Между нами и горизонтом

— Вы арестованы, — говорит солдат. — За то, что выдавали себя за офицера американской армии.

Мужчины собрались вокруг Салли, оттесняя его от меня, забирая его и мою сумку, разворачивая его так, чтобы они смогли надеть на него наручники.

— Что? Что, черт возьми, происходит, Салли? Скажи им! Скажи им, что они ошиблись!

Но Салли не произносит ни слова. Он выглядит ошеломленным, но в то же время в нем чувствуется покорность судьбе, которая пугает меня до полусмерти.

— Салли? Салли, объясни мне, что происходит.

Солдаты берут его под руки с обеих сторон и уводят по коридору.

— Эй! Эй, скажите мне, что, черт возьми, происходит! — Я хватаюсь за ближайшего солдата, пытаясь заставить его остановиться, объяснить мне это безумие, но он вырывает свою руку. Развернувшись, выпрямляется во весь рост и рявкает на меня.

— Мэм, я настоятельно советую вам больше не прикасаться ко мне, иначе это будет иметь серьезные последствия.

— Не смей ее трогать, придурок, — рычит Салли.

Это первый раз, когда он сказал что-то с тех пор, как ему сказали, что он арестован. Он в мгновение ока перешел от каменной покорности к крайнему гневу, пытаясь освободиться от солдат. Он извивается, пытаясь освободиться, но мужчины крепко держат его, и не похоже, что они собираются его отпускать.

— Убери свои гребаные руки от меня, ублюдок!

— Салли! — Я пытаюсь пройти мимо огромного, возвышающегося надо мной человека, преграждающего мне путь, но он стена мускулов, и у меня нет никакой надежды.

— Мэм? Мэм. Успокойтесь. Капитан Флетчер должен пойти с нами. Если вы не успокоитесь, мы будем вынуждены вызвать местные правоохранительные органы и задержать вас, пока мы не покинем здание.

— Хорошо. Вызывайте полицию. Вы не можете просто схватить его вот так. Он имеет право на надлежащую процедуру, как и любой другой.

— Нет, мэм. Он все еще находится под управлением армии Соединенных Штатов, независимо от того, находится ли он на действительной службе или нет. Флетчер совершил преступление. Он находится под следствием. Вот и все.

— Но он имеет право на адвоката. Имеет право знать, почему…

— Офелия, — Салли перестает сопротивляться и смотрит на меня. — Пожалуйста. Все нормально. Просто иди и будь со своей мамой, хорошо? Я найду тебя, как только смогу, клянусь.

Вот и все. Они уводят Салли, и он исчезает.





ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ




Афганистан



2009



Салли



— Мы не можем этого сделать, Салли. Мы ни за что не справимся. Мы с ума сошли, что даже подумали об этом.

Я поправляю галстук Ронана и похлопываю его по плечу, стараясь не показывать своих нервов. То, что мы планировали сделать, действительно было безумием, но ничего другого не оставалось. Ронан не мог вынести еще одного дня в этой в стране, не говоря уже о следующем месяце. Или трех. Или пяти. Или двенадцати.

Уитлок вызвал меня в свой кабинет не для того, чтобы сообщить о продлении срока моей службы. По странному стечению обстоятельств он вызвал меня в свой кабинет, чтобы поблагодарить за прекрасную службу и сказать, что я возвращаюсь домой. Закончилась не только моя командировка, но и мой контракт с армией тоже. Я демобилизовался. Конец. С этим покончено. Если, конечно, не захочу снова завербоваться. Сначала я смотрел на Уитлока, слишком ошеломленный, чтобы говорить или даже моргать. Но потом шестеренки начали вращаться в голове.

— Нет, сэр. Думаю, что с меня хватит Афганистана. Во всяком случае, на эту жизнь, — сказал я ему. — Мне давно пора возвращаться в Нью-Йорк. Я заставил свою девушку ждать меня уже шесть лет. Наверное, мне следует жениться на ней, пока она не заскучала и не выскочила замуж за какого-нибудь бармена.

Уитлок рассмеялся, но я видел это по его глазам — он считал, что я не такой человек, чтобы уходить.

— Ну? что ж, тогда решено. К счастью для меня, мне удалось еще не на долго удержать хотя бы одного из мальчиков Флетчеров.

Как только я покинул офис Уитлока, отправился искать Ронана, чтобы объяснить свой план. Ронан сначала спорил, говорил мне, что я не могу пойти на такую нелепую жертву ради него, что сошел с ума, но в конце концов сдался. Он не мог остаться. Я смог бы. Поэтому решение было принято.

— Если нас поймают... — Ронан заерзал, потирая лицо руками.

— Нас не поймают, придурок. Мы всю жизнь дурачили людей, и никто никогда не мог отличить нас друг от друга. Зачем им это сейчас? Я знаю твоих парней. Мы прошли через все аспекты твоих прошлых миссий. Я не облажаюсь. Все будет в порядке.


— А что я буду делать, когда вернусь в Штаты? Просто перееду к твоей девушке и буду притворяться перед всем миром, что я счастлив и влюблен? Магда возненавидит меня за это. Жить с ней, притворяясь тобой? Это повлияет не только на меня. Это повлияет и на нее тоже.

В этом он был прав. Магда и Ронан никогда не были близки. Ронан постоянно говорил мне, что она мне не подходит, в то время как Мэгс всегда говорила, что Ронан лжец и ему нельзя доверять. Теперь мы все будем лжецами. Я объяснил Магде, что должно произойти, как мог, не произнося прямо этих слов, и через некоторое время ей удалось расшифровать то, о чем я говорил. Она была вне себя. Боже, как она злилась. Но в конечном итоге согласилась подыграть ради меня.

— Просто убедись, что она не слишком волнуется, — говорю я, передавая Ронану его военную сумку. Ту, на боку которой трафаретная надпись: «Капитан С. Флетчер» — И напомни ей, что она не может говорить об этом ни с кем. Ни с родителями, ни с Роуз. Она даже не может написать об этом в своем дневнике, ясно? Эй! Ты меня вообще слушаешь? — Я беру лицо Ронана в свои руки, заставляя его встретиться со мной взглядом. — Это очень важно, чувак. Скажи мне, что ты справишься с этим.

— Бежать домой, скрываясь от своих обязанностей? Ну, конечно. Я прекрасно с этим справлюсь, — с горечью отвечает он. — Не могу поверить, что ты делаешь это для меня. Я никогда не смогу простить себя за это.

Я со вздохом качаю головой.

— Нечего прощать. Ты сделал бы для меня тоже самое, если бы понадобилось. Я всегда тебя прикрою. И всегда буду любить. А теперь иди, пока не опоздал на свой чертов рейс из этой дыры. И обязательно поцелуй мою девочку за меня, брат.

Позади меня незнакомый мне рядовой заглядывает через полог палатки, отдавая честь нам обоим, отчаянно переводя взгляд с одного на другого, прежде чем остановиться на мне.

— Капитан Флетчер, сэр. Вы срочно нужны в кабинете полковника Уитлока. Он хочет, чтобы вы отправились в ночной патруль с ротой «Б». — Рядовой и глазом не моргнул. Он нашел букву «Р» на моем нагрудном кармане — Капитан Р. Флетчер — и поверил, что я Ронан.

Я улыбнулся брату и хлопнул его по плечу: вот видишь?

— До свидания, Салли, — говорю я, крепко обнимая его в последний раз. Было странно называть его моим именем, но это было хорошее шоу перед рядовым. — Увидимся.

Ронан кивает, одарив меня натянутой улыбкой.

— Конечно, брат. Спасибо.

***



Прошло три месяца. Шесть. Потом восемь. Уитлок использовал меня для ночных патрулей почти каждую смену, что меня вполне устраивало. После захода солнца город загорался от выстрелов. Мы играли в кошки-мышки через сгоревшие здания, выслеживая повстанцев, обезвреживая бомбы, обеспечивая поддержку отрядам морских пехотинцев, и на протяжении всего этого я был уверен, что Ронан в безопасности в Штатах.

Сначала я разговаривал с ним раз в несколько дней, а потом раз в неделю. Когда наше общение прекратилось, я сказал себе, что это потому, что он чувствовал себя виноватым. Мы не говорили о миссиях, на которые я отправлялся, или об опасности, с которой сталкивался каждый день. Но я знал, что ему тяжело — при виде формы он заметно бледнел и чувствовал себя неловко. Когда Магда стала меньше отвечать на телефонные звонки, решил, что… Не знаю, что я там себе вообразил. Мы перешли от ежедневных разговоров, когда она скучала по мне, любила меня, плакала каждый раз, когда прощался, к тому, что она не отвечала на мои звонки и вообще редко брала трубку.

Я знал, что происходит глубоко внутри, но не был готов к этому. Ровно через девять месяцев после того, как я принял личность Ронана и отправил его обратно в Штаты, чтобы он притворялся мной до моего возвращения, я получил звонок, который изменил все. Не от Магды или Ронана, а от них обоих. В тот момент, когда я увидел их на экране ноутбука, сидящих за столом вместе, стулья придвинуты слишком близко, руки спрятаны под столом, я понял, что они собираются сказать мне что-то, чего я не хочу слышать.

— Мы не хотели, чтобы это случилось, — говорит Магда со слезами на глазах. — Но жить вместе, проводить столько времени вместе, все время притворяться... Это было неизбежно, Салли. Мы ничего не могли с этим поделать.

Ронан выглядит так, словно стыд пожирает его заживо.

— Я не знаю, что сказать, — шепчет он. — Ты дал мне все, а я взял еще больше. Это непростительно.

Я уставился на экран, пытаясь понять, не было ли все это большой шуткой. Боже, так и должно быть, верно? Как это может быть правдой? И тут Магда вбила последний гвоздь в крышку гроба.

— Я беременна, Салли. Мне очень, очень жаль. У нас будет ребенок.

Ребенок?

Это слово гремело в моем мозгу, вызывая взрывы, от которых у меня перехватывало дыхание.

— Я все еще люблю тебя, — шепчет она. — Я люблю вас обоих.

— И что? — Я давлюсь смехом. — Через пару месяцев, когда я закончу здесь и вернусь в Нью-Йорк, что тогда? Мы все будем жить вместе? Одна большая, счастливая семья? Ронан получает тебя с понедельника по среду, я с четверга по субботу, и будем чередоваться по воскресеньям? Господи Иисусе, мать твою, Магда.

Она разрыдалась, закрывая лицо руками — невыносимые, душераздирающие рыдания, и Ронан был там, чтобы обнять ее и утешить, а не я.

— Как долго? — требую я ответа. — Когда все началось?

Они оба замолчали на мгновение, а затем Ронан дал мне ответ, который вызвал во мне тошноту.

— Шестнадцать недель.

— Четыре месяца? Четыре гребаных месяца?

— Я знаю, брат. Мне очень, очень жаль. Знаю, что ничего не могу сказать, чтобы все исправить, но…

— Не называй меня так. Не называй меня братом. Все кончено, Ронан. Да, ты прав. Это непростительно.

Я захлопнул ноутбук, отключив связь. Хотя это недостаточно, поднял его и швырнул, так что он полетел через всю палатку.

Все кончено. Мир, каким я его знал, исчез. Магда ждала ребенка от Ронана, а я все еще торчал в Афганистане, притворяясь им. Выскочил из палатки и побежал через всю базу, в голове стучало, сердце бешено колотилось в груди. Я быстро нашел полковника. Он склонился над какими-то отчетами разведки в комнате связи, щурясь сквозь очки в проволочной оправе, которые он привык носить. Увидев меня, он выпрямился во весь рост и откашлялся.

— Чем могу быть полезен, капитан? Где пожар?

— Я хочу продлить контракт, полковник.

Его ледяное выражение лица немного оттаяло.