Милые детки

– Он вел себя подозрительно.

– На твое счастье, мистер Трантер не собирается выдвигать обвинения или подавать официальную жалобу.

Харпер закатила глаза. Естественно, он не будет выдвигать никаких обвинений, ему просто не с чем идти в суд.

– Но я думаю, мы примем свои меры. Я тебя предупреждал.

Харпер молча ждала своей участи, угрюмая, точно школьник в кабинете у директора.

– Я отстраняю тебя от оперативной работы. Будешь сидеть в участке, никаких выходов в город, даже во время обеда. Можешь ходить в нашу столовую, как все остальные.

Для Харпер это было худшее наказание, и Трапп прекрасно это знал. Она попыталась сделать равнодушный вид, но не удержалась и спросила:

– Надолго?

– Пока я не скажу. Если хоть раз увижу, что ты не на рабочем месте с восьми до пяти и при этом не валяешься дома при смерти со справкой от врача, – тебе же хуже. А теперь займись уже этими проклятыми отчетами.

Когда Трапп ушел, Харпер неохотно взялась за работу. Она, конечно, постарается вести себя хорошо, но вряд ли ее хватит надолго – сколько бы Трапп ни напоминал, что вечно рискует из-за нее собственной шкурой, сколько бы ни пытался усовестить за былые промахи и неблагодарность.





Глава 15




Чтобы уберечь девочку от похищения злыми духами, повесьте над колыбелью ветку рябины – согласно древним поверьям, первую женщину создали именно из рябиновой ветви. Первый мужчина был сделан из ольхи, поэтому ее ветка защитит мальчиков.

Ирландский фольклор



7 августа

Три недели и четыре дня от роду

Раннее утро

Хлопнула входная дверь. После нескольких секунд тишины на улице чуть слышно пискнула машина, дверь открылась, затем закрылась. Глухо заурчал двигатель, под колесами заскрипел гравий. Вот и все – Патрик уехал. Часы на экране телефона показывают семь тридцать девять, а значит, вернется он часов через двенадцать. В установившейся тишине Лорен припомнилась фраза, произнесенная им накануне: «Милая, ну какой маркетинг без налаживания контактов?» В его картине мира посиделки в барах после работы имели прямо-таки решающее значение для бизнеса. Все это звучало так неуместно, так цинично, но у нее не осталось сил спорить.

За несколько дней до выхода на работу Патрик перебрался в другую комнату. Не по собственной воле, так он говорил, а просто потому, что не мог спать с закрытыми окнами. Она же не могла спать с открытыми.

– Если ты собираешься оставлять окна открытыми на ночь, не важно где, – сказала она, – нам понадобится замок, чтобы я могла запереться в спальне изнутри. Хочу быть уверенной, что хотя бы там мы в безопасности.

Патрик сел в машину, съездил в ближайший хозяйственный магазин и привез ей три замка на выбор. Она выбрала все.

– Три замка? – спросил он.

– Да.

Он странно взглянул на нее, но возражать не стал и послушно поставил все три.

Замки позволяли Лорен спокойно спать, когда за окном было темно, но между ней и Патриком создавали физический барьер, который лишь подчеркивал их отдаленность друг от друга – команда распалась. Не было никакого смысла пытаться будить его ночью, чтобы приглядел за малышами или помог. Проще было делать все самой – бодрствовать, когда нужно, спать, когда она и мальчики в безопасности. Что до Патрика, его тяга помогать и ухаживать угасла совершенно. Знакомая история: забочусь, забочусь, забочусь, ой, я бы заботился, но мне некогда, я устал, столько уже заботился, сил никаких нет. Своими словами и действиями он ясно давал понять, что ухаживать за детьми – дело Лорен, и так будет всегда, роли-то давно распределены: мужчина и женщина, добытчик и хранительница очага. Она пребывала в смятении, которое саму ее застало врасплох. Как она раньше не заметила, что он настолько консервативен? А если бы заметила – все равно бы вышла за него? Тут бы возразить, поспорить, попытаться сбросить с себя этот непомерный груз – но где взять на это сил?

Приходилось как-то справляться, выбора-то не было. Патрик проводил дома совсем мало времени, но, по крайней мере, пытался ее подбадривать. Каждый день писал с работы сообщения, добавляя к каждому «люблю тебя». А когда в конце концов возвращался, обязательно говорил, как здорово она со всем управляется, даже когда дома его встречали кучи нестираных вещей, наполовину опустошенная банка консервированной фасоли с торчащей оттуда ложкой, неразобранная почта на коврике у двери. Говорил несмотря ни на что, а потом бежал звонить сестре и что-то ей объяснял настойчивым шепотом, и, едва он клал трубку, Лорен приходило сообщение от Рути: как дела, как мальчики, непременно заскочу, как только будет возможность.

Когда в дверь постучали, Лорен сперва не хотела открывать. Это уж точно не Рути – она в это время работает. Лорен замерла в арке между кухней и гостиной, надеясь, что человек за дверью решит, что ее нет дома, и уйдет восвояси, но тут тишину нарушил один из мальчиков. Щель для писем на двери приоткрылась, кто-то помахал сквозь нее наманикюренными пальцами.

– Дорогая, ты меня впустишь?

Это была Синди. Лорен прошла через гостиную и открыла дверь.

– Я совсем не ждала гостей, – сказала она, подбирая грязные кружки с ковра. – Но ты заходи.

Некоторое время она суетилась вокруг, и Синди терпеливо ждала возможности ее обнять. Лорен почти сразу высвободилась из объятия и отступила назад, догадываясь, что пахнет от нее не лучшим образом. Разглядев Синди как следует, она поразилась ее виду: красиво одета, животик под струящейся майкой едва заметен, на ногах босоножки на каблуке, на лице – полный макияж.

– Ух ты, – сказала Лорен, пытаясь пригладить пальцами волосы. – Выглядишь потрясающе. Очень рада тебя видеть. – Она взглянула на ребенка. – Вас видеть. Она просто чудо.

Девочка мирно спала в детском кресле, которое Синди поставила на пол, рядом с плетеной колыбелькой близнецов.

– Извини, что я так врываюсь, – сказала Синди. – Но мы с Розой за тебя переживаем.


– За меня? – Лорен попыталась непринужденно рассмеяться, но вышло несколько натянуто. Она прекрасно понимала, как выглядит со стороны: замарашка замарашкой, да еще и в доме помойка.

– Да. Роза создала чат «Детские новости», но ты туда совсем не пишешь. Ты же видела, что она родила на следующий день после того, как мы к тебе приезжали?

Куда девалось время? Те часы, что Лорен отдавала детям, казалось, тянулись бесконечно, но стоило на мгновение отвлечься, и дни, драгоценные дни, пролетали мимо, мелькая как огни на скоростном шоссе.

– Кажется, видела. Замечательные новости. Ты их уже навещала?

Чужие дети существовали на периферии сознания Лорен – нечто абстрактное, отвлеченное. Она, конечно, знала об их существовании, но в ее сердце не было места, чтобы интересоваться ими или переживать о них. Из-за этого она чувствовала себя ужасно виноватой. Ее почти безграничная способность себя винить за все подряд после родов ничуть не ослабла.

– Ты что, не читаешь наши сообщения? Мы уже два раза встречались. Оба раза приглашали тебя.

Она читала. И обе они это знали: ее выдавали галочки, предательски синевшие под каждым прочитанным сообщением.

– Да, я видела. Просто не смогла. В смысле, оба раза были какие-то дела. Прости.

– Ты ничего не ответила, даже когда я написала, что родила Люси.

Еще один укол вины.

– Ой, Синди, прости, ужасно с моей стороны. Я собиралась, честно. Сколько уже прошло?

– Люси две недели и один день.

– Синди, прости, пожалуйста. Я собиралась купить тебе подарок, просто не было возможности выбраться из дома…

– Брось, ерунда, – отмахнулась Синди. – У нас детские вещи уже из ушей лезут. Я просто хотела убедиться, что с тобой все нормально, вдруг тебе помощь нужна? Муж у тебя уже на работу вышел, да?

Лорен кивнула.

– И мой вышел вчера. Когда остаешься одна, все совсем по-другому, да ведь?

– Да, – ответила Лорен. – Одиноко, что ли. Хотя по идее ты вроде как не одна.

– Не знаю, как у тебя, но у меня такое чувство, что меня бросили наедине с этим маленьким человеком, с которым я еще даже не познакомилась толком, но при этом уже за него в ответе. Муж говорит, что будет звонить мне во время обеда, но тем не менее. Если я себя так чувствую в первый же день всего с одним ребенком, не представляю, каково тебе. Вчера было еще ничего, хотя бы с Розой встретились. Я думала… надеялась, что ты тоже придешь.

Повисла неловкая пауза.

– Мы тебя обидели чем-то? – спросила Синди.

– Да нет, вы ни при чем. Если честно, я еще не выбиралась из дома.

– Совсем?

– Совсем.

– Даже за свидетельством о рождении?

Патрик тоже заводил об этом разговор. Но ведь у них есть целых шесть недель, чтобы зарегистрировать детей. К чему спешить? «Я просто хочу, чтобы у них были документы, – говорил Патрик. – А то сейчас по закону их вообще не существует. Дурацкое какое-то подвешенное состояние». Лорен не ответила, подумав про себя: что за бред? Сам ты не существуешь. А они – очень даже.

– Нет, – ответила она, стараясь, чтобы это прозвучало непринужденно. – Пока нет. Еще куча времени. Я пока не уверена, что готова предстать перед миром. – Лорен указала на свои заляпанные штаны, теребя унылую прядь тусклых волос.

– Да разве ж это проблема? – сказала Синди, глядя на Лорен из-под накрашенных ресниц. – Ничего такого, чего горячая ванна не исправит.

– Не понимаю, как ты это делаешь. Как тебе удается так шикарно выглядеть всего через две недели?

– Накраситься не так долго. Видела бы ты меня без макияжа, жуткое зрелище.

Люси проснулась в своем кресле и захныкала. Пошарив в сумке, Синди выудила оттуда бутылочку и банку молочной смеси.

– Можно воспользоваться чайником?

– Давай я, – подскочила Лорен.

Крики Люси становились громче, Синди взяла ее на руки. Лишь через несколько минут, когда готовая смесь остыла до нужной температуры и голодная малышка наконец получила бутылочку, в комнате воцарился покой. Обе женщины с улыбкой глядели на Люси, одетую в розовое детское боди и такие же носочки.

– А как у тебя ночью? – спросила Синди. – Высыпаешься?

Прошло несколько мгновений, прежде чем Лорен осознала, что так и не ответила, вместо этого погрузилась в мысли о сне, о том, как сильно в нем нуждалась. Высыпаться – это как? Сколько нужно, чтобы выспаться? Иногда она пыталась складывать короткие отрезки сна, которые удавалось урвать за ночь, и в сумме выходило часов пять, а то и шесть. Этого ведь достаточно? Лорен встряхнула головой, выдавила из себя смешок. Чтобы не расплакаться.

– Ну, как сказать… Как и все, наверное. Кто вообще высыпается с новорожденными детьми? А у тебя как? Только не говори, что она у тебя уже спит всю ночь напролет.

Морган проснулся и начал требовать молока – хныкать, посасывать кулак и вертеть головой.

– Нет, вообще ни разу, – засмеялась Синди. – Но мы с Райаном встаем по очереди, и иногда мне удается поспать чуть дольше.