей говорить. На него ты можешь только согласиться, выбора у тебя нет и не будет. Молчать. Молчи, Джина. Чёрт возьми, рот закрой. Сожми губы и сиди так. Хорошо… хорошая девочка, сиди так. Это ад какой-то. Ты уже жаришь меня, и я больше не могу. Завтра расскажу, а сейчас за мной. Молча, – говорит Дерик, поднимаясь из кресла.

Что происходит? Психованный какой-то. Я даже не успела ничего сказать.

– А на стульчике остаться можно?

– Твою ж… Джина! Поднимайся!

– Больно! – кричу, когда он грубо хватает меня за локоть и дёргает вверх.

– Зато я получаю удовольствие. За мной. Молча. Твоя жизнь и будущее зависят от меня, поняла? Я глаз с тебя не спущу. И если ты шпионка, то тебе будет плохо. Клянусь, Джина, я тебя в порошок сотру. – Дерик тащит меня за собой. Выбора особо нет.

– Дерик!

– До встречи, Герман!

– Дерик!