Миллион в лохмотьях
Часть 3 из 38 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Интересно, почему? – Брови мужчины удивленно поползли вверх.
– Потому что он вас все равно не примет, так хоть избежите нудной отповеди, – пояснил профессор. – Он тех, кто по записи, и то принять не в состоянии. Мой вам совет: идите к дежурному, запишитесь как положено и приходите в назначенный день.
– А если у меня безотлагательное дело? Если я важный свидетель? – не сдавался мужчина.
– Без разницы. Я тоже вроде как важный свидетель, причем, по утверждению самого следователя, а вот смотрите, стою тут больше часа и жду очереди.
– По какому делу, если не секрет?
– Убийство, – коротко бросил профессор. – Нашел труп и имел неосторожность сообщить об этом властям. Результат – два дня потерянного времени, куча истрепанных нервов и жена с нервным срывом.
– Как же вас угораздило труп найти?
– Случайно, разумеется. Собственно, я нашел не сам труп, а лишь предположил его наличие по запаху. Так сказать, имел неосторожность выгуливать пса возле неблагополучных бараков. Ну а дальше все так закрутилось…
– Возле бараков? – нахмурился мужчина. – Интересно. Как ваша фамилия?
– Динор, – на автомате ответил профессор.
Он собрался в знак взаимной вежливости вернуть вопрос собеседнику, но не успел, мужчина потянул дверь на себя и решительно вошел в кабинет. Не прошло и полминуты, как он выглянул из кабинета следователя и уверенно произнес:
– Гражданин Динор, заходите!
Профессор сорвался с места, даже не поинтересовавшись, почему это пришлый человек так лихо отдает команды. Главное, что больше ждать не нужно, а остальное второстепенно.
Следователь Маркушин сидел в кресле спиной к окну, лицо выражало смесь раздражения и испуга. На господина Динора он даже не взглянул. Пришлый мужчина жестом предложил профессору занять свободный стул возле стола следователя, после чего представился:
– Полковник Гуров, Лев Иванович, старший оперуполномоченный по особо важным делам, Московский уголовный розыск. – Обращался он к профессору, но тому почему-то показалось, что слова его в большей степени были адресованы следователю. – Полагаю, своим вызовом вы обязаны моему приезду, в связи с чем от лица товарища следователя и от своего лица приношу вам извинения за задержку. Думаю, товарищ следователь меня поддержит.
– В принципе, никакой задержки не случилось, гражданину Дюпону было назначено ориентировочное время.
– Моя фамилия Динор, – осмелев, поправил профессор.
– Это не столь существенно, – начал Маркушин, но под строгим взглядом Гурова осекся. – Впрочем, к извинениям присоединяюсь, гражданин Динор.
– Как ваше имя-отчество? – спросил Гуров.
– Давид Моисеевич, – представился господин Динор.
– Отлично. Раз с формальностями закончили, перейдем к делу. У вас к гражданину Динору есть вопросы, верно? – Гуров снова обратился к следователю. – Можете приступать.
– Наверное, сначала лучше ввести вас в курс дела, – начал Маркушин, – чтобы вы сразу ориентировались в ситуации.
– Это подождет, – коротко бросил Лев и, сдвинув стул поближе к стене, сел так, чтобы не мешать следователю общаться со свидетелем.
Он понимал, что Маркушину не понравилось то, как началось их знакомство, и полагал, что впоследствии ему это обязательно аукнется, но сейчас его это мало волновало. Войдя в кабинет, он увидел картину, возмутившую его до глубины души, поэтому и реакция оказалась соответствующей. Да и как не возмутиться? Все планы Гурова пошли прахом, свидетель мается в коридоре в ожидании приема, а следователь Маркушин сидит в кабинете и играет в тетрис. Хорошее дело, ничего не скажешь. Ждет, когда приедет дядя с Петровки и разгребет за него всю грязь!
На какое-то время в кабинете повисла тишина, следователь явно не знал, с чего начать в сложившейся ситуации. Молчал и господин Динор, так как представления не имел, зачем вновь мог понадобиться следователю. Полковник же молчал, полагая, что достаточно покомандовал в чужом кабинете.
Маркушин побарабанил пальцами по столу, переложил папки с одного края стола на другой, пару раз щелкнул мышью, наведя ее на пустой экран, затем откашлялся и, видимо, придя к какому-то решению, произнес:
– Гражданин Динор, нам необходимо уточнить некоторые детали, а именно, при каких обстоятельствах вы обнаружили тело.
– Позвольте, но ведь тело обнаружил вовсе не я, – возразил профессор.
– Это детали, – оборвал его следователь. – Позвольте мне продолжить. Итак, двенадцатого февраля в шесть тридцать утра вы находились на улице Северной возле дома номер тридцать семь, когда почувствовали в воздухе сладковатый запах, идентифицированный вами как запах трупного разложения. Пока все верно?
– Точного времени, когда я почувствовал запах, сказать не могу, как-то не было необходимости его засекать. Я ведь просто гулял с собакой, собственно, мой пес учуял запах раньше меня. Если это принципиально, конечно.
– Не имеет значения, – снова оборвал профессора следователь. – Сколько времени прошло с того момента, как вы почувствовали запах и до звонка в органы?
– Послушайте, я вообще не смотрел на часы, – раздраженно бросил господин Динор. – Я гулял с собакой. Вышел из дома около шести, до бараков идти минут двадцать, если не спеша и с остановками, необходимыми псу, то и все тридцать. Возможно, к бараку мы подошли и в шесть тридцать. Император, так зовут моего пса, заволновался сразу, ему не понравилось, как пахнет во дворе. Сколько времени мне понадобилось на то, чтобы понять, что является источником раздражающего запаха, я никак определить не смогу. Император бегал по газону, потом я пытался его увести, потом из окна второго этажа выглянул жилец дома. Какое-то время мы потратили на беседу, и только после этого я вызвал полицию.
– Почему затянули со звонком?
– Да потому, что мне не каждый день приходиться нюхать трупы, чтобы я вот так, с ходу, смог определить, чем пахнет воздух, – вспылил профессор.
– Но запах разлагающейся плоти вам все же знаком, верно?
– Да, верно. Какое-то время, в период студенческой практики, я проходил обучение в городском морге.
– Отлично, так и отметим в протоколе. Следующий вопрос: вы заявили, что некоторое время общались с жильцом дома номер тридцать семь по улице Северной. О чем именно шла речь?
– Он возмутился тем, что мой пес громко лает и мешает спать, – после короткой паузы ответил профессор.
– И это все?
– Нет, я попытался увести Императора с газона, но он уходить категорически отказался. Из-за запаха. Тогда я спросил мужчину, не мешает ли ему запах и не считает ли он, что требуется вмешательство полиции. Вызывать полицию он отказался, после чего скрылся в квартире. Дальше мне пришлось действовать самостоятельно.
– Это все, гражданин Динор, – внезапно заявил Маркушин. – Подождите в коридоре. Возможно, у полковника к вам возникнут вопросы, после того как он будет введен в курс дела.
Полковник и профессор в недоумении воззрились на следователя, затем на короткий миг их взгляды встретились и снова перешли на следователя. «Вот стервец, – мысленно выругался Гуров. – Сумел-таки на меня стрелки перевести». Господин Динор лишь обреченно вздохнул и поплелся в коридор.
Когда он ретировался, следователь Маркушин приступил к освещению текущей ситуации. Картина складывалась следующая: труп, обнаруженный в квартире, по предварительным следственным данным, принадлежал гражданину Кудряшову Евгению Григорьевичу, тридцати шести лет. Это следовало из обнаруженных в квартире документов. Паспорт на имя Кудряшова был найден в прикроватной тумбочке. Идентификация по фото с документа была произведена спустя сутки, а официального документа, подтверждающего факт принадлежности удостоверения личности трупу, следователь все еще не получил.
Согласно предварительным данным смерть наступила в результате огнестрельного ранения в грудь. Всего ранений было три: два выстрела в грудь, один – в подбородок. Выстрелы произведены с близкого расстояния, одна из пуль прошла через сердце. Ориентировочно, с момента наступления смерти прошло не менее трех недель. Орудие убийства на месте преступления не обнаружено, стреляных гильз тоже. Пули, извлеченные из трупа, идентифицированы как используемые для стрельбы из оружия системы «Макаров».
Следов взлома на входной двери и замке не обнаружено, также не обнаружены следы борьбы в помещении. Осмотр квартиры показал, что находится она в жилом состоянии, хотя опрос соседей дал несколько иные результаты. С погибшим в доме не был знаком ни один из опрошенных жильцов. Следствие начало работу над установлением возможного места работы погибшего и наличием родственников. На момент приезда Гурова оба эти вопроса оставались без ответа. В базе данных МВД Кудряшов не числился, по базам ГИБДД, как владелец автотранспорта, не проходил.
В сущности, это были все данные, которыми располагало следствие. Сказать, что работа проведена из рук вон плохо, значит ничего не сказать, так рассуждал Гуров, слушая апатичный доклад Маркушина. Поквартирный опрос проведен спустя рукава, осмотр квартиры поверхностный, отчего непродуктивный, работа оперативников по установлению связей жертвы и того хуже. За что зацепиться, непонятно. Ясно одно – заниматься раскрытием преступления, совершенного в неблагополучном районе, где контингент проживающих состоит сплошь из безработных и лиц, находящихся в трудных социальных обстоятельствах, как принято сейчас обозначать всех алкашей и тунеядцев, органы Одинцовского района не собирались. Если бы не шумиха прессы, то огнестрел ушел бы в архив под ярлыком «глухарь» быстрее, чем тело несчастного Кудряшова увидело бы землю.
Но в данной ситуации начальник Одинцовского отдела полиции просто не может себе этого позволить. С десяток крупных изданий следят за развитием событий, а дело поставлено на особый контроль самим мэром столицы и теперь курируется представителем аппарата мэрии Москвы. Причем отчет представители власти и прессы будут требовать не с начальника Одинцовского отдела полиции, а с него, с полковника Гурова. Перспектива не из приятных.
Лев собрал копии всех протоколов, отчетов и докладов, контактные данные по лицам, ранее привлеченным к осмотру места происшествия и последующему расследованию, и отправился собирать собственные данные, факты и улики.
Глава 3
Первым делом он отправился в морг, куда доставили тело Кудряшова. Там его встретил солидного вида мужчина, представился штатным судмедэкспертом и проводил в так называемую «секционную», насчитывавшую порядка шести холодильных камер. Тело Кудряшова извлекли из камеры, судмедэксперт коротко описал состояние трупа на момент начала экспертизы, затем перешел к деталям, которые, по его мнению, могли заинтересовать полковника.
Таковых оказалось немного, но они наводили на размышления. Эксперт отметил, что при жизни убитый наверняка следил за своим здоровьем и физической формой. Хронических заболеваний выявить не удалось, мышечная масса, даже в том виде, в котором она предстала перед экспертом, говорила о регулярных физических упражнениях. Не нагрузках, а именно упражнениях, так заявил эксперт. Ни язвенных изменений в области желудочно-кишечного тракта, ни патологических изменений печени, характерных для людей, злоупотребляющих алкоголем, ни наличия в легких следов никотиновой зависимости. Ну, просто образец здорового образа жизни. Даже зубы убитого находились в идеальном состоянии: ни одного незалеченного зуба, или следов кариеса. Шрамов, переломов, ушибов, наколок на теле не обнаружено: ни застарелых, ни свежих. Имелось небольшое искривление ногтевой пластины на большом пальце правой ноги, и только. По предположению эксперта искривление могло появиться и после смерти, так как нога покойного упиралась в ножку стола, следов прижизненного хирургического вмешательства обнаружить не удалось.
К смерти, по мнению эксперта, привел первый же выстрел, но умер мужчина не мгновенно, а спустя какое-то время. Времени этого могло хватить на то, чтобы переместиться из коридора в комнату, если брать за рабочую версию ситуацию, когда убитый сам открыл дверь убийце. Так как пуля застряла в теле покойного, следы крови в коридоре отсутствуют. Второй выстрел, с большей долей вероятности, убийца произвел, уже будучи в квартире. От второго выстрела Кудряшов упал, о чем свидетельствуют следы крови на паласе. Когда убийца произвел третий контрольный выстрел, Кудряшов был уже мертв.
По мнению эксперта, выстрелы мог произвести как профессионал, так и человек, впервые взявший в руки оружие. Этот вопрос Гурову предстояло выяснить как можно скорее. Определение портрета убийцы – важная часть в ходе любого расследования, а в случаях, когда убийство совершено с применением огнестрельного оружия, особенно.
– Ситуация странная, – резюмировал эксперт, после того как они с полковником обсудили все детали. – Забрали мы труп из барака, в котором собрался весь сброд. Видели бы вы тех свидетелей, которых пришлось опрашивать нашим оперативникам. Сплошь пропитые морды, годами не встречавшиеся ни с мылом, ни с зубной щеткой. Логично было бы предположить, что наш покойник из той же категории, но, как видите, экспертиза показывает обратное. Кудряшов свое здоровье берег, одни зубы чего стоят. И ведь не в дешевых стоматологичках пломбы ставил, это я вам с гарантией могу заявить. Напрашивается вопрос: зачем такому лощеному типу понадобилось селиться в затрапезном бараке?
– Ну, жизненные ситуации бывают разные, – заметил Лев. – Сейчас ты на коне, имеешь возможность посещать дорогого стоматолога, заниматься в элитном спортивном зале, а через месяц на буханку хлеба еле-еле наскребаешь.
– Так-то оно так, только не похоже, чтобы Кудряшов испытывал денежные затруднения. Почитайте отчет: в холодильнике севрюга, копченая колбаса в нарезке, остатки фруктов, в навесном шкафу початая бутылка коньяка импортного, ценник на который начинается от четырех тысяч за поллитровку.
– Это тоже оперативники рассказали? – усмехнулся Лев.
– Само собой, обсудить странного «жмурика» – святое дело, – улыбнулся эксперт. – А мебелишка в комнате самая что ни на есть дешевая, и одежды в шкафу кот наплакал. Вся в размер, но будто в комиссионке приобретенная. Ногти при жизни покойный маникюром баловал, а рубашки из низкосортного хлопка покупал. Странно? Не то слово. Впрочем, у каждого свои странности. Кто-то по еде прикалывается, кто-то по шмоткам, а кому-то все эти бытовые мелочи до лампочки. Я вот знал мужика, так он, вроде нашего Кудряшова, жил в бараке в Мытищах, а ездил на «Ауди» за семь миллионов. Чудной типчик. Купил ее «убитой» по случаю, восстановил собственноручно и щеголял по городу. При этом был совершенно счастлив. У него на кухне кран изолентой перемотан, бачок унитаза воду через раз сливает, а он на масло для своей машины деньги экономит.
– Ладно, разберемся. Спасибо за помощь, – кивнул Гуров, протягивая руку для рукопожатия.
– Обращайтесь. – Эксперт пожал протянутую руку и проводил его до выхода.
Выйдя из морга, Лев решил, что пришло время осмотреть квартиру покойного. Он набрал номер телефона оперативника, проводившего осмотр места происшествия в день вызова. Его номер в числе других номеров дал следователь Маркушин, заявив, что все вопросы он может решать через старшего лейтенанта Федосова.
– Федосов на проводе, – послышался в трубке бодрый голос.
– Добрый день, полковник Гуров, – представился Лев. – По поводу убийства на Северной улице.
– Здравия желаю! Я в курсе, капитан Маркушин предупредил, что вы будете звонить. Хотите встретиться?
– Было бы неплохо.
– Где вы сейчас находитесь? Я на машине, могу подъехать.
– У судебного морга. Но лучше встретимся у дома убитого, не будем терять время.
– Вряд ли вы его без меня найдете, – заметил Федосов. – Он на отшибе стоит, многоэтажками застроен, и навигатор его почему-то отказывается показывать.
– Ориентир какой-нибудь есть?
– Езжайте от морга по прямой, у магазина «Все в дом» свернете налево, там я вас встречу, – сказал Федосов.
Спустя полчаса Гуров жал руку старшему лейтенанту. Внешне Федосов чем-то напоминал зарубежного киноактера: густые ресницы, дымчато-серые глаза, правильной формы нос и широкая белозубая улыбка. Форменный китель несколько сглаживал впечатление, добавляя лейтенанту натуральности. Однако хватка у него оказалась деловая, он не стал ходить кругами, лить воду и пересказывать все то, что было в отчетах. «Лучше я вам все на месте покажу. Езжайте за мной, тут каких-то двадцать минут хода», – заявил он и, сев в свой автомобиль, направился к улице Северной.
На контрасте с новыми высотками четырехэтажный барак выглядел убого. Истертые от времени стены грязно-серого цвета, давно позабытые деревянные оконные рамы с остатками облупившейся краски, полусгнившие ступени крыльца в деревянном исполнении и тошнотворный запах грязи и тления в подъезде – все это наводило тоску. Федосов хозяйским жестом распахнул перед полковником покосившуюся подъездную дверь:
– Потому что он вас все равно не примет, так хоть избежите нудной отповеди, – пояснил профессор. – Он тех, кто по записи, и то принять не в состоянии. Мой вам совет: идите к дежурному, запишитесь как положено и приходите в назначенный день.
– А если у меня безотлагательное дело? Если я важный свидетель? – не сдавался мужчина.
– Без разницы. Я тоже вроде как важный свидетель, причем, по утверждению самого следователя, а вот смотрите, стою тут больше часа и жду очереди.
– По какому делу, если не секрет?
– Убийство, – коротко бросил профессор. – Нашел труп и имел неосторожность сообщить об этом властям. Результат – два дня потерянного времени, куча истрепанных нервов и жена с нервным срывом.
– Как же вас угораздило труп найти?
– Случайно, разумеется. Собственно, я нашел не сам труп, а лишь предположил его наличие по запаху. Так сказать, имел неосторожность выгуливать пса возле неблагополучных бараков. Ну а дальше все так закрутилось…
– Возле бараков? – нахмурился мужчина. – Интересно. Как ваша фамилия?
– Динор, – на автомате ответил профессор.
Он собрался в знак взаимной вежливости вернуть вопрос собеседнику, но не успел, мужчина потянул дверь на себя и решительно вошел в кабинет. Не прошло и полминуты, как он выглянул из кабинета следователя и уверенно произнес:
– Гражданин Динор, заходите!
Профессор сорвался с места, даже не поинтересовавшись, почему это пришлый человек так лихо отдает команды. Главное, что больше ждать не нужно, а остальное второстепенно.
Следователь Маркушин сидел в кресле спиной к окну, лицо выражало смесь раздражения и испуга. На господина Динора он даже не взглянул. Пришлый мужчина жестом предложил профессору занять свободный стул возле стола следователя, после чего представился:
– Полковник Гуров, Лев Иванович, старший оперуполномоченный по особо важным делам, Московский уголовный розыск. – Обращался он к профессору, но тому почему-то показалось, что слова его в большей степени были адресованы следователю. – Полагаю, своим вызовом вы обязаны моему приезду, в связи с чем от лица товарища следователя и от своего лица приношу вам извинения за задержку. Думаю, товарищ следователь меня поддержит.
– В принципе, никакой задержки не случилось, гражданину Дюпону было назначено ориентировочное время.
– Моя фамилия Динор, – осмелев, поправил профессор.
– Это не столь существенно, – начал Маркушин, но под строгим взглядом Гурова осекся. – Впрочем, к извинениям присоединяюсь, гражданин Динор.
– Как ваше имя-отчество? – спросил Гуров.
– Давид Моисеевич, – представился господин Динор.
– Отлично. Раз с формальностями закончили, перейдем к делу. У вас к гражданину Динору есть вопросы, верно? – Гуров снова обратился к следователю. – Можете приступать.
– Наверное, сначала лучше ввести вас в курс дела, – начал Маркушин, – чтобы вы сразу ориентировались в ситуации.
– Это подождет, – коротко бросил Лев и, сдвинув стул поближе к стене, сел так, чтобы не мешать следователю общаться со свидетелем.
Он понимал, что Маркушину не понравилось то, как началось их знакомство, и полагал, что впоследствии ему это обязательно аукнется, но сейчас его это мало волновало. Войдя в кабинет, он увидел картину, возмутившую его до глубины души, поэтому и реакция оказалась соответствующей. Да и как не возмутиться? Все планы Гурова пошли прахом, свидетель мается в коридоре в ожидании приема, а следователь Маркушин сидит в кабинете и играет в тетрис. Хорошее дело, ничего не скажешь. Ждет, когда приедет дядя с Петровки и разгребет за него всю грязь!
На какое-то время в кабинете повисла тишина, следователь явно не знал, с чего начать в сложившейся ситуации. Молчал и господин Динор, так как представления не имел, зачем вновь мог понадобиться следователю. Полковник же молчал, полагая, что достаточно покомандовал в чужом кабинете.
Маркушин побарабанил пальцами по столу, переложил папки с одного края стола на другой, пару раз щелкнул мышью, наведя ее на пустой экран, затем откашлялся и, видимо, придя к какому-то решению, произнес:
– Гражданин Динор, нам необходимо уточнить некоторые детали, а именно, при каких обстоятельствах вы обнаружили тело.
– Позвольте, но ведь тело обнаружил вовсе не я, – возразил профессор.
– Это детали, – оборвал его следователь. – Позвольте мне продолжить. Итак, двенадцатого февраля в шесть тридцать утра вы находились на улице Северной возле дома номер тридцать семь, когда почувствовали в воздухе сладковатый запах, идентифицированный вами как запах трупного разложения. Пока все верно?
– Точного времени, когда я почувствовал запах, сказать не могу, как-то не было необходимости его засекать. Я ведь просто гулял с собакой, собственно, мой пес учуял запах раньше меня. Если это принципиально, конечно.
– Не имеет значения, – снова оборвал профессора следователь. – Сколько времени прошло с того момента, как вы почувствовали запах и до звонка в органы?
– Послушайте, я вообще не смотрел на часы, – раздраженно бросил господин Динор. – Я гулял с собакой. Вышел из дома около шести, до бараков идти минут двадцать, если не спеша и с остановками, необходимыми псу, то и все тридцать. Возможно, к бараку мы подошли и в шесть тридцать. Император, так зовут моего пса, заволновался сразу, ему не понравилось, как пахнет во дворе. Сколько времени мне понадобилось на то, чтобы понять, что является источником раздражающего запаха, я никак определить не смогу. Император бегал по газону, потом я пытался его увести, потом из окна второго этажа выглянул жилец дома. Какое-то время мы потратили на беседу, и только после этого я вызвал полицию.
– Почему затянули со звонком?
– Да потому, что мне не каждый день приходиться нюхать трупы, чтобы я вот так, с ходу, смог определить, чем пахнет воздух, – вспылил профессор.
– Но запах разлагающейся плоти вам все же знаком, верно?
– Да, верно. Какое-то время, в период студенческой практики, я проходил обучение в городском морге.
– Отлично, так и отметим в протоколе. Следующий вопрос: вы заявили, что некоторое время общались с жильцом дома номер тридцать семь по улице Северной. О чем именно шла речь?
– Он возмутился тем, что мой пес громко лает и мешает спать, – после короткой паузы ответил профессор.
– И это все?
– Нет, я попытался увести Императора с газона, но он уходить категорически отказался. Из-за запаха. Тогда я спросил мужчину, не мешает ли ему запах и не считает ли он, что требуется вмешательство полиции. Вызывать полицию он отказался, после чего скрылся в квартире. Дальше мне пришлось действовать самостоятельно.
– Это все, гражданин Динор, – внезапно заявил Маркушин. – Подождите в коридоре. Возможно, у полковника к вам возникнут вопросы, после того как он будет введен в курс дела.
Полковник и профессор в недоумении воззрились на следователя, затем на короткий миг их взгляды встретились и снова перешли на следователя. «Вот стервец, – мысленно выругался Гуров. – Сумел-таки на меня стрелки перевести». Господин Динор лишь обреченно вздохнул и поплелся в коридор.
Когда он ретировался, следователь Маркушин приступил к освещению текущей ситуации. Картина складывалась следующая: труп, обнаруженный в квартире, по предварительным следственным данным, принадлежал гражданину Кудряшову Евгению Григорьевичу, тридцати шести лет. Это следовало из обнаруженных в квартире документов. Паспорт на имя Кудряшова был найден в прикроватной тумбочке. Идентификация по фото с документа была произведена спустя сутки, а официального документа, подтверждающего факт принадлежности удостоверения личности трупу, следователь все еще не получил.
Согласно предварительным данным смерть наступила в результате огнестрельного ранения в грудь. Всего ранений было три: два выстрела в грудь, один – в подбородок. Выстрелы произведены с близкого расстояния, одна из пуль прошла через сердце. Ориентировочно, с момента наступления смерти прошло не менее трех недель. Орудие убийства на месте преступления не обнаружено, стреляных гильз тоже. Пули, извлеченные из трупа, идентифицированы как используемые для стрельбы из оружия системы «Макаров».
Следов взлома на входной двери и замке не обнаружено, также не обнаружены следы борьбы в помещении. Осмотр квартиры показал, что находится она в жилом состоянии, хотя опрос соседей дал несколько иные результаты. С погибшим в доме не был знаком ни один из опрошенных жильцов. Следствие начало работу над установлением возможного места работы погибшего и наличием родственников. На момент приезда Гурова оба эти вопроса оставались без ответа. В базе данных МВД Кудряшов не числился, по базам ГИБДД, как владелец автотранспорта, не проходил.
В сущности, это были все данные, которыми располагало следствие. Сказать, что работа проведена из рук вон плохо, значит ничего не сказать, так рассуждал Гуров, слушая апатичный доклад Маркушина. Поквартирный опрос проведен спустя рукава, осмотр квартиры поверхностный, отчего непродуктивный, работа оперативников по установлению связей жертвы и того хуже. За что зацепиться, непонятно. Ясно одно – заниматься раскрытием преступления, совершенного в неблагополучном районе, где контингент проживающих состоит сплошь из безработных и лиц, находящихся в трудных социальных обстоятельствах, как принято сейчас обозначать всех алкашей и тунеядцев, органы Одинцовского района не собирались. Если бы не шумиха прессы, то огнестрел ушел бы в архив под ярлыком «глухарь» быстрее, чем тело несчастного Кудряшова увидело бы землю.
Но в данной ситуации начальник Одинцовского отдела полиции просто не может себе этого позволить. С десяток крупных изданий следят за развитием событий, а дело поставлено на особый контроль самим мэром столицы и теперь курируется представителем аппарата мэрии Москвы. Причем отчет представители власти и прессы будут требовать не с начальника Одинцовского отдела полиции, а с него, с полковника Гурова. Перспектива не из приятных.
Лев собрал копии всех протоколов, отчетов и докладов, контактные данные по лицам, ранее привлеченным к осмотру места происшествия и последующему расследованию, и отправился собирать собственные данные, факты и улики.
Глава 3
Первым делом он отправился в морг, куда доставили тело Кудряшова. Там его встретил солидного вида мужчина, представился штатным судмедэкспертом и проводил в так называемую «секционную», насчитывавшую порядка шести холодильных камер. Тело Кудряшова извлекли из камеры, судмедэксперт коротко описал состояние трупа на момент начала экспертизы, затем перешел к деталям, которые, по его мнению, могли заинтересовать полковника.
Таковых оказалось немного, но они наводили на размышления. Эксперт отметил, что при жизни убитый наверняка следил за своим здоровьем и физической формой. Хронических заболеваний выявить не удалось, мышечная масса, даже в том виде, в котором она предстала перед экспертом, говорила о регулярных физических упражнениях. Не нагрузках, а именно упражнениях, так заявил эксперт. Ни язвенных изменений в области желудочно-кишечного тракта, ни патологических изменений печени, характерных для людей, злоупотребляющих алкоголем, ни наличия в легких следов никотиновой зависимости. Ну, просто образец здорового образа жизни. Даже зубы убитого находились в идеальном состоянии: ни одного незалеченного зуба, или следов кариеса. Шрамов, переломов, ушибов, наколок на теле не обнаружено: ни застарелых, ни свежих. Имелось небольшое искривление ногтевой пластины на большом пальце правой ноги, и только. По предположению эксперта искривление могло появиться и после смерти, так как нога покойного упиралась в ножку стола, следов прижизненного хирургического вмешательства обнаружить не удалось.
К смерти, по мнению эксперта, привел первый же выстрел, но умер мужчина не мгновенно, а спустя какое-то время. Времени этого могло хватить на то, чтобы переместиться из коридора в комнату, если брать за рабочую версию ситуацию, когда убитый сам открыл дверь убийце. Так как пуля застряла в теле покойного, следы крови в коридоре отсутствуют. Второй выстрел, с большей долей вероятности, убийца произвел, уже будучи в квартире. От второго выстрела Кудряшов упал, о чем свидетельствуют следы крови на паласе. Когда убийца произвел третий контрольный выстрел, Кудряшов был уже мертв.
По мнению эксперта, выстрелы мог произвести как профессионал, так и человек, впервые взявший в руки оружие. Этот вопрос Гурову предстояло выяснить как можно скорее. Определение портрета убийцы – важная часть в ходе любого расследования, а в случаях, когда убийство совершено с применением огнестрельного оружия, особенно.
– Ситуация странная, – резюмировал эксперт, после того как они с полковником обсудили все детали. – Забрали мы труп из барака, в котором собрался весь сброд. Видели бы вы тех свидетелей, которых пришлось опрашивать нашим оперативникам. Сплошь пропитые морды, годами не встречавшиеся ни с мылом, ни с зубной щеткой. Логично было бы предположить, что наш покойник из той же категории, но, как видите, экспертиза показывает обратное. Кудряшов свое здоровье берег, одни зубы чего стоят. И ведь не в дешевых стоматологичках пломбы ставил, это я вам с гарантией могу заявить. Напрашивается вопрос: зачем такому лощеному типу понадобилось селиться в затрапезном бараке?
– Ну, жизненные ситуации бывают разные, – заметил Лев. – Сейчас ты на коне, имеешь возможность посещать дорогого стоматолога, заниматься в элитном спортивном зале, а через месяц на буханку хлеба еле-еле наскребаешь.
– Так-то оно так, только не похоже, чтобы Кудряшов испытывал денежные затруднения. Почитайте отчет: в холодильнике севрюга, копченая колбаса в нарезке, остатки фруктов, в навесном шкафу початая бутылка коньяка импортного, ценник на который начинается от четырех тысяч за поллитровку.
– Это тоже оперативники рассказали? – усмехнулся Лев.
– Само собой, обсудить странного «жмурика» – святое дело, – улыбнулся эксперт. – А мебелишка в комнате самая что ни на есть дешевая, и одежды в шкафу кот наплакал. Вся в размер, но будто в комиссионке приобретенная. Ногти при жизни покойный маникюром баловал, а рубашки из низкосортного хлопка покупал. Странно? Не то слово. Впрочем, у каждого свои странности. Кто-то по еде прикалывается, кто-то по шмоткам, а кому-то все эти бытовые мелочи до лампочки. Я вот знал мужика, так он, вроде нашего Кудряшова, жил в бараке в Мытищах, а ездил на «Ауди» за семь миллионов. Чудной типчик. Купил ее «убитой» по случаю, восстановил собственноручно и щеголял по городу. При этом был совершенно счастлив. У него на кухне кран изолентой перемотан, бачок унитаза воду через раз сливает, а он на масло для своей машины деньги экономит.
– Ладно, разберемся. Спасибо за помощь, – кивнул Гуров, протягивая руку для рукопожатия.
– Обращайтесь. – Эксперт пожал протянутую руку и проводил его до выхода.
Выйдя из морга, Лев решил, что пришло время осмотреть квартиру покойного. Он набрал номер телефона оперативника, проводившего осмотр места происшествия в день вызова. Его номер в числе других номеров дал следователь Маркушин, заявив, что все вопросы он может решать через старшего лейтенанта Федосова.
– Федосов на проводе, – послышался в трубке бодрый голос.
– Добрый день, полковник Гуров, – представился Лев. – По поводу убийства на Северной улице.
– Здравия желаю! Я в курсе, капитан Маркушин предупредил, что вы будете звонить. Хотите встретиться?
– Было бы неплохо.
– Где вы сейчас находитесь? Я на машине, могу подъехать.
– У судебного морга. Но лучше встретимся у дома убитого, не будем терять время.
– Вряд ли вы его без меня найдете, – заметил Федосов. – Он на отшибе стоит, многоэтажками застроен, и навигатор его почему-то отказывается показывать.
– Ориентир какой-нибудь есть?
– Езжайте от морга по прямой, у магазина «Все в дом» свернете налево, там я вас встречу, – сказал Федосов.
Спустя полчаса Гуров жал руку старшему лейтенанту. Внешне Федосов чем-то напоминал зарубежного киноактера: густые ресницы, дымчато-серые глаза, правильной формы нос и широкая белозубая улыбка. Форменный китель несколько сглаживал впечатление, добавляя лейтенанту натуральности. Однако хватка у него оказалась деловая, он не стал ходить кругами, лить воду и пересказывать все то, что было в отчетах. «Лучше я вам все на месте покажу. Езжайте за мной, тут каких-то двадцать минут хода», – заявил он и, сев в свой автомобиль, направился к улице Северной.
На контрасте с новыми высотками четырехэтажный барак выглядел убого. Истертые от времени стены грязно-серого цвета, давно позабытые деревянные оконные рамы с остатками облупившейся краски, полусгнившие ступени крыльца в деревянном исполнении и тошнотворный запах грязи и тления в подъезде – все это наводило тоску. Федосов хозяйским жестом распахнул перед полковником покосившуюся подъездную дверь: