Метро 2033: Крысиный король
Часть 9 из 49 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Волков придирчиво осмотрел свой отряд. Бойцы вытянулись по струнке, изображая отличников строевой подготовки. На Штыке химза, именуемая в народе «Алладином», сидела как влитая. Широкий в плечах и мускулистый, он плотно заполнил собой костюм в отличие от Читы, на котором одеяние висело мешком.
Под одобрительным взглядом наставника Николай приосанился и подтянул ремень «Ублюдка». Сам Дед также был вооружен «АКС». Однако его автомат, который он никогда не сдавал в оружейку и которым пользовался единолично, представлял собой настоящее произведение искусства.
Якорь неоднократно рассказывал о приблудах к автомату, но дозорным не очень-то верилось, что обычный «Ублюдок» можно превратить в боевой комплекс с подствольным гранатометом и устройством бесшумной стрельбы.
Сейчас же, когда Дед прицепил к автомату гранатомет и глушитель, «АКС-74У» было не узнать. Впрочем, это уже и не был «АКС-74У». В данной модификации автомат превращался в комплекс С61, он же «Канарейка».
– Чита, это твой приятель. – Якорь достал из баула вертикалку. – Ты к ней привык, да и нет у нас на станции ничего другого.
– Сойдет, – улыбнулся Штык, – он из «Фермера» даже зеленого подстрелил.
– У меня еще «макаров» есть, – спохватился Леонид.
– На поверхности толку мало, но в метро сгодится. Итого на троих – «Ублюдок» и «Канарейка» для дальнего боя, вертикалка на случай, если кого провороним и близко подпустим.
– А это что?
Николай полез в баул, увидев еще один сверток, по характерной форме которого можно было распознать автомат или ружье.
– Ша! – Волков нарочито медленно замахнулся для оплеухи, позволяя Штыку пригнуться и отскочить. – Это «Лось».
– Откуда? – не смог скрыть интереса Николай.
– Из леса, вестимо.
– Мы сумку Шаха так и не проверили, – шепнул Чита. – Ловко он нас обул.
– Верняк! – Штык хлопнул себя по бедру. – Я-то, дурак, думал, он про подвеску на радостях встречи и забыл. А он нам глаза отвел. Подвеску я теперь уже и не отдам.
– Поможем Деду – считай, долг вернул, по-другому никак.
Николай с интересом взглянул на друга.
– Спасибо тебе, что со мной пошел.
– Я не с тобой, меня бы тоже допрашивать стали, – смутился Чита.
– Все равно, спасибо. Не боись, вместе не пропадем. – Штык хлопнул друга по спине.
– Какая идиллия, – прокомментировал Якорь, надевая противогаз, позаимствованный им из оружейки – старый РШ-4 с гофрой и большим цилиндрическим фильтром. Справившись с противогазом, он достал моток клейкой ленты. – Хорош миловаться. Швы залепить – и выдвигаемся.
Приладив рюкзаки на спины и нацепив налобные фонари, Леонид и Николай пошли вслед за Дедом, который, помимо баула за спиной, нес еще и сумку от противогаза, спрятав в нее конец гофры с привинченным к нему фильтром. Штык, замыкающий тройку, периодически оглядывался на оставшиеся за спиной гермоворота. На середине эскалатора Леонид вдруг спросил приглушенным голосом:
– А почему диггеров называют диггерами?
– Как это почему? – опешил Якорь.
– Ну, не в тему же, – глухо произнес Чита, поглаживая ствол вертикалки. – Говорят, до Катастрофы диггеры исследовали подземные коммуникации.
– Ну, так, – поддакнул Штык, явно раздраженный болтовней, мешающей сосредоточиться, – чего непонятного?
– Ничего не понятно, – ответил Леонид. – Диггер что делает? Наверх ходит. Так какой же он диггер?
– Ты че мелешь? – гаркнул Николай. – По сторонам лучше гляди.
– Нормальная стрессовая реакция, – одернул Дед. – У тебя вон агрессия поперла. А диггер диггером и останется, так уж повелось. Это, Чита, люди поумнее тебя придумали.
Отряд замер на верхних ступенях эскалатора, озираясь по сторонам. Неподвижная лестница упиралась в мертвое тело вестибюля, от которого остался лишь скелет. Потолок в нескольких местах треснул и прогнулся. Из трещин, подобно порванным сосудам, свисали пучки проводов. Пол вестибюля был усыпан осколками стекол, каменной крошкой и всевозможным мусором, с течением времени превратившимся в однородную, вязкую массу.
Можно было лишь предположить, что смешалось в этой массе. Отходы жизнедеятельности человеческой толпы, набившейся в день Катастрофы в вестибюль, да так и оставшейся здесь из-за недостатка места на станции. Упаковки из-под продуктов и сигарет, фольга и целлофан, остатки истлевшей одежды, которую можно было распознать по пуговицам и молниям, останки людей – волосы и кости.
Все это было присыпано опавшими осенними листьями и отдано на растерзание беспощадному времени, которое с помощью дождя и ветра в течение двадцати лет перемешивало и растирало мусор тонким слоем по полу вестибюля. Время будто бы преследовало одну-единственную цель – ликвидировать все, даже малейшие следы пребывания человека на поверхности, стирая в труху человеческие тела и уничтожая память о них.
Время нашло человеку достойное применение, превратив его в удобрение. Из растертой по вестибюлю плодородной кашицы росла низкая, жухлая трава. Тут и там выглядывали молодые побеги кустарников и деревьев, пережившие очередную зиму и устремившие голые стебли навстречу теплому апрелю.
Стеклянные стены вестибюля не пережили Катастрофы. Стекло, словно плоть, срезанная со скелета, осыпалось пластами, при ударе об пол разлетевшись каскадом мелких брызг по полу. Металлические рамы прогнулись внутрь сломанными ребрами.
В вестибюле царили сумерки. Небо, видневшееся сквозь пустые оконные рамы, заволокло серой хмарью, сквозь которую сочился мелкий, скучный дождь. Солнце уже не освещало город, сдав дневную смену, а звезды еще не заступили на ночное дежурство.
Командир двинулся по вестибюлю, настороженно глядя под ноги, аккуратно выбирая место для каждого шага. Леонид и Николай шли следом, озираясь по сторонам.
Чита суетливо вертел головой, пытаясь привыкнуть к ограниченному противогазом обзору, жадно рассматривая открывшуюся ему картину.
Штык постоянно озирался, двигаясь экономно и плавно, будто бы боясь порвать химзу неловким движением. Автомат – на уровне глаз. Шаги уверенные, словно бы на ногах магнитные ботинки, про которые Леонид читал в одном из фантастических романов.
Дед, казалось, заполнил собой весь вестибюль, двигаясь мягко, как и Штык, но быстрее в несколько раз, то уходя вперед, то возвращаясь назад, успевая оценить не только обстановку, но и действия своего отряда.
Тихий звук под потолком. Три пары ног замерли. Три ствола задраны кверху. Три луча света ощупывают потолок в поисках цели. Три пары глаз, не моргая, смотрят из-под толстого оргстекла. Единый организм, еще недавно бывший тремя отдельными индивидами, отверг индивидуальность, чтобы стать сильнее, живучее, функциональнее.
Якорь, ставший в новорожденном организме головой, замечает врага. Крупное человекоподобное существо свешивается с края крыши, обвивает длинными пальцами балку оконной рамы и пытается протиснуть тело в окно. Голова организма реагирует мгновенно и отдает команду рукам – Николаю и Леониду. Три снопа рассеянного света освещают тварь, ослепляя ее на несколько мгновений, но та даже с закрытыми глазами умудряется податься назад и исчезнуть на крыше.
– Ногами она, что ли, держится, макака чертова!
– Больше на гориллу похожа, только не такая крупная, – произносит Чита, вспоминая картинки из книги о животных.
– Держим оборону.
Человеческий организм перетаптывается на месте, понимая, что выходить из вестибюля, подставляя спину врагу, нельзя. Враг неизвестен, враг может быть не один, может устроить засаду. Да и здесь, у входа в метро, человеческий организм чувствует себя защищенным.
Шум на крыше – будто там марширует рота солдат. Три световых пятна быстро движутся, преследуя невидимую, но шумную цель, замирают в углу потолка, превращаясь в одно большое. Но тварь слишком хитра, чтобы сунуться в освещенный круг, будто обезьяна – на арену цирка. Она словно знает наперед, что какие бы трюки она ни показала, аплодисментов ей не дождаться. Публика внизу собралась неблагодарная.
Сообразив, чем она себя выдала, тварь перестает шуметь, таится и ждет, после чего пытается сунуться в окно и пролезть в вестибюль за пределами освещенного круга. Дед замечает опасность.
– Не двигаться, головой не дергать, пусть думает, что мы ее не видим. Штык, когда начну стрелять, поможешь. Патроны зря не трать. Не уверен – не стреляй.
Николай и Леонид кивают. Пятна света от их кивков чуть подрагивают. Дед продолжает боковым зрением отслеживать движение противника. Мутант ловко и бесшумно карабкается по сломанным ребрам вестибюля – перекладинам оконных рам, задействуя все четыре лапы. Якорь отмечает, что это именно лапы, и что тварь, и правда, очень уж похожа на гориллу. Даже такая же волосатая – легкий ветерок колышет густой волосяной покров.
Когда тварь забирается внутрь, Дед реагирует мгновенно. Поворот головы, луч света, припечатавший мутанта к потолку, серия выстрелов. Горилла взвизгивает, вздрагивает и спрыгивает на пол. На земле она оказывается еще проворнее. Тварь начинает носиться по периметру вестибюля, держась от людей на расстоянии, будто надеясь, что их пули ее не достанут.
– Попал! – вскрикивает Штык. Существо замедляется. Теперь оно двигается, согнувшись в три погибели и припав к земле, опираясь о пол передними лапами и приволакивая заднюю, в которую угодила пуля.
В следующий миг горилла вскидывает кулак вверх и разжимает пальцы, будто бы приветствуя.
– Сволочь! Камнями кидается!
Еще одно приветствие – и кусок бетона пролетает около уха Якова. Тот отвечает сухим, почти беззвучным щелчком из «Канарейки» и смещается на несколько шагов в сторону. Чита следует его примеру, но тут же ловит брошенный булыжник плечом. От неожиданной боли дергает рукой и палит наобум из вертикалки над самым ухом Николая.
Мутант носится по вестибюлю, кувыркается через голову, меняя направление, пытаясь выскочить из освещенного пятна, сообразив, что его главный враг – свет. Кувырок – и тварь, все-таки вырвавшись из круга света, резко меняет направление движения, бросаясь на людей. Леонид оказывается ближайшей целью. Горилла дергается от попадания автоматных пуль, теряет кровь и скорость, но продолжает двигаться.
Подпустив ее ближе, Чита вскидывает ружье. В это время мутант швыряет очередной камень. Выстрел и хруст пластика. Фонарь на голове Леонида тухнет, брызнув осколками. Голова дергается от удара булыжника. Чита опрокидывается на спину, уронив вертикалку и широко раскинув руки в стороны, будто бы готовясь принять мутанта в радушные объятия. Однако тварь, не добежав до него нескольких метров, грузно оседает, будто каждая дробинка из угодившего в нее заряда оказалась неимоверно тяжела.
– Чита, ты как? – Николай склонился над телом. – Живой!
Дед отреагировал кивком головы, продолжая озираться.
– Что делать? Ждать, пока в себя придет?
– Уходим быстро. Тут гнездо.
Штык обернулся, не понимая, о чем идет речь. Якорь, уловив его движение, указал стволом автомата в угол вестибюля, продолжая освещать потолок. Николай крепко выругался, разглядев в углу кучу относительно свежих костей. Рядом на расстеленных шкурах лежала разорванная на части собачья туша.
– Если твари не ночные, то вернутся с дневной охоты, – произнес Дед, на несколько секунд опередив раздавшийся на крыше шум. – Ахтунг! Буди спящую красавицу.
Штык принялся тормошить Читу.
– Не церемонься! – командир прижал щеку к автомату, плавно сопровождая движением ствола появившуюся цель.
После нескольких пощечин Леонид пришел в себя, с перепугу стал бороться с другом, ожесточенно отмахиваясь, и лишь через несколько секунд сообразил, где находится.
– За мной, – бросил Дед через плечо, направляясь в сторону эскалаторов.
Потеряв ориентацию в пространстве после удара, Чита не сразу сообразил, что эскалатор под ногами – не тот, по которому они поднялись в вестибюль.
– Подземный пешеходный переход, – пояснил Волков на бегу. – Выход на поверхность метров через двести.
Спустившись по эскалатору, отряд уперся в стеклянные двери. Дед придержал за плечо Николая, норовившего проскочить вперед.
– Нас интересует дальний выход. Впереди два параллельных туннеля, я здесь был, давно. Если все по-прежнему, туннели обитаемы. Тварь не опасная, если все делать по уму. Но придется бежать. Двести метров, и очень быстро.
Миновав ближайшие выходы на улицу, отряд уперся в развилку коридоров. Командир встал перед одним из них, осветил его фонарем, поманил к себе Николая. Знаком велел делать то же самое. Леонид, будучи не в состоянии оказать помощь из-за разбитого фонаря, занялся перезарядкой ружья.
– Приготовьтесь бежать, – предупредил Якорь, всматриваясь в темное нутро коридора. Николай, наблюдающий лишь кромешную тьму, боролся с любопытством, гадая, в чем тайный смысл данного ритуала.
Ничего не происходило. Дед стоял в молчании продолжая освещать коридор..
Штык нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Чита прислонился к стене, осматривая разбитый фонарь и пробуя на ощупь вспухшую на голове шишку.
– Не в этом, – сообщил Якорь, смещаясь к другому проходу и подзывая Николая.