Метро 2033. Цена свободы

– Да-да, – поддакивал старик. – Блины на верхосытку – самое то.

Мишка уплетал за обе щеки блины и глядел на Тайку. Но та сидела тихо и задумчиво, осторожно ела и смотрела в окно. Рядом с ней уминал блины Батя – складывал вчетверо и, густо вымазав вареньем, отправлял в огромный рот. «Как будто поленья в буржуйку подкидывает», – подумал парень и улыбнулся. Бригадир вдруг задержал взгляд на самодельном календаре и спросил старика:

– Не врет? Восьмое июня сегодня?

– Оно самое, – подтвердил тот. – А что? Вы, наверное, и со счету сбились уже, столько ден путешествуете.

– Сбились, – улыбнулся Батя. – Вот так денек. Мне ж сегодня полтинник стукнул.

– О-о-о, брат, – протянул старик. – Так ты чего же молчал-то, именинник? Погоди-ка, сейчас мы под это дело…

Дядя Потя резво выскочил из-за стола и убежал в сени. Мишка посмотрел на бригадира с улыбкой.

– Ну, с юбилеем, Слав, – поздравил он мужчину. – Неожиданно.

– Спасибо, – кивнул тот. – Я и сам-то чуть не забыл, потерялся в днях.

Вернулся дядя Потя с бутылью и кружками. Леха с Тайкой отказались, а Мишке и себе с Батей старик налил крепкого самогону.

– Давай, за тебя! – провозгласил тост дядя Потя. – Чтоб не хворать.

Звякнули кружками, пригубили. И стало чуточку веселее, да и как в такой день было не выпить. Доели блины и плюшки, хозяин налил еще, а потом еще.

– Вы чего с утра взялись? – по-доброму заворчала тетя Зина.

– Помолчи-ка, – важно сказал дядя Потя. – У гостя сегодня день рождения. Пятьдесят лет – не шутки. Надо же отметить. Хороша?

– Знатная, зараза! – согласился Вячеслав. – Ну, спасибо, хозяева добрые. Пора нам в дорогу.

– А то бы погостили еще? – спросила, улыбаясь, старуха.

– Нельзя, дела, – громко сказал Батя. – Век вас не забудем. Помогай вам бог.

– Спасибо, спасибо, – говорил дядя Потя. – Ну, в добрый путь, царевичи. Даст бог – доберетесь до дома, все хорошо будет. Выдастся минутка – вы там помолитесь за меня, за старика, да за Зиночку мою.

– А то как же, – кивнул бригадир. – Обязательно. Ну, будем собираться, что ли?

Взялись складывать нехитрый скарб. Хозяин приволок из сеней старый вещмешок, и тетя Зина наложила друзьям в дорогу домашнего хлеба, плюшек, вяленого мяса и сушеных яблок. Михей краем глаза увидел, как дед что-то передал Бате, и тот аккуратно убрал это в рюкзак. От души поблагодарив гостеприимных стариков, стали прощаться. Дядя Потя по очереди обнял каждого, тетя Зина перекрестила их и пожелала доброго пути.

– А так, случа́й чего надумаете, – говорил старик, – так заезжайте в гости. Мы гостям всегда рады.

– Спасибо, – махнул рукой на прощание Михей, и они пошли по полю к теплушке. Метров через двести парень обернулся и увидел на краю огорода дядю Потю и тетю Зину. Дед помахал им на прощание рукой и пошел с женой в дом.

Вскоре добрались до тепляка. Сложили припасы, подаренные хозяйкой, на нары, проветрили вагон. Вячеслав глянул на механика.

– Ты как, нормально? Ехать-то сможешь?

– Смогу, – кивнул Петр Алексеевич. – Куда деваться-то? Скоро уже до наших доберемся.

– Ну, тогда иди, заводи паровоз, – улыбнулся бригадир. – Загостились, пора дальше путь держать.

Механик ушел к маневровому, и вскоре затарахтел двигатель. Через минуту они уже ехали обратно, к основной ветке. Мишка на прощание окинул взглядом зеленые поля и далекую деревню. Над ними плыло синее небо, словно волны чистого озера, и в этом озере, кувыркаясь, плавало солнце.

– Ай да дядя Потя. Ай да сукин сын. Какую добрую гонит, а? – сказал Батя, доставая из вещмешка бутыль. – Мужики, будете?

– Ну, давай чуть-чуть – за тебя, – улыбнулся Михей.

– Лешка, Таисия Батьковна, может, тоже хотите? – предложил Вячеслав.

– Нет, спасибо, – покачала головой девушка.

– Я тоже, пожалуй, пропущу, – отказался Эстет. – Не любитель я.

– Ну, как знаете, – пожал плечами бригадир. – Ну, давай, Мишань. За мой полтос.

Выпили и закусили вяленой свининой. Михея потянуло на свежий воздух, и он ушел к «закладке», где стояли Леха и Тайка. Проезжали сортировочную станцию какого-то города или поселка.

– Далеко еще до ваших? – спросил Михей у девушки.

– Вроде нет, – ответила Тайка. – Я давно здесь не была, уже и не помню.

– Скучаешь?


– Даже не знаю, – призналась она. – Сама не пойму.

Тихо стучали колеса, проплывали мимо летние пейзажи. Маневровый набирал ход. Батя незаметно допил весь самогон из бутылки и ходил по вагону захмелевший. Вскоре затянул какую-то песню.

– Батек нарядный, – сказал Эстет, улыбаясь. – Сейчас напоется – надо бы его спать уложить.

Через полчаса парни с девушкой ушли в вагон, оставив бригадира у закладной доски. Тот хмельным взглядом смотрел вдаль, на лице его цвела довольная улыбка.

– Слав, ты тут на ходу, смотри, не выпади, – предостерег его парень.

– Иди, Михал Саныч, не учи отца, – отмахнулся Батя. Язык его заплетался.

Они решили немного перекусить, когда скрипнула дверь. Вошел Вячеслав. Сурово глянув на парней, повелительно выдал:

– Самогонки мне дайте! Где самогонка?

– Слав, да ты ее выпил, – осторожно сказал Эстет.

– Поговори мне тут! – рыкнул бригадир и пнул пустую бутыль, стоявшую у входа. Та с грустным звоном покатилась в угол вагона.

– Слав, не буянь, – попросил Мишка.

– Ма-алчать, бойцы! – приказал Батя. – Ну-ка, доложите – что там у нас по пути?

– Так в Возжаевку вроде ехали, – сказала Тайка.

– Ой, спасибо тебе, голуба, – бригадир пьяно улыбнулся девушке. – А вы, бойцы, чего молчите? Разве не учили, как старшему по званию докладывать?

– Не учили, – улыбнулся Михей. – Слав, ты бы лег поспать, скоро уже приедем. А то устал.

– Это с чего бы мне устать? – повысил голос Батя. – Мне всего-то полтинник стукнул. Я мужик здоровый – могу коров колоть, могу баб драть.

Вячеслав протянул руку к гвоздю и снял автомат. Мишка напрягся.

– Слав, ты чего удумал?

– Молчать, сосунки! – повысил голос бригадир. – Будете тут еще учить товарища прапорщика, как с автоматом обращаться.

Батя вышел в «предбанник» вагона, и парень отчетливо услышал, как лязгнул затвор.

– Трындец, – вжал голову в плечи Эстет. – Вот башню рвет.

– Не говори, – опасливо выдал Михей. – Как бы он нас тут не перестрелял по пьяни. Мы с ним разве справимся – вон он какой лось, здоровый, как…

Парень не успел договорить. Раздался треск автоматной очереди. Кажется, бригадир стрелял в воздух. Через мгновение долетел крик:

– На Берлин, мать вашу! Передавим вражеских сук!

– Конкретно понесло, – испуганно произнес Эстет. – Как у него с самогона крышу-то сорвало. Он же контуженный, воевал где-то еще до Третьей. Смотри, чтобы Таську не тронул.

– Загрызу, – тихо и испуганно предупредила девушка, опасливо глядя на перегородку, за которой буянил Вячеслав. – Пусть только попробует.

– Я надеюсь, до этого не дойдет, ну, не совсем же он дурак, – сказал Михей.

Парень выглянул из двери. Бригадир сидел на ящике возле закладной доски, автомат лежал у него на коленях. Маневровый вдруг принялся сбавлять ход. Мишка увидел впереди, на путях, заграждение. Кажется, там еще были мешки с песком, а за ними суетились люди с оружием. Неужели уже приехали?

– Заслон впереди, – крикнул он.

Выбирая последние метры, маневровый подкрался к заграждению. Батя вдруг подскочил и, увидев людей с автоматами, крикнул Мишке:

– Михал Саныч, живо в вагон! У-у-у, вражье племя, я им так просто не сдамся.

– Да ты чего, Слав, там же свои! – ужаснулся Михей. Он вдруг понял, что у бригадира окончательно сорвало крышу и тот сейчас натворит таких дел, что никто потом не расхлебает. Через щели в досках парень видел, как Петр Алексеевич вылез из маневрового и спустился на землю.

– Алексеич, здорово, – крикнул один из караульных. – А где бойцы-то?

– Без бойцов я, – развел руками механик. – Пропали бойцы.

– Как это – пропали? – раздался зычный голос. – А в теплушке у тебя кто? И кто стрелял?

– Там другие, по дороге подобрал, – говорил, сбиваясь, Петр Алексеевич. – Не знаю, кто стрелял, ей-богу. Мужики, вылезайте. Вы чего там примолкли-то?

Из двери теплушки выглянул Эстет, но Батя грозно цыкнул на него:

– Лешка, а ну иди обратно. Я им просто так не сдамся.