Между мирами: Раскол
Часть 19 из 40 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– А можно поточнее? Здесь более сложная денежная система.
– Ничего сложного. Вот когда курс был нестабильным, тогда да, не спорю. Попробуйте разменять золотой рубль при соотношении восемьдесят семь с половиной. Каково тогда было счетоводам?
– Значит, сейчас за один рубль бумагой?..
– Дадут один рубль серебром, а за сто бумажных – один золотой. Серебряный или ассигнацию можно разменять на копейки. С ними все проще – они все медные, разве что полтинник тоже серебряный.
– Совсем непросто, знаете ли!
– Молодой человек, если вы намерены разочаровать меня или ту особу, что отчаянно нуждается в вашей помощи…
– Понял, понял, – я пересчитал деньги. Всего профессор мне дал около десяти рублей. – Этого хватит?
– Для начала хватит. Если вас вдруг занесет в злачные районы, где могут ограбить, то лучше уж иметь при себе немного денег. А потом, когда вы разберетесь с документами, то поговорим про сумму.
– Злачные районы??? – я еле дождался окончания фразы, чтобы переспросить.
– Ну да. Это вполне нормально. Гости Владимира вообще стараются обходить их стороной.
– И много таких??
– Не очень, – профессор рассказывал об этом, как о само собой разумеющемся. – Портовая часть, разумеется – одна из них. Про нее все знают. Иногда еще случаются неприятности возле Восточной ярмарки. И, если вы вдруг решите отправиться в южные районы через Клязьму, помните, что надо держаться подальше от карьеров.
– Вы меня сейчас так напугать хотите? – недоверчиво переспросил я.
Сколько я жил во Владимире, припомнить злачных районов никак не мог. Не очень хорошими считались улицы неподалеку от вокзала, иногда случался криминал в жилых массивах на востоке и юго-западе. И ни у кого не поворачивался язык назвать эти районы злачными.
Поэтому, когда профессор перечислил эти места, я решил, что надо отправляться в ближайший:
– Как мне пройти до порта? – поинтересовался я совершенно обыденным тоном.
Вид профессора, который все же нашел в себе силы объяснить дорогу, говорил мне о многом. Еще больше мне сказало то, что прощались со мной так, словно я уходил на фронт.
И все же отказываться от своей задумки я не собирался.
Глава 26. Взгляд в прошлое
Профессорский дом я покинул готовый к любым приключениям. И только оказавшись на улице понял, что я действительно попал. Попал в другой город. Другой мир или другую вселенную. Может быть даже другое время, если смотреть на происходящее с другой точки зрения.
Верхнеклязменская улица – которая писалась именно через букву Е, на что указывала прикрученная к углу дома табличка – состояла из широкой проезжей части и относительно узких тротуаров. Настолько узких, что не везде люди могли разойтись по трое.
Это приводило к тому, что многие пешеходы то и дело спускались на проезжую часть. Тут и ждало меня главное удивление в плане транспорта.
Помимо трамваев, которые своим обликом заслуживают отдельного описания, передвигались и конные экипажи, наподобие того, что вчера вечером отвез нас в дом профессора. Попалась мне и парочка автомобилей.
Легковые, урчащие злобно и решительно, они были вынуждены тащиться позади повозок, пока не удавалось найти более широкое место для обгона. Но и там не слишком показывали свою прыть. Вряд ли им удавалось передвигаться больше тридцати километров в час.
Но внешность транспорта была фантастической. Только за те пару минут, что я простоял у входа в дом, мимо прокатился широченный седан и компактный кабриолет. Естественно, что у публики второй вариант вызывал больше интереса. Хотя находились и те, кто явно злился:
– Выезжали бы за город и воняли там! – пробубнила сгорбленная бабка, шедшая с металлическим бидоном за молоком к небольшой площадке рядом с продуктовой лавкой.
Судя по аромату, то были дизельные образцы. Не самый приятный аромат для города, тут спору не было. Но звук! А вид!
Напоминали оба экземпляра знакомые автомобили годов шестидесятых-семидесятых. Седан был угловат, с прямоугольными фарами, длинными штампованными полосами вдоль корпуса. На капоте я заметил букву Б, тогда как сзади, на наклонной крышке багажника шли три стилизованных под разрывы от когтей косых полосы.
Кабриолет полнился изгибами. Плавные округлости колесных арок перетекали в пороги. Сзади висела запаска – вероятно, дань традициям, от которых у нас давно предпочли отказаться.
Значок молнии на капоте, невысокое лобовое стекло с полукруглым изгибом. Колеса со спицами. А еще цвет. Настоящая владимирская вишня. Я фыркнул себе под нос из-за странной ассоциации, но яркость автомобиля привлекала к себе внимание.
Дождавшись, когда они оба проедут и скроются за поворотом, я направился по улице на запад. Порт отстроили подальше от центра, чтобы люди, которым хватало средств на жилье поближе к императору, не страдали от лишнего шума.
Если бы у меня только было побольше времени, чтобы рассмотреть все вокруг как следует. Это же целый музей! Кто еще из нашего мира видел отстроенные вдоль Клязьмы роскошные дома. Я вспомнил, что раньше их называли доходными. Это же подтвердила она табличка у входа в соседний дом.
Здесь за сто лет мало что изменилось. Люди, которых я встречал на улице, выглядели старомодно, на мой взгляд. Мужчины в костюмах и женщины в платьях. Рабочие в униформах – дворники, разносчики, извозчики и прочие. Различить праздно шатающегося бродягу и занятого человека тоже несложно.
Кто-то спешил, кто-то нет, но никто не толкался, не было слышно окриков кроме тех, которыми извозчики погоняли своих лошадей. При таком столпотворении на улице я только и удивлялся, как поток людей сам движется, не мешая никому из участников, не перекрывая проезжей части и не бросаясь под колеса трамвая.
И все же я решил, что пешком идти пару километров в сторону порта – то еще испытание. Прозвенел трамвайный звонок, сигнал, что транспорт трогается от остановки, а я сорвался с места и влез на заднюю площадку, толкнув при этом кого-то из пассажиров.
– Извините, – я быстро оглянулся через плечо.
– Поаккуратнее можно! – обиженно потер спину пассажир.
– Я не нарочно!
– Да будет тебе уже, – бросил старичок, готовясь на ходу спрыгнуть с неспешно катящегося трамвая. – Меру надо знать.
Он соскочил на булыжную мостовую и зашагал прочь от трамвайных путей. Я озирался по сторонам, но пассажир, которого я довольно сильно толкнул локтем, ничем себя не выдал, и я решил, что инцидент полностью исчерпан.
– До порта доеду? – спросил я у мужчины рядом.
– Угу, – кивнул тот.
Я успокоился и, сунув руку в карман, где лежали деньги, принялся смотреть по сторонам. Похоже, что вся улица состояла из доходных домов. Отличались они отделкой, этажностью, высотой и внешним видом.
Обшарпанных до безобразия не было вовсе. Некоторые были с трещинами на штукатурке, но большинство за последние лет пять красили. Пару строений обставили лесами, по которым сновали рабочие.
Улица выглядела разнообразно и на всем протяжении она была многолюдной. Булочные и салоны – именно так назывались, судя по всему, парикмахерские – магазины с продуктами и различными потребительскими товарами.
Кое-где, особенно если оставалось немного пространства между близко построенными домами, располагались веранды летних кафе, таверн, кофеен и ресторанов. Реклама заведений порой встречалась задолго до них самих, но это делало столицу Империи ближе к моему родному городу.
Была даже оружейная лавка – для наших краев и вовсе диковинная вещь, в которой самой убойной вещью была двустволка. Или перцовый баллончик, если ты приходил туда без пачки документов.
Одним словом, зрелище завораживало. Пока мы катились по рельсам вдоль Верхнеклязменской улицы, я временами замечал, как вниз, к реке, спускались неширокие улочки.
Людей на них было гораздо меньше, чем здесь, но временами мне удавалось заметить, что ближе к реке дома выглядят не хуже. Но от обилия украшательств в сравнении с простыми и привычными многоэтажками, стало рябить в глазах.
Трамвай обогнул круглую площадь немалых размеров. Это явно добавило разнообразия моей поездке. В площадь, посередине которой стояла гранитная колонна, вливались еще шесть улиц.
Навстречу с одной из них съехала пара грузовиков, тоже дизельных, но не чадящих. Хотя шума от них было достаточно. И вообще, судя по тому, что грохота стало гораздо больше, я понял, что приближается портовый район.
Постепенно людей стало меньше. Выходная одежда сменилась темно-синей рабочей формой. Некоторые были одеты в черное, у кого-то я заметил на руках нашивки. Улица близ порта стала шире.
Жилые дома сменились складами и магазинами в два-три этажа. Запахло непонятной смесью ароматов. То тянуло рыбой, как и полагается в порту, то примешивался резкий запах масла или дизеля.
При очередной остановке трамвая я слез. Дорога заняла по меньшей мере полчаса. Это делало мой расчетный путь почти вдвое дальше. Но я добрался до порта. Теперь предстояло найти в злачном месте злачных людей, чтобы решить вопрос с документами.
Интересно, что поездка по городу была своеобразным взглядом в прошлое. Общение с типами, если я их найду, тоже будет сродни этому приключению? Не очень-то надеясь на исполнение загаданного, я заметил фахверковых двухэтажный домик.
– «Дохлый удильщик»? Серьезно? – вырвалось у меня, и я сразу же направился именно туда. Пожалуй, это действительно злачное место!
Глава 27. Живые и дохлые
Каким образом немецкая стилизация добралась до этого места – понять трудно. Проще спросить. Дом был старым и явно существовал не один десяток лет, но построили его уже после революции.
– Ах, фон Кляйстер! – кто-то рявкнул в глубине зала, стоило мне войти. – Старый жулик! – тут же раздался грохот перевернутой мебели.
Я собрался было выйти на улицу, но ко мне уже подскочил официант. Лицо его перекосила улыбка, которая попутно должна была изобразить извинение за шум. Он выжидательно уставился на меня.
– Перекусить бы, – наконец-то выдал я, закончив с тщательным подбором слов.
Просить здесь столик мне показалось неуместным, а «присесть» могло вызвать неоднозначную реакцию. Все же, местный централ наверняка сказывается и в наше время.
Официант, поправив засаленное полотенце на руке, чуть сгорбился и провел меня в дальний угол, отодвинул простенький деревянный табурет и усадил меня за выскобленный стол. Через минуту принес меню, и я попросил его оставить меня на время.
Ситуация складывалась сомнительная. Меня занесло в порт, криминальный район города, одно из странных местных заведений, где меня сразу же обдали иностранным колоритом. Не таким, когда киргизы изображают японских поваров-сушистов – а, как мне показалось, вполне себе настоящим.
С места, где я расположился, фон Кляйстера было видно очень даже неплохо. Солидный, сухопарый, лет сорока пяти, невозмутимый, он сидел на таком же табурете, что и я. А вот уже рядом валялся опрокинутый стол, где в грязи ворочались два амбала, отвешивая друг другу увесистые оплеухи.
Сидящие поблизости предпочли сдвинуться к краю импровизированной арены. Поскольку сражение завязло на уровне возни и тычков, я быстро потерял к нему интерес и уставился в меню.
Заведение с не самым привлекательным названием предлагало классическую еду в виде картофеля, мяса и овощей в различных комбинациях, а также несколько сортов пива. Я решил, что с алкоголем у меня пока все в полном порядке, поэтому выбрал относительно недорогое сочетание куриных ножек с жареным картофелем. Цена ему была что-то около рубля.
Официант принял заказ и, полностью игнорируя дерущихся на полу здоровяков, отправился на кухню. За пару минут ситуация почти не изменилась. Немец сидел невозмутимо, разве что несколько гостей заведения решили его покинуть, спешно звеня монетами.
– Ничего сложного. Вот когда курс был нестабильным, тогда да, не спорю. Попробуйте разменять золотой рубль при соотношении восемьдесят семь с половиной. Каково тогда было счетоводам?
– Значит, сейчас за один рубль бумагой?..
– Дадут один рубль серебром, а за сто бумажных – один золотой. Серебряный или ассигнацию можно разменять на копейки. С ними все проще – они все медные, разве что полтинник тоже серебряный.
– Совсем непросто, знаете ли!
– Молодой человек, если вы намерены разочаровать меня или ту особу, что отчаянно нуждается в вашей помощи…
– Понял, понял, – я пересчитал деньги. Всего профессор мне дал около десяти рублей. – Этого хватит?
– Для начала хватит. Если вас вдруг занесет в злачные районы, где могут ограбить, то лучше уж иметь при себе немного денег. А потом, когда вы разберетесь с документами, то поговорим про сумму.
– Злачные районы??? – я еле дождался окончания фразы, чтобы переспросить.
– Ну да. Это вполне нормально. Гости Владимира вообще стараются обходить их стороной.
– И много таких??
– Не очень, – профессор рассказывал об этом, как о само собой разумеющемся. – Портовая часть, разумеется – одна из них. Про нее все знают. Иногда еще случаются неприятности возле Восточной ярмарки. И, если вы вдруг решите отправиться в южные районы через Клязьму, помните, что надо держаться подальше от карьеров.
– Вы меня сейчас так напугать хотите? – недоверчиво переспросил я.
Сколько я жил во Владимире, припомнить злачных районов никак не мог. Не очень хорошими считались улицы неподалеку от вокзала, иногда случался криминал в жилых массивах на востоке и юго-западе. И ни у кого не поворачивался язык назвать эти районы злачными.
Поэтому, когда профессор перечислил эти места, я решил, что надо отправляться в ближайший:
– Как мне пройти до порта? – поинтересовался я совершенно обыденным тоном.
Вид профессора, который все же нашел в себе силы объяснить дорогу, говорил мне о многом. Еще больше мне сказало то, что прощались со мной так, словно я уходил на фронт.
И все же отказываться от своей задумки я не собирался.
Глава 26. Взгляд в прошлое
Профессорский дом я покинул готовый к любым приключениям. И только оказавшись на улице понял, что я действительно попал. Попал в другой город. Другой мир или другую вселенную. Может быть даже другое время, если смотреть на происходящее с другой точки зрения.
Верхнеклязменская улица – которая писалась именно через букву Е, на что указывала прикрученная к углу дома табличка – состояла из широкой проезжей части и относительно узких тротуаров. Настолько узких, что не везде люди могли разойтись по трое.
Это приводило к тому, что многие пешеходы то и дело спускались на проезжую часть. Тут и ждало меня главное удивление в плане транспорта.
Помимо трамваев, которые своим обликом заслуживают отдельного описания, передвигались и конные экипажи, наподобие того, что вчера вечером отвез нас в дом профессора. Попалась мне и парочка автомобилей.
Легковые, урчащие злобно и решительно, они были вынуждены тащиться позади повозок, пока не удавалось найти более широкое место для обгона. Но и там не слишком показывали свою прыть. Вряд ли им удавалось передвигаться больше тридцати километров в час.
Но внешность транспорта была фантастической. Только за те пару минут, что я простоял у входа в дом, мимо прокатился широченный седан и компактный кабриолет. Естественно, что у публики второй вариант вызывал больше интереса. Хотя находились и те, кто явно злился:
– Выезжали бы за город и воняли там! – пробубнила сгорбленная бабка, шедшая с металлическим бидоном за молоком к небольшой площадке рядом с продуктовой лавкой.
Судя по аромату, то были дизельные образцы. Не самый приятный аромат для города, тут спору не было. Но звук! А вид!
Напоминали оба экземпляра знакомые автомобили годов шестидесятых-семидесятых. Седан был угловат, с прямоугольными фарами, длинными штампованными полосами вдоль корпуса. На капоте я заметил букву Б, тогда как сзади, на наклонной крышке багажника шли три стилизованных под разрывы от когтей косых полосы.
Кабриолет полнился изгибами. Плавные округлости колесных арок перетекали в пороги. Сзади висела запаска – вероятно, дань традициям, от которых у нас давно предпочли отказаться.
Значок молнии на капоте, невысокое лобовое стекло с полукруглым изгибом. Колеса со спицами. А еще цвет. Настоящая владимирская вишня. Я фыркнул себе под нос из-за странной ассоциации, но яркость автомобиля привлекала к себе внимание.
Дождавшись, когда они оба проедут и скроются за поворотом, я направился по улице на запад. Порт отстроили подальше от центра, чтобы люди, которым хватало средств на жилье поближе к императору, не страдали от лишнего шума.
Если бы у меня только было побольше времени, чтобы рассмотреть все вокруг как следует. Это же целый музей! Кто еще из нашего мира видел отстроенные вдоль Клязьмы роскошные дома. Я вспомнил, что раньше их называли доходными. Это же подтвердила она табличка у входа в соседний дом.
Здесь за сто лет мало что изменилось. Люди, которых я встречал на улице, выглядели старомодно, на мой взгляд. Мужчины в костюмах и женщины в платьях. Рабочие в униформах – дворники, разносчики, извозчики и прочие. Различить праздно шатающегося бродягу и занятого человека тоже несложно.
Кто-то спешил, кто-то нет, но никто не толкался, не было слышно окриков кроме тех, которыми извозчики погоняли своих лошадей. При таком столпотворении на улице я только и удивлялся, как поток людей сам движется, не мешая никому из участников, не перекрывая проезжей части и не бросаясь под колеса трамвая.
И все же я решил, что пешком идти пару километров в сторону порта – то еще испытание. Прозвенел трамвайный звонок, сигнал, что транспорт трогается от остановки, а я сорвался с места и влез на заднюю площадку, толкнув при этом кого-то из пассажиров.
– Извините, – я быстро оглянулся через плечо.
– Поаккуратнее можно! – обиженно потер спину пассажир.
– Я не нарочно!
– Да будет тебе уже, – бросил старичок, готовясь на ходу спрыгнуть с неспешно катящегося трамвая. – Меру надо знать.
Он соскочил на булыжную мостовую и зашагал прочь от трамвайных путей. Я озирался по сторонам, но пассажир, которого я довольно сильно толкнул локтем, ничем себя не выдал, и я решил, что инцидент полностью исчерпан.
– До порта доеду? – спросил я у мужчины рядом.
– Угу, – кивнул тот.
Я успокоился и, сунув руку в карман, где лежали деньги, принялся смотреть по сторонам. Похоже, что вся улица состояла из доходных домов. Отличались они отделкой, этажностью, высотой и внешним видом.
Обшарпанных до безобразия не было вовсе. Некоторые были с трещинами на штукатурке, но большинство за последние лет пять красили. Пару строений обставили лесами, по которым сновали рабочие.
Улица выглядела разнообразно и на всем протяжении она была многолюдной. Булочные и салоны – именно так назывались, судя по всему, парикмахерские – магазины с продуктами и различными потребительскими товарами.
Кое-где, особенно если оставалось немного пространства между близко построенными домами, располагались веранды летних кафе, таверн, кофеен и ресторанов. Реклама заведений порой встречалась задолго до них самих, но это делало столицу Империи ближе к моему родному городу.
Была даже оружейная лавка – для наших краев и вовсе диковинная вещь, в которой самой убойной вещью была двустволка. Или перцовый баллончик, если ты приходил туда без пачки документов.
Одним словом, зрелище завораживало. Пока мы катились по рельсам вдоль Верхнеклязменской улицы, я временами замечал, как вниз, к реке, спускались неширокие улочки.
Людей на них было гораздо меньше, чем здесь, но временами мне удавалось заметить, что ближе к реке дома выглядят не хуже. Но от обилия украшательств в сравнении с простыми и привычными многоэтажками, стало рябить в глазах.
Трамвай обогнул круглую площадь немалых размеров. Это явно добавило разнообразия моей поездке. В площадь, посередине которой стояла гранитная колонна, вливались еще шесть улиц.
Навстречу с одной из них съехала пара грузовиков, тоже дизельных, но не чадящих. Хотя шума от них было достаточно. И вообще, судя по тому, что грохота стало гораздо больше, я понял, что приближается портовый район.
Постепенно людей стало меньше. Выходная одежда сменилась темно-синей рабочей формой. Некоторые были одеты в черное, у кого-то я заметил на руках нашивки. Улица близ порта стала шире.
Жилые дома сменились складами и магазинами в два-три этажа. Запахло непонятной смесью ароматов. То тянуло рыбой, как и полагается в порту, то примешивался резкий запах масла или дизеля.
При очередной остановке трамвая я слез. Дорога заняла по меньшей мере полчаса. Это делало мой расчетный путь почти вдвое дальше. Но я добрался до порта. Теперь предстояло найти в злачном месте злачных людей, чтобы решить вопрос с документами.
Интересно, что поездка по городу была своеобразным взглядом в прошлое. Общение с типами, если я их найду, тоже будет сродни этому приключению? Не очень-то надеясь на исполнение загаданного, я заметил фахверковых двухэтажный домик.
– «Дохлый удильщик»? Серьезно? – вырвалось у меня, и я сразу же направился именно туда. Пожалуй, это действительно злачное место!
Глава 27. Живые и дохлые
Каким образом немецкая стилизация добралась до этого места – понять трудно. Проще спросить. Дом был старым и явно существовал не один десяток лет, но построили его уже после революции.
– Ах, фон Кляйстер! – кто-то рявкнул в глубине зала, стоило мне войти. – Старый жулик! – тут же раздался грохот перевернутой мебели.
Я собрался было выйти на улицу, но ко мне уже подскочил официант. Лицо его перекосила улыбка, которая попутно должна была изобразить извинение за шум. Он выжидательно уставился на меня.
– Перекусить бы, – наконец-то выдал я, закончив с тщательным подбором слов.
Просить здесь столик мне показалось неуместным, а «присесть» могло вызвать неоднозначную реакцию. Все же, местный централ наверняка сказывается и в наше время.
Официант, поправив засаленное полотенце на руке, чуть сгорбился и провел меня в дальний угол, отодвинул простенький деревянный табурет и усадил меня за выскобленный стол. Через минуту принес меню, и я попросил его оставить меня на время.
Ситуация складывалась сомнительная. Меня занесло в порт, криминальный район города, одно из странных местных заведений, где меня сразу же обдали иностранным колоритом. Не таким, когда киргизы изображают японских поваров-сушистов – а, как мне показалось, вполне себе настоящим.
С места, где я расположился, фон Кляйстера было видно очень даже неплохо. Солидный, сухопарый, лет сорока пяти, невозмутимый, он сидел на таком же табурете, что и я. А вот уже рядом валялся опрокинутый стол, где в грязи ворочались два амбала, отвешивая друг другу увесистые оплеухи.
Сидящие поблизости предпочли сдвинуться к краю импровизированной арены. Поскольку сражение завязло на уровне возни и тычков, я быстро потерял к нему интерес и уставился в меню.
Заведение с не самым привлекательным названием предлагало классическую еду в виде картофеля, мяса и овощей в различных комбинациях, а также несколько сортов пива. Я решил, что с алкоголем у меня пока все в полном порядке, поэтому выбрал относительно недорогое сочетание куриных ножек с жареным картофелем. Цена ему была что-то около рубля.
Официант принял заказ и, полностью игнорируя дерущихся на полу здоровяков, отправился на кухню. За пару минут ситуация почти не изменилась. Немец сидел невозмутимо, разве что несколько гостей заведения решили его покинуть, спешно звеня монетами.