Между мирами: Спасение

– Верно мыслишь, но пойдем не мы. Идти вдвоем смысла нет. Должен быть кто-то один. Я, как ты понимаешь, отправиться туда не могу.

Ну да, как же я мог забыть. Ведь Третье отделение – это тени, которые следуют за императорской семьей. И никто не должен их видеть. Особенно – младшие члены семьи.

Я потоптался на месте, набираясь уверенности, а потом сказал:

– Тогда предлагаю продолжить. Чтобы я быстрее смог набраться опыта.

Шпион фыркнул, но встал в защитную стойку в ожидании моего нападения.





Глава 42. Секреты наружу




Тренировка продлилась еще почти час. Я считал, что держался хорошо, но дальше основных моментов мы так и не ушли. Почему Павел не позволил мне перейти к чему-то большему, я спрашивать не стал – слишком вымотался за время тренировки.

Под конец и вовсе сел на траву, позабыв о том, что она мокрая. И, вскочив, обратил внимание на то, что из дома все еще льется свет – профессор не спал.

Мы старались не слишком шуметь, насколько это позволяло занятие фехтованием, но все равно лязг порой был довольно громким. Подбельский появился в окне на втором этаже – моя комната как раз выходила широким окном за задний двор:

– Может, пойдете в дом? – строго спросил он, пользуясь положением профессора. – Уже поздно!

– Пожалуй, пора, – шпион забрал у меня вторую саблю и поспешил внутрь.

Я поднялся и двинулся внутрь, ощутив внезапно, что мышцы ноют. Хорошо еще, что бегать не пришлось – от этого проблем стало бы только больше. Недавняя пробежка рядом с офисом слишком уж растянула мышцы ног.

В доме было тепло и сразу же потянуло в сон. Профессор уже стоял внизу. Дождавшись, когда Трубецкой уйдет в ванную комнату, он вдруг нахмурился:

– Не подумал, что вы настолько буквально поймете мои просьбы! Молодой человек! Вы хоть понимаете, что вы натворили?!

Я растерялся и никак не мог взять в толк, о чем мне говорит Григорий Авдеевич, поэтому тупо молчал в ожидании продолжения разговора. Профессор же просто полыхал от ярости.

– Нет, я все понимаю, молодость, гормоны… но чтобы так! Так быстро!

– Честное слово, я не знаю, о чем вы!

– Я нашел возле вашей кровати! – воскликнул профессор и замолчал, но я видел, как усердно он старается подобрать слова. Подсказывать ему я не собирался, хотя догадывался, о чем он может говорить. – Нашел… Их!

Я уже думал, что он сейчас как фокусник вытащит «их» из кармана, но он гневно смотрел на меня и ничего более не делал. Но надо было как-то оправдаться. Меня начала мучить совесть, совершенно внезапно.

В любое другое время и любому другому человеку я бы мог соврать все что угодно. Что вещица попала случайно, что комната не моя – ведь в теории принцесса должна была спать в отдельной комнате!

Но профессору я соврать не мог. И я уже, скрепя сердце, приготовился открыть ему свой секрет. В этот момент из ванной вышел Павел, вытирая голову полотенцем:

– Что тут происходит? – он помолчал пару секунд. – В чем провинился этот студент? – спросил он профессора.

– Нет-нет, ничего такого, – Подбельский смущенно улыбнулся и даже как будто бы немного отступил назад. – Это наши с ним дела. Не стоит вмешиваться.

– Я по вашим лицам вижу, что речь не только о студенте. Что случилось?

– В интересах чести Анны-Марии я вынужден молчать! – с гордостью заявил Подбельский, чем немало меня позабавил.

– Мы все здесь действуем в интересах принцессы и императорского дома, – вдруг прогремел Трубецкой. – Вы что, в одиночку ее защищать решили?

– Нет, но… – как-то сразу увял профессор, – я ведь…

– Сейчас же говорите, о чем шла речь!

– Хорошо-хорошо! Только вот надо как-то помягче.

Трубецкой приподнял бровь и повернулся ко мне. Я не выдержал.

– Я переспал с принцессой, – прозвучал простой и прямой ответ.

– Фу, как грубо, – поморщился Подбельский.

Шпион изменился в лице и расхохотался. Профессор же недоумевал, сердился и выглядел растерянный одновременно.

– Что с того, если у обоих там зудит? – спросил Трубецкой в лоб старика профессора, закончив смеяться. – Это страшная тайна для ее отца. И если вы намерены ее раскрыть, – он оборвал фразу на полуслове, чтобы угроза звучала более явно, а потом незаметно подмигнул мне.


– Нет… что вы… Да почему я оправдываюсь в конце концов! – собрался наконец Подбельский. – Я не собираюсь перед вами оправдываться! Я… Черт возьми, я же вас учил!

– А, вспомнили, – мирно улыбнулся шпион.

– И я не планировал ничего рассказывать ее отцу. Доносы писать? Увольте! – профессора уже было не остановить, впрочем, никто и не пытался. – Но то, что они сделали… Это возмутительно.

– Что именно вас возмущает, Григорь Авдеич?

– То, что… что…

– Вы же сами пропагандировали абсолютное равенство. Вот вам достойный пример. Чем же вы недовольны?

– Но ведь он из другого мира! – взмолился профессор, апеллируя к последнему доводу.

– И что с того? Не вижу ничего страшного в его действиях. Тем более, я уверен, что принцесса и сама питает к нему теплые чувства. Разве нет?

– Правда. Ну, мне так кажется, – сразу же поправился я.

И чуть было не проговорился, что сам профессор попросил меня как-то так подойти к принцессе с другой стороны.

– По-моему, проблемы в этом нет, – рассудил шпион, что звучало более чем здраво. – А теперь я серьезно предлагаю воспользоваться ваши прежним советом и отправиться спать. Завтра предстоит много дел.

– Поддерживаю, – зевнул я и потянулся. – Спасибо за тренировку. Профессор, доброй ночи, – пожелал я без малейших издевок и ушел к себе в комнату.

Там я первым делом прошелся по маршруту старика – от двери до окна почти по прямой. На обратном пути мой взгляд упал на кровать и небольшой ярко-красный кусочек ткани.

Я не поленился нагнуться и поднять. Ну что ж, трусики принцессы – явный повод профессора сердиться на меня. Пусть секрет раскрылся. Это меньшая из проблем, что ждала нас впереди.





Глава 43. Митрий




Мне дали выспаться. Вернее, посчитали, что пяти часов сна достаточно. И поэтому, несмотря на очередное солнечное утро, все выглядели мрачно.

Я – потому что не выспался. Профессор до сих пор был зол на меня. Павел, судя по его мятому лицу, почти не спал ночью, составляя какие-то планы.

Вытащив самые большие чашки, которые только можно впихнуть в кофемашину, я сообразил приличную порцию кофе на троих. Ни аромат, ни вид на моих гостей не подействовали, поэтому я поддался всеобщему унынию и медленно потягивал горячий напиток, наблюдая за остальными поверх чашки.

Телефон нетерпеливо завибрировал. Я лениво вытащил его из кармана, увидел номер капитана и протянул Трубецкому. Самая подходящая фамилия – по телефону разговаривать.

Мы с профессором с любопытством вслушивались в непродолжительную беседу, так что совсем забыли про кофе.

– Везут, – произнес Павел. – Надо встретиться с ними в лесу, неподалеку от деревни.

Поездка тоже оказалась недолгой – место встречи располагалось в паре километров лесных троп, по которым «фокус» весьма уверенно добрался до нужной точки.

Предварительно мы захватили с собой одно из полотнищ, что вчера привезли ко мне домой, а также прочную веревку.

– Мне понадобятся ответы, – предупредил Евгений Петрович, передавая нам Митрия, связанного по рукам и ногам, дополнительно еще и с мешком на голове. – Надеюсь их получить в ближайшее время.

– Мы же друзья, – шпион стиснул широкую ладонь капитана. – Я все тебе расскажу, когда придет время.

И принялся раскладывать по траве большое полотно.

– Слабо верится, – искоса посмотрев на меня, заявил Евгений Петрович. – Если уж твой подопечный рта не раскрывает, – он покачал головой. – Я не хочу докапываться, но если начальство меня попросит, мне придется, ты же понимаешь.

– Понимаю, – кивнул Павел, – Все понимаю, но уверяю тебя – они не будут тебя ни о чем просить. Этого человека не существует. Вероятно, даже никогда не существовало.

– Надеюсь, что это не то, о чем я подумал.

– Нет. Совсем нет.

Шпион пнул Митрия сзади коленной чашечки, уронив его на заботливо расстеленное полотнище, смотал парня в него, как обычно в криминальных фильмах прячут труп в ковер. Потом, попросив моей помощи, обмотал его веревкой и завязал хитрый узел.

– Это на грани моего лимита доверия к тебе.

– Хорошо, – шпион поднял голову. – Преступление против государственности. Достаточно?

– Он? – презрительно скривил губы капитан. – Против государства.