Между мирами: Раскол

Подбельский на радостях, что я спас принцессу в нашем мире, оставил немало своего золота в виде червонцев. То, что их вес исчислялся сотнями граммов, я определил сразу же, а потому от части отказался – это была несоизмеримая награда.

Потеря нескольких монет, которые вытащил Демьян – не проблема. Большей проблемой было то, что остальные средства остались лежать у меня в подвале, а потому воспользоваться ими я никак не мог.

Можно было попросить денег у профессора. Хотя бы в долг. Но если он не даст, ситуация окажется неприятной. Совершенно неприятной.

И чтобы немного сгладить эту неприятность, я отправился в его кабинет, чтобы изучить содержимое подноса. Хлеб, колбаса и сыр, тонко нарезанные, но не так, как вчера у них на кафедре. Кофейник, полный ароматного напитка, блестящий и начищенный. Такая же емкость со сливками и набор посуды.

Профессор явно очень любит гостей. В ожидании момента, когда он составит мне компанию, я налил кофе и отошел обратно к окну. Вид из него казался мне просто потрясающим. Никогда бы не подумал, что мне понравится утренний Владимир.





Глава 23. Радушие и бестолковость




Я позволил владельцу квартиры занять кресло за его же рабочим местом. Профессор оценивающе посмотрел на еду на подносе, потом схватил кусок хлеба и принялся собирать себе бутерброд с видом, точно он еще не завтракал. И я не удержался:

– Вы что, еще не ели?

– Ел! – ответил Подбельский с набитым ртом. Стоило мне на него посмотреть укоризненно, как он тут же нахмурился: – Что?? Я ваш дядя, имею право вести себя, как хочу.

Наверно, еще немного и от удивления я бы выронил блестящую чашку, но Григорий Авдеевич, сделав громаднейшее усилие и проглотив половину бутерброда разом, произнес:

– Извините. Это все нервы. И вчерашние посиделки тоже, но больше нервное. Обычно я себе такого не позволяю. Совсем.

– Что вы, профессор, – отмахнулся я, принимая его извинения. Да и правда, с кем не бывает? – Вы еще неплохо держитесь, уверяю. Многие на вашем месте сошли бы с ума, раздумывая над происходящим. Или думая о том, к чему все это может привести!

– Ой… – Подбельский тут же поперхнулся и закашлялся.

Я подскочил к нему со спины и постучал. Он обернулся, раскрасневшийся, с глазами, полными ужаса:

– А ведь об этом я не подумал. Ведь у вас тоже может быть какой-нибудь Григорий Авдеевич… с другим образом мысли, но точно такой же, как и я!

– Это вряд ли, профессор. Я имел в виду столкновение культур, цивилизаций. Что-то похожее на завоевании Америки европейцами.

– Погодите, почему это «вряд ли»?? – возмущенный профессор даже отложил в сторону еду, чтобы еще раз не подавиться.

– Но ведь вы же читали книгу по истории, которую я вам подарил?

– Читал, но остановился на временах Ивана Грозного. И до него, знаете ли, очень много нестыковок получается. Но к чему вы?

– У вас ведь интеллигентная семья, профессор?

– Мой дедушка был ученым и преподавал в Санкт-Петербурге! – с гордостью заявил Подбельский. – А его дедушка – выходец из Польши.

– Вашего дедушку скорее всего расстреляли бы. Или выслали из страны во время революции, – произнес я, вспоминая школьный курс. – Поэтому вы сейчас жили бы… м-м-м… где-то по ту сторону границы.

– Какой кошмар! – воскликнул Подбельский и вернулся к бутерброду.

На некоторое время я тоже притих, увлекшись едой. Принцесса либо не собиралась вставать, либо одевалась крайне медленно.

– Спасибо, что приютили нас.

– Да что вы! Я рад гостям. Просто вы так неожиданно свалились мне на голову, что вчера я не смог как следует принять вас.

– Я понимаю вчерашнее ваше состояние, – улыбнулся я, подразумевая его посиделки с коллегами. – Но я думаю, что мне придется вас немного побеспокоить.

– Внимательнейше вас слушаю!

Крепкий черный кофе взбодрил профессора, и он буквально на глазах превратился в того самого, собранного и внимательного старика. И все же мои просьбы вряд ли пришлись ему по вкусу.

– Во-первых, я не знаю, с чего начать. Я не могу привести Анну и сказать – вот вам принцесса! Меня сочтут сумасшедшим, а девушку… наверно тоже. Если не казнят на месте. У вас ведь еще есть смертная казнь?? – на всякий случай уточнил я.

– Есть. И список прегрешений, чтобы попасть в ряды смертников, довольно длинный, – предупредил меня Подбельский.

– Поэтому мне надо подготовиться. Влиться в ряды граждан, чтобы была какая-то история. Понимаете?

– Нет.

– Документы, одежда. Может быть, какое-то свидетельство о работе. Не разовое, не текущее, потому что это сразу же вызовет подозрения. А с историей.


– Честное слово, я вас не понимаю! – удивился Григорий Авдеевич.

– Что ж, логично, – вздохнул я. – Вам же не потребовались новые документы для тех четырех дней, что вы у меня провели.

– Нет, я и не думал, что они могут понадобиться, если честно. Но, хорошо, с паспортом я вас понимаю. Это документ, который подтвердит вашу личность. Но зачем все остальное?!

– Как бы вам объяснить… – побарабанил пальцами по столу, встал и подошел к окну. – Вот, смотрите.

– Куда? – держа в руке свою чашку, подскочил профессор.

– Да хотя бы во двор. Вы ведь знаете своих соседей?

– Я живу здесь уже двадцать лет и знаю всех, кто собирается во дворе!

– Вот и прекрасно. Расскажите вот про тех двоих, что играют в шахматы.

– Минуту, одну минуту! – Подбельский засуетился, подошел к столу и взял очки, потом, нацепив их на нос, долго всматривался в играющих. – Одного знаю. Это Матвей Валерьевич Обжигов, живет в левом крыле. Не работает, возраст не позволяет. А пока мог, управлял линией на лесопилке. Но к чему все это?

– Если бы я решил проверить все, что вы мне сейчас сказали, как я мог бы узнать, правда ли это?

– Сложный вопрос, я никогда этим не интересовался, я же не полицейский, – развел руками профессор. – Но я помню, что вы были очень хорошо осведомлены…

– Вам просто показалось, Григорий Авдеич. Но все же. Паспорт необходим, надеюсь, что это вы понимаете. Без него я даже не гражданин. Меня могут принять за шпиона.

– Понимаю, конечно, – пробормотал Подбельский, но его вид говорил о том, что он все равно не понимает, что я говорю.

– А вот прочие бумаги – это моя история. Чтобы про меня вы могли сказать так же, как и про вашего Обжигова. Словно вы знаете меня не неделю, а долгие годы.

– Я… – старик совсем замялся и даже отставил недопитый кофе. – Молодой человек, я понимаю ваше желание помочь принцессе, может быть, даже понимаю, зачем вам требуется набор бумаг для вашей персоны, но поверьте, здесь я ничем не могу вам помочь.

– Так я не прошу о помощи именно вас. Может быть, у вас есть полезные знакомства. Ведь Павел Трубецкой все же оказался полезным.

– Ох, не упоминайте этого монстра при мне! А ведь я еще учил его!

– Это его работа. И он правда оказался полезным. Для меня, во всяком случае.

– Ваше право, ваше право! – затараторил Подбельский, – но для меня он человек. Последний. Конченый! Убийца же.

Я скрипнул зубами, едва сдержав ответ. В таком случае, и я недалеко ушел от него, но тут Григорий Авдеевич, похоже, вспомнив о произошедшем в день его отбытия из нашего мира, добавил:

– Не думайте, что я считаю и вас плохим человеком. Вы не пыточник, к тому же вы защищались сами и хотели спасти нас. А его мотивы мне пока неясны. И уж избавляться от человека, закапывая в мешках его отдельные части… фу!

– Да-да, я тоже не оправдываю его излишнюю жесткость, но мы говорили о полезных людях, – попытался я вернуть профессора к теме нашего разговора.

– Полезные люди, хм.

– Знаете, что было бы идеально? – мне в голову внезапно пришла интересная мысль. – Вы сами навели меня на эту идею, когда заговорили про второго себя.

– Так, и в чем же ваша идея заключается? – живо поинтересовался Подбельский.

– А что, если моя копия тоже есть здесь? Например, дворянин. Или, что еще лучше, работник сыска, оперативник. Хотя нет, по возрасту вряд ли подойдет.

– Мечты, юноша, имеют свойство сбываться, – улыбнулся старик. – Но будьте осторожны. Порой они настолько извращаются, что становятся зеркальным отражением себя.

– Вы что, знаете кого-то, кто похож здесь на меня? – я прищурился, ожидая ответа.

– Нет, к счастью. Или к сожалению, – профессор вернулся за свой стол. – В любом случае, я думаю, что, если и есть здесь ваша копия, для безопасности стоит держаться от нее подальше.

– А что же насчет документов?

– Документы, – прокряхтел совсем уж по-стариковски профессор. – Надеюсь, что мы что-нибудь придумаем.

Он придвинул к себе телефон и принялся крутить диск.





Глава 24. Цена вопроса




То, что профессор университета, пусть даже Императорского, сможет раздобыть мне документы без лишних вопросов, я сомневался с самого начала. К моменту, когда он звонил уже третьему человеку, сомнения превратились в уверенность, что план провалится.