Межлуние

Подавленный предстоящим, и, вполне возможно, последним полетом, с головой погруженный в тяжелые рассуждения, Гирпер споткнулся о комингс задраенного люка. В дополнение к прежним вызовам, бросаемым самим провидением, ему пришлось бороться с упрямым желанием спуститься в машинный зал, куда ему так хотелось попасть без логически обоснованной причины. Фигура Кэтрин замаячили перед глазами, и он сморгнул, отгоняя прочь ее образ. Не здесь и не сейчас. Может быть после, когда сердце не станет так громко и часто стучать, отдаваясь в ушах барабанным боем, а Политимия бросит якорь в ангаре королевского флота. Тогда и только тогда у них будет минута на тот разговор, что он откладывает на еще не отвоеванный у врага день.

— Сэр?! — Окликнул его встревоженный Вильям, торопливо подошедший к Гирперу.

— Говорите, мистер Хонортаун.

— Простите за задержку. Я не смог явиться на совет вовремя.

Коммондер поднял на собеседника удивленный взгляд и, сбитый с толку, пытался понять суть происходящего, едва удерживаясь от резких высказываний. Вильям по-своему интерпретировал появившиеся складки, стремительно пересекнувшие его лоб и обратил внимание на красные от усталости и недосыпа глаза, впавшие щеки и пульсирующие от нервного напряжения жилы на шее.

— Сэр, еще раз извините за опоздание, эспаонец выполнял маневр и я ждал, пока он не ляжет на новый курс.

— Куда он направляется? — Холодным тоном осведомился Гирпер.

— На юго-восток. Видимо, идет к протекторату. По моим расчетам он пересечет траверс правого борта через шесть склянок.

«В таком случае он не мог быть севернее вчерашнего» — сделал коммондер шокирующий вывод.

— Сообщите мне, как только это произойдет.

— Да, сэр.

«Шанс есть», — думал Гирпер, глядя в спину удаляющегося старпома. Для его ума появилась еще одна задача, не терпящая отлагательства. Решительно обойдя офицеров на постах и не посчитав за излишний труд опросить нескольких матросов, он составил беглый список, когда и кого видел каждый упомянутый в нем.

Уединившись в каюте и сопоставив известные ему сведения, коммондер пришел к приятному выводу о правдивости последних слов Вильяма, действительно пропустившему совет, стоя под деревом, чья вершина теперь представляла наблюдательный пост. Напротив, следствием этого вывода становился вопрос, — кто же тогда так искусно заменил мистера Хонортауна?

Еще раз перечитав список, Гирпер так и не нашел ответ на этот вопрос и некоторое время смотрел прямо перед собой, не зная, какие действия предпринимать дальше. В голову приходили самые безумные идеи, бесконечно далекие от тех, что обычно посещают старшего офицера. Впрочем, не смотря на некоторое замешательство, он быстро вернул себе уверенность, придумав способ, которым обезопасит себя от подобного рода введения в заблуждение.

На этот раз враг, кем бы он ни был, промахнулся мимо цели, но пока он не найден, следует перепроверять все поступающие донесения, и не позволять нести одиночную вахту как матросам, так и офицерам.

«Я знаю, что ты есть» — проверив свой пистолет на боеспособность, мысленно говорил себе Джонатан, — «и ты заперт со мной на одном корабле»





* * *


Полдень шестого септимия выдался на редкость ясным и солнечным. Многочисленные тени от деревьев будто бы исчезли, растворившись в сочной изумрудной траве, блестящей в лучах солнца, согревающего лицо Нико, смотрящего в небо сквозь просвет в распростертых ветвях. Сонные шелестящие листья едва трепетали под прикосновениями ленивого ветра, пропуская через себя и просеивая зеленый свет, падающий блуждающими пятнами на мальчика и окружающее его пространство. Они скользили по плечам и перебирались с одного на другое, иногда забираясь на голову или меняя хозяина. Их яркая жизнь и беззаботность контрастно выделялась на черных одеждах молчащих людей и оставалась незамеченной для всех, кроме него.

Даже сквозь веки Нико чувствовал тепло, исходящее сверху и ласкающее кожу. Он закрыл глаза, и по щеке скатилась одинокая слеза. Сегодня, даже если бы у него появилось такое желание, не получалось бы сдержать эмоции и ему очень хотелось, чтобы они остались незамеченными.

На его плечи опустились сильные мужские ладони, не вызывающие желания вырваться и убежать.

Не сегодня и не сейчас.

— Идут, — тихо сказала мать.

Ее голос сильно изменился, став сухим и надрывным.

Нико не посмотрел в ту сторону, откуда послышались шаги. Нельзя сказать, будто у него не было на это сил. Совсем нет. В нем проснулась какая-то детская обида, вызванная обманутыми ожиданиями. Его как будто обокрали изнутри, оставив сосущую пустоту, которую нечем заполнить. Поэтому он не хотел смотреть на медленную процессию, идущую по скорбному пути к тому месту, где они сейчас стояли.

Повинуясь инстинкту, его обняла Жанна. Ее участие смягчало боль утраты, будто деля ее на две равные части, и объединяло две семьи гораздо больше, чем могло показаться на первый взгляд. Взрослые женщины то и дело поглядывали на Луи, заслонявшего их от незримой угрозы извне неестественно прямой спиной. Что касается его самого, то он без энтузиазма взял на себя обязательства старшего в Мортум. Таково было предназначение, которого он так боялся. Оно изменило его в одну бессонную ночь, проведенную рядом с ложем больного, придав характеру неожиданную твердость и мрачную решительность. Ему предстояло вывести семью из кризиса, и эта задача отражалась в его глазах стальным блеском.

Старый Жан, давно потерявший счет тем, кого он провожал в последний путь, остановился перед могильной ямой и знаком велел опустить гроб на землю. Конечно, священник не имел возможности читать вслух и поэтому передал томик главе Мортум. Луи понимающе кивнул и раскрыв страницу по закладке, принялся монотонно зачитывать текст отходной. Ему не нравилась отводимая роль, однако, любое возмущение, как и неприятие веры покойного, было бы сейчас неуместным.

Не сегодня и не сейчас.

Страница кончилась, и пришло время для личного прощания.

— Ты был хорошим отцом и верным мужем, — прошептала безутешная вдова, целуя крышку гроба.

Она непрестанно гладила ее поверхность и не спешила подниматься.

— Брат… Брат, я никогда не сравнюсь с тобой. Твое отношение к людям достойно уважения. Ты презирал роскошь и спасал жизни. Для меня было честью быть твоим братом, сидеть за одним столом и жить под одной крышей.

Луи замолчал, стиснув зубы. Слова иссякли.

Нико раскрыл глаза, но язык как будто онемел. Мальчик мог сказать так много, что фразы путались, переплетаясь в огромный жесткий комок в горле, мешающий дышать. Стоило сосредоточиться на чем-то одном, как тут же появлялось чувство неуверенности: надо ли говорить это вслух?

Время тянулось мучительно долго, и Луи мягко, но настойчиво приподнял безутешную женщину.

— Отпусти его, — сказал он так тихо, что его услышали лишь вампиро.


Нанятые носильщики привязали к гробу веревки и, сохраняя приличия, степенно опустили его в яму. Отвязав концы, они отошли назад, позволив каждому бросить горсть земли.

Жан обвел собравшихся взглядом и отвел их под сень дуба, откуда они могли видеть, как засыпают могилу. Нико не по возрасту почувствовал, что может сорваться, и отвернулся. Он осмотрел видневшиеся надгробия ухоженного кладбища и заметил темную фигуру человека, замершую среди них. Она не двигалась, застыв в неестественной позе, и как он не старался, мальчик не мог разглядеть лица. Под жесткими круглыми полями низко надвинутой на лоб шляпы как будто ничего не было: ни привычного блеска глаз, ни светлой кожи. Только непрозрачная глухая тень.

Нико не стал беспокоить убитую горем мать, а остальным он еще не доверял в той мере, когда начинают делиться своими страхами.

Быстрые шаги бесцеремонно вторглись в их прощание, заставив посмотреть на источник шума. Это был Карло, новый староста, сжимавший в руке букет луговых цветов. Он бросил в сторону семьи суровый взгляд и подошел к месту погребения, где рабочие уже восстановили слой дерна. Уложив цветы к изголовью, Карло подозвал Луи, и они встали на виду у всех, но на расстоянии, не позволявшим их услышать.

— Синьор, я бы хотел сразу перейти к делу, если позволите, — без долгих реверансов и па начал староста, чем-то напоминающий конторского клерка или неудачного стряпчего, в грязноватой одежде не по размеру, и с жадным крысиным взглядом.

Подобные люди могут годами выжидать шанса, чтобы вцепиться в богатого клиента и решить свои проблемы за счет нанимателя.

— Я слушаю.

— Ваш брат был особенным человеком. Все, кто здесь живут, помнят его исключительно положительным соседом. Чего я не могу сказать о Вас.

Дон нахмурил брови.

— Вы много на себя берете.

— Изображаете оскорбленную честь и достоинство? Опишу проблему иначе. Мне довелось поговорить с теми, кто видел Якоба перед смертью. В ту ночь рядом с ним вертелся какой-то пьяница. Как вы думаете, на кого похоже его описание?

— Понятия не имею, — ответил вампиро.

— Очень жаль, ведь вы в точности соответствуете его приметам.

Луи покачал головой.

— Какое-то недоразумение. В тот вечер я был с моим братом.

— Разумеется, — прошипел сквозь зубы Карло. — Вы внушаете больше доверия, чем четверо свидетелей.

Повисла напряженная пауза.

— Не понимаю, как меня могли видеть, если я был в другом месте!

— О, достойное возражение! Вы даже не удосужились придумать алиби. Знаете, почему я пришел сюда один? Нет?! — Он почти сорвался на крик и осекся.

Луи не отличался спокойным характером и мысленно уже пересчитывал старосте ребра.

Увидев сжавшиеся кулаки оппонента, тщедушный Карло взял себя в руки:

— Я прочел отчет о вскрытии. Судя по всему, ваш брат покрывает обыкновенное убийство. Не знаю, как вы это делаете, и даже думать об этой мерзости не хочу. Вас опознали! — Поспешно добавил он, увидев вспышку гнева в глазах собеседника. — И теперь у вас есть два варианта.

— Продолжайте, раз начали, — прищурившись, словно выбирая место для первого удара, отозвался вампиро.

— Вы, конечно, можете уповать на правосудие. Это ваше право. Якоба здесь уважали, и как только ваше имя будет связано с его смертью, у виллы соберется толпа рассерженных жителей. Вы не сможете с ними договориться, в отличие от меня.

— Так чего вам надо?

«Сломанный нос, будет соразмерным наказанием» — пришел к выводу вампиро.

— В обмен на мое молчание вы покидаете Керуджо и больше никогда сюда не вернетесь.

Он облизнул тонкие губы, ощущая себя хозяином положения.

— Вы пришли торговаться на свежей могиле?

— Не вам читать мне мораль. Так что вы выбираете?

Он завел за спину, попытался упереть в поясницу и, наконец, спрятал в карманах трясущиеся от возбуждения руки.

— Мы уедем в ближайшее время, — бросил Луи, решив для себя повременить с расправой и не портить память о брате, разбивая о купленные им надгробия чью-то иссушенную алчностью голову.

В конечно счете, кто будет заботиться о семье, если его заключат под стражу?

— Превосходно! — Заулыбался Карло, радуясь выгодной сделке.

Он получит во владение то, что его семья никогда бы не обрела ни за одно, ни за два поколения. На этом фоне чье-то душевное равновесие и вовсе не имело для него какое-либо значение. Вцепившись в лакомый кусок, у него обострилось желание захватить виллу Мортум, став ее единственным и полноправным хозяином.

Пусть не сегодня и не сейчас.

Увлеченный своими мелочными планами, кажущимися ему несравненной победой, достойной остаться навеки в памяти и сердцах жителей Керуджо, Карло не обратил внимания на фигуру в темных одеждах и шляпе, отчетливо выделяющейся в солнечный полдень.